Пляжный клуб

– Рита говорит: хочешь заполучить парня – играй жестко. Ты этим сейчас занимаешься, красотуля? Играешь жестко?

– Сама не пойму, – ответила Марибель.

– Что ж, зайду в дом, поговорим серьезно, – сказала Тина, осторожно прикрыв дверь. – Ну все. Выкладывай теперь, что у тебя на уме.

– По-моему, Мак – пустой номер, – заявила Марибель.

– Ты и раньше так считала, – возразила Тина. – Что изменилось?

– Я предложила ему попросить процент с прибыли, а он так с Биллом и не поговорил.

– Может, решил выждать, – предположила Тина.

– Может. Или решил, что можно вечно меня динамить, как будто так и надо. Да только я устала. Рядом есть и другие, кому я нравлюсь, и одного из них я как раз пригласила к себе на вечер, когда Мака нет дома. Это преступление?

– Ты ведь знаешь, я плохо разбираюсь в мужчинах, – вздохнула Тина. – Я, так сказать, не образец для подражания.

– Полагаешь, ничего, что я пригласила его на ужин?

– Совершенно нормально, – решительно поддержала Тина. – Как его зовут?

– Джем, – ответила та. – Джем Крендалл.

– Джем Крендалл, – повторила Тина. – Повезло ему, этому Джему Крендаллу. Я тебя обожаю, знаешь?

– Да, – ответила Марибель.

– Ну все, веселись. В среду поболтаем. Побегу к Рите, а то она мне весь дом спалит.

– Хорошо, мам.

– С богом.

Ровно в семь тридцать в дверях возник Джем – с бутылочкой «Шардоне» и испуганной улыбкой. Синяя хлопковая рубашка и темно-синие шорты, высокий, широкоплечий, молодой и сильный… Само очарование. Влажные волнистые темные волосы, на губах улыбка, лишенная всякого самодовольства.

Откровенно говоря, Марибель была испугана не меньше. Хотя, конечно, нет ничего плохого в том, что ты кому-то симпатизируешь, рассуждала она.

– Ты захватил вино, – заметила Марибель, бережно, точно дитя, принимая из его рук бутылку. – Очень мило.

– Я разбираюсь в винах, – ответил Джем. – У отца свой бар. – Он коснулся руки Марибель и, склонившись, быстро ее поцеловал. Марибель замерла, в смятении прижав к груди бутылку.

– Ой, – сказала она.

Они посмотрели друг другу в глаза. Синева его глаз удивительным образом сочеталась с цветом рубашки. Джем был поразительно, немыслимо хорош собой. Марибель стояла, не в силах оторваться от его синих глаз, словно от восхитительного шоколадного торта, хотя и понимала, что если она не отведет взгляд сию секунду, то окончательно в них утонет.

– Проходи, осмотрись. Сейчас я все тебе покажу, – предложила она. – Вот кухня, столовая, здесь гостиная. За этой дверью дамская комната, а дальше – спальня. – На слове «спальня» Марибель отчего-то споткнулась.

– Уютно, – сказал Джем. – А я снимаю комнату в старом доме… Убил бы за отдельную кухню!

– Я приготовила вкусняшки… Давай присядем?

– Давай. – Джем в предвкушении потер руки. – Хочешь, открою вино? Должен признаться, я нервничаю.

– Нервничаешь? – удивилась Марибель. – Из-за чего?

– Не из-за того, из-за чего ты подумала, – ответил Джем.

– А что я подумала?

– Что я боюсь попасться Маку.

– А-а, ясно. – Марибель прекрасно знала, что Мак заявится домой не раньше половины одиннадцатого. В глубине души она была бы не против, если бы он действительно их застал вместе.

– Меня немножко колотит от того, что ты рядом, – ответил Джем. – Не хотелось бы запороть эту встречу. Тот день, на пляже…

– Да, отличный был день. – Марибель вынула из духовки противень и стала перекладывать на тарелки грибы под сыром.

– Не просто отличный, – продолжил Джем. – Он перевернул мое восприятие здешней жизни. Раньше я ненавидел этот остров. А после той прогулки на пляже вдруг все наладилось, все изменилось к лучшему. Странно, необъяснимо. Как будто ты волшебница.

– Ах, если бы, – сказала Марибель, доставая из холодильника креветочный коктейль. И подумала: «Тогда я наложила бы чары на Мака». Протянула креветки Джему. – Отнеси, будь добр, на журнальный столик. Поедим на диване.

Они расставили еду, Джем разлил вино. Марибель подняла бокал:

– Твое здоровье. За тех, кто нервничает.

Они пригубили вино.

– Я сегодня реально неспокойный, – сказал Джем.

– Ты закусывай, – посоветовала Марибель. – Станет легче.

Джем выудил из тарелки красивую розовую креветку, обмакнул в соус и стал жевать. Марибель, затаив дыхание, любовалась, как на его лице играют желваки.

– Объеденье, – проговорил он и принялся за грибы.

– Тебе сколько лет? – спросила Марибель.

– Двадцать три. Я, так сказать, «в процессе».

– Ну что ж, расти. Нантакет – вполне подходящее для этого место.

– Наверное. Правда, у меня такое чувство, что я здесь как бы на передержке. То есть я словно устроился на привал перед тем, как вступить в настоящую жизнь.

– Настоящую?

– Да, в Калифорнии, – пояснил Джем. – Я же не смогу вечно быть твоим пляжным агентом. – Он допил остатки вина и откинулся на спинку дивана. – Осенью я поеду на Западное побережье. Поезжай со мной. – Он взял в свои руки ладонь Марибель и поцеловал.

Марибель закрыла глаза. «Какое свежее чувство. Человек, который не боится признать, что он нервничает, не боится быть «в процессе» и не боится брать на себя ответственность».

– Спасибо за предложение, – проговорила она.

– Серьезно. Я хочу, чтобы ты поехала со мной.

Марибель мягко высвободила руку.

– Я почти ничего о тебе не знаю, Джем.

– Не беда, – ответил он. – Я сейчас все тебе расскажу. Мой отец держит бар, мама занимается домашним хозяйством, а сестра у меня – с приветом, страдает пищевым расстройством. Мой средний балл – три целых одна десятая. В старших классах я играл в лакросс. Обожаю ходить в кино. Кстати, знаешь, кого ты мне напомнила? Мег Райан. Когда увидел тебя в первый раз, почему-то это сразу пришло в голову. Когда мне было шесть лет, мы всей семьей ходили в бассейн. И вот как-то раз, когда родители уплыли на другой конец бассейна, я столкнул сестренку в воду. Гвенни тогда было года три-четыре, она камнем пошла ко дну.

– Боже мой, – пробормотала Марибель.

– Ну, ее вовремя заметил спасатель, и все обошлось. Никто меня ни в чем не винил, им и в голову не пришло. Однако гораздо позже, на сеансе у психотерапевта, когда ее лечили от булимии, она рассказала врачу, что я ее толкнул.

– Ну, надеюсь, никто не связал булимию с тем случаем? – поинтересовалась Марибель.

– Нет, но все равно я чувствую себя гадом. – Джем покачал головой. – А с другой стороны, у меня словно камень с души свалился. Я столько лет носил в себе эту тайну. Знать, что чуть не утопил собственную сестру. Это самое плохое, что я сделал в жизни. Во всяком случае, до сих пор. А у тебя какой был самый плохой поступок в жизни?