Плюш

— А что на счет меня? — Тренер Фаррелл проводит рукой по своей щетине и бросает на меня удивленный взгляд.

— Что вы делаете на своей крутой тачке посреди ночи на окраине города?

Наверняка он ехал с бара, где играл со своими друзьями в покер. Это самый лучший вариант, который я могу вообразить. А самый худший: он ехал домой от какой-нибудь девушки.

— Я ведь не обязан отвечать, так? — Он снова смотрит на меня, усмехаясь.

— Но я ведь тоже была не обязана отвечать, но все же ответила.

Не могу точно сказать, нравится ли ему моя дерзость. Но она его точно не раздражает, судя по легкой улыбке на губах.

— Скажу так, настроение у меня сегодня не пятничное, вот я и решил поехать домой.

Слишком туманный ответ, но большего мне не добиться. Да и быть назойливой я не хочу.

— Значит, между нами есть что-то общее, — брякаю я.

Наши глаза встречаются.

— Ты не любишь вечеринки? — нарушает неловкую тишину тренер Фаррелл.

— Вовсе нет, только сегодня. — И я уже благодарю вселенную и Эндрю Лестера в том числе, что поспособствовали моему плохому настроению. Иначе бы я не ушла и не сидела бы сейчас здесь. — А вы?

Он снова издает смешок.

— Когда-то любил, но сейчас немного другие дела находятся.

— Что-то с трудом верится, двадцать четыре не такой солидный возраст.

Тренер Фаррелл продолжает следить за дорогой и управлять одной рукой.

— Посмотрим, что ты скажешь, когда доживешь до моих лет.

Сначала я смотрю на его серьезное лицо, но затем, когда он начинает улыбаться, я фыркаю и заливаюсь смехом. Еще каких-то десять минут назад я ненавидела весь мир, а теперь готова рассыпаться от счастья.

Наш смех медленно стихает. Я уже вижу засаженный пихтами участок парка, и смех застревает в горле. Недолго же длилось мое счастье.

— Как выглядит твой дом? — спрашивает тренер Фаррелл, сбавив скорость при повороте на мою улицу.

— Вы можете остановиться здесь. — Я указываю на маленький переулок между табличкой с названием улицы и входом в парк.

— Что? Нет, я отвезу тебя прямо до дома, — настаивает он.

— Я дойду, правда. Это совсем близко, всего пару домов.

Свернув к указанному мной переулку, тренер вздыхает:

— Ты не хочешь, чтобы родители заметили, что тебя кто-то подвозит?

Да, возможно.

— Это разумно, — не дав мне ответить, рассуждает он. — Было бы неуместно. Тогда я прослежу и уеду лишь тогда, когда ты дойдешь, хорошо?

Я киваю и открываю дверцу машины. Салон сразу же заполняет воздух, наполненный запахом дождя.

— Скоро пойдет дождь, — вглядываясь в ночную темноту через мое плечо, говорит тренер Фаррелл. — Тебе лучше поторопиться.

— Хорошо, — тихо отвечаю я. Мой язык внезапно онемел. Я не хочу уходить. — Спасибо, что подвезли.

Он кивает.

— Не за что.

— Доброй ночи. — Я уже на улице.

Молния разрезает небо напополам.

— Доброй ночи. Поторопись, — напоминает тренер.

Я снова киваю, и мой разочарованный вздох заполняет грудь. Хлопнув дверцей, я медленно направляюсь вдоль улицы. Еще несколько шагов, и я окажусь дома. Мне нестерпимо хочется повернуться, но я не могу заставить себя это сделать. Я знаю, что он наблюдает за мной.

— Вивиан.

О, боже…

Я оборачиваюсь, и вижу, что тренер Фаррелл высунул голову в открытое окно своего внедорожника.

— Да?

— Обещай, что больше не будешь ходить ночью одна.

Не знаю, что еще я хотела услышать. Я всегда знала, что я отменная лгунья. Но сегодня мне не хочется врать.

— Не могу, тренер Фаррелл. Ночные прогулки — одна из моих слабостей.

Пристально на меня посмотрев, он слегка качает головой.

— Тогда будь осторожна.

— Хорошо.

Я снова разворачиваюсь и на ватных ногах иду по тротуару. Но проходит лишь одна единственная секунда. Всего лишь на мгновение молния освещает улицу дневным светом. Гром сотрясает землю, и первые капли дождя освежают мою разгоряченную кожу.

А я…

Я уже несусь обратно к машине.

— Вивиан, чт… — Он не успевает договорить, потому что я, не теряя больше ни секунды, впиваюсь в его губы.

ГЛАВА 2

20 февраля

В женском туалете пахнет табаком. И судя по дыму, который все еще стоит посреди помещения, девчонки даже не удосуживаются открывать окно. Моих пяти футов и пяти дюймов (прим. 165 см) едва ли хватает, чтобы дотянуться до одного из двух окон, расположенных высоко над полом. Я натягиваю свои серые чулки до колен и, упираясь на выступ в стене, все же приоткрываю окно и впускаю свежий воздух.

Теперь есть чем дышать.

Держа руки под краном с льющейся водой, я читаю надписи возле зеркал на бледно-розовом кафеле. Каждое утро они исчезают, но к концу учебного дня можно смело наслаждаться мелкими сплетнями, читая эту хрень.

Девчонки бывают такими суками.

Выключив воду, я вытираю руки бумажными салфетками и поправляю темно-синюю атласную ленту, заменяющую мне галстук. Из огромных наушников, висящих у меня на шее, гремит песня группы Good Charlotte I Don't Wanna Be In Love из их старого альбома. Пританцовывая, я достаю из кармана школьного пиджака блеск для губ и начинаю его наносить.

В последнее время я стала более лояльна к своей внешности. Меня больше не раздражают мои волнистые волосы непонятного цвета, — начиная от самых корней их цвет темно-русый, как у папы, но чем ближе к кончикам, тем они светлее, как у мамы. Их длина чуть ниже плеч, что позволяет мне ухаживать за ними без особых хлопот.

Мне даже нравятся мои голубые глаза, которые я унаследовала от обоих своих родителей. Мне больше они не кажутся слишком большими или прозрачными. Мне стало нравиться мое тело, я не ищу в нем изъянов. Школьную юбку я теперь ношу, как все старшеклассницы: с завышенной талией, которая открывает вид на мои длинные ноги.

Да, я ничем не хуже остальных. Мне восемнадцать, это мой последний год в школе. А если быть точной, то последние несколько месяцев. И у меня больше нет причин и желания оставаться здесь.

Прежде чем уйти, я достаю фиолетовый маркер из бокового кармана рюкзака и подписываю рядом с нашими с Трейси именами слово «навсегда» прямо под словом «лесби». Когда они уже поймут, что это больше не оскорбление? Можно просто сказать это в лицо, а не загаживать стены.

Едва оказавшись в библиотеке, я натыкаюсь на предупреждающий взгляд миссис Локхарт.