Пляж

Я увидел, что Джед, подбоченившись, наблюдает за мной с вершины скалы. Он ничего не сказал, но я знал, что он не одобряет моего поступка. Немного погодя, когда мы шли от водопада к лагерю, он прицепился ко мне, хотя причиной этого могла быть песенка, которую я напевал.

В ней были такие слова: «Я видел мышку! — Где? — На лестнице! Взбиралась по ступенькам в деревянных башмаках! Топ-топ, топ-топ. Бежала по ступенькам в деревянных башмаках!»

— Господи, Ричард! — сказал он, когда я добрался до конца мелодии и снова принялся за припев. — Что на тебя нашло?

— Пою, — беззаботно ответил я.

— Слышу. Перестань петь.

— Ты что, не знаешь эту песенку?

— Нет.

— Да наверняка знаешь. Она очень известная.

— Это самая идиотская песня из всех, которые я когда-либо слышал.

Я пожал плечами. Я не мог не согласиться с ним.

Несколько минут мы шли молча. Я мысленно проговаривал слова и тихонько напевал мелодию себе под нос, а потом Джед сказал:

— Знаешь, тебе надо быть осторожнее, Ричард. — Я не понял, что он имел в виду, а через секунду-другую он добавил: — Ты обалдел.

— Обалдел?

— От наркотиков.

— Да я ни одного косяка со вчерашнего вечера не выкурил.

— Вот именно, — многозначительно произнес он.

— Ты хочешь сказать, что мне нужно меньше курить наркотики?

— Я хочу сказать, что они здесь ни при чем. — Ветка преградила нам путь, и Джед держал ее, пока я не прошел за ним, а потом отпустил ветку. — Поэтому тебе и нужно быть осторожным.

Я пренебрежительно фыркнул. Манера его речи напомнила мне о его туманных обвинениях на Пхангане. Иногда Джед умышленно строил из себя человека загадочного, и я со злорадством предположил, что этим, наверное, и объясняется его отчуждение от остальных на пляже — вдобавок к непростым обстоятельствам его появления. Предположение, в свою очередь, навело меня на мысль о моем растущем отчуждении.

— Джед, — произнес я после возникшей паузы. — Как ты думаешь, ничего, если я расскажу всем, как мы налетели на охранника? Ведь это не связано с Зефом и Сэмми…

— Гм.

— Понимаешь, я все время уклоняюсь от разговоров о том, что мы делаем наверху. У меня такое чувство, что этот случай дает мне шанс…

— Расскажи им, — перебил он меня. — Все в порядке. Это, наверное, неплохая идея.

— Да?

— Мы ведь не хотим, чтобы создалось впечатление, что мы все скрываем от других.

— Замечательно, — сказал я и начал насвистывать первые такты песенки про мышку, прежде чем поймал себя на этом.

Лагерь уже полностью погрузился в темноту. Тающий свет с неба не проникал в лагерь из-за лиственного шатра. Единственным источником света оставались видневшиеся через открытую дверь дома свечки, а также мерцавшие вокруг площадки огоньки от сигарет и косяков.

Хотя мне и не терпелось рассказать своим прежним товарищам о спящем охраннике, первой была мысль о еде, поэтому я направился прямо к хижине-кухне. Каждый день Грязнуля оставлял для нас с Джедом пару завернутых в банановые листья порций риса и отборные куски рыбы. Когда мы принимались за еду, обычно она уже была остывшей, но я, как правило, был слишком голоден, чтобы обращать на это внимание. В тот вечер я заметил, что Грязнуля добавил в кашу папайю. Я испытал некоторую досаду, поскольку это означало, что Багз нашел дорогу к моему садику.

Взяв свою порцию, я прошелся по лагерю, всматриваясь в лица курильщиков в поисках друзей. Удивительно, но их нигде не было видно, и никто не знал, где они. В замешательстве я поискал их у палатки Кити, а затем в доме, где увидел играющих в очко Грязнулю, Кэсси и Эллу. Неподалеку сидел Джессе, писавший что-то в своем дневнике.

— А, — произнес Грязнуля, увидев меня, и показал на мою еду. — Ну как тебе?

— Каша?

— Да. Ты обратил внимание на фрукт? Вкусно?

— Еще бы! Такой сладкий и ароматный. Настоящее тайское блюдо.

Грязнуля просиял:

— Знаешь, что я сделал? Я приготовил немного папайевого сока и затушил в нем рыбу, но я добавил его лишь за минуту-другую до того, как рыба была готова, иначе она развалилась бы при высокой температуре. Поэтому сохранились и вкус, и мякоть.

— Вот оно что.

— И еще, Ричард. Это блюдо остается в нашем меню, потому что Жан посадит семена папайи, и мы будем выращивать ее в огороде. Мне очень понравилось это блюдо.

— Не сомневаюсь! У него действительно замечательный вкус. Ты просто молодец!

Грязнуля скромно наклонил голову:

— Скажи спасибо Багзу.

— С чего это вдруг? — подозрительно спросил я.

— Ведь это он нашел в джунглях папайю.

Я поперхнулся рыбной косточкой:

— Что сделал Багз?

— Обнаружил в джунглях целый папайевый сад с обезьянами.

— Не может быть!

— Так оно и есть. Он обнаружил сад вчера.

— Я нашел этот чертов сад! Я нашел его еще две недели назад!

— Правда?

— Базг сказал, что это он обнаружил его?

— Видишь ли…

Кэсси улыбнулась:

— Да.

— Вот скотина! — В гневе я сжал банановый лист, и часть каши просыпалась на землю.

— Осторожней, — сказала Элла.

Я нахмурился. До меня неожиданно дошло, что я устроил сцену.

— Ну, в любом случае… он лжет.

— Не беспокойся, — фыркнула Кэсси, выкладывая на кон сразу ряд карт, от троек до картинок. — Мы тебе верим.

— Хорошо.

Они вернулись к игре, а я направился дальше по дому, к Джессе.

— Я слышал, — сухо сказал он, когда я подошел к нему. — Поздравляю с замечательной находкой.

— Знаешь, это не такое уж большое событие. Но просто подобное…

— … действует тебе на нервы, — закончил он за меня и опустил дневник. — Конечно, действует. Само собой. Ты ищешь Кити?

— Да, — угрюмо ответил я. Из-за истории с папайями у меня ухудшилось настроение. — И остальных тоже. Никак не могу их найти. Похоже, они все вместе ушли куда-то.

— Правильно мыслишь. Кити оставил тебе сообщение.

— А, — сказал я, слегка оживившись. — Ну что ж, давай послушаем его.

— Это записка. Я положил ее на твою кровать.

Я поблагодарил его и пошел к кровати, сгорая от нетерпения узнать, что стряслось.

Записка лежала у меня на подушке, а возле нее — свернутый косяк. В записке говорилось: «Быстрей закуривай! Свечение! Кити».

Я был в полном недоумении.

— Эй, Джессе! — крикнул я. — Что все это значит?

Я подождал, пока он поставит точку. Потом он взглянул на меня:

— Не знаю, приятель. Я не читал ее. А что там написано?

— Свечение! И еще тут косяк.

— А, — Джессе махнул мне карандашом. — Свечение!