Плывуны. Книга первая.Кто ты, Эрна?

– Это куклы мои.

– Ой, - Артём держался за левое подреберье, прям, как моя мама, когда ссорилась с отчимом.
– А я уж подумал...

– Артём! Тебе пора!

Я видела, как испугался Артём, увидев Эрну не рядом, а как бы в другом пространстве, как будто она очень далеко, и совсем кажется маленькой.

– - Не бойся. Это пространства расслоились, -- ободрила, как могла я Артёма.

Он боязливо шагнул к Эрне, и они пропали.

Я решила мастерить куклы, но у меня не получалось даже вывернуть простенькую лапку плюшевой собачки на лицевую сторону. Я волновалась, несмотря на то, что Плывуны - это мир спокойствия равновесия и гармонии. Больше всего меня поразил и возмутил рассказ Артёма, о том, как он у моего беззащитно-нерукотворного папы пытался спереть бумажник. Вот придурок-то! Деньги предназначались для папы и нас с мамой, другие не смогли бы ими воспользоваться - в этом все плывуны, у них всегда помощь конкретная, что сейчас у мамы в конторе называется - адресная. Плывуны не собираются спасать всё человечество. Каждый спасётся по вере своей - они эти догмы оставляют церковникам. Плывуны - дополнение, они считают, что спасётся далеко не каждый, некоторым они помогут, а других, наоборот, потопят.

Скоро папа стал меня кликать. Не в первый раз я вспомнила папины слова, что в Плывунах как в лесу - аукаемся, разве что грибы не собираем. Плывуны не для безделья. Они всегда живым на пользу. Тёма быстро вылечил раны, наверное и папа.

Папа появился из глубокой сини.

– Голова кружится?
– спросила я.

– Немного. Я поспал.

– - Но папа! В плывунах же не спят?

– - А я - спал, -- упёрто сказал папа.
– - Ты с этим пацаном болтала?

– Да. Его Эрна простила.

– Нет. Эрна не простила. Эрна никого не прощает. Король попросил. Сказал, что страсти Артёма разрывают - это неплохо для творца.

– Его должны были уничтожить?

– Да. Из-за родителей. У него родители так себе.
– папа поморщился.

– Из-за родителей?
– испугалась я.

– А ты как думала? Не можешь отвечать за свои поступки, не сможешь отвечать и за свою жизнь. Мой как раз вариант. Только я не воровал.

– А они воруют?

– Мать-то жульё крупное. Но ей теперь тоже несладко. Не позавидуешь.

– Ой!
– я испугалась.

– Да не ойкай ты. Захочет - спасётся. У неё ещё не всё потеряно. А вот нам с тобой может не поздоровиться.

– Нет, папа. Я того убью сама. Не знаю как, но убью. Но тебя ни за что им не дать убить. Если что, я Тёму попрошу помочь. У него и друзья боевые.

– Да, дочь, хорошо. Всё, пошли к маме.

– Папа! Я тебя умоляю: представь нашу квартиру. Я не хочу по улице с тобой, раскрашенным в синеву, плестись.

– Представлю, - неуверенно сказал папа.
– Я, пока лежал, чувствовал, что учусь, начинает работать воображение. Это всё из-за удара.

Мы взялись с папой за руки, и... очутились у входной двери. Мама сразу открыла. Она не так давно пришла с работы. В прихожей на стене висели часы - было только полдевятого. Всё-таки Плывуны - великая вещь. Не теряется ни минуты, ни секунды времени.

– - Явились, не запылились, -- рассмеялась мама.
– Что у тебя с лицом?

Я думала мама обращается к папе. Оказалось - ко мне. Папино-то лицо было без тени подтёков и гематом. Ну, Плывуны, ну, волшебники!

А лицо у меня было напуганное, потому что я заметила у себя в руках лапу той игрушечной собачки, лапу из ткани, которую не могла вывернуть! Ой! Из Плывунов нельзя было ничего брать! Верну, ничего страшного.
– успокаивала я себя. Я сунула лапу в карман своей куртки, заношенной, старой, с клочками меха вокруг капюшона.

Ночью я вспоминала Артёма и мне становилось сладко и хорошо.

Глава шестая.Новый год

Глава шестая

Новый год

Последствия удара о лёд были несерьёзными. Папа пропустил всего два дня работы. Эрна стала приходить к нам в гости. Ситуация становилась серьёзной. За неделю морозов Плывуны ослабли. Каждый день мы с папой встречались у катка. Эрна принесла нам коньки, и мы стали кататься. То есть, после работы папа ещё должен был кататься. Мы были совсем вымотанными. Нам помогали и Артём, и Лёха с Владом, и Босхан. Но всё равно коньки давались нам с трудом. Лёд был гладкий, только поцарапанный за день. Морозы были такие, что вечером Босхан заливал снова. В том месте, где он лил во время драки кипятком, была большая кочка - все её объезжали. А в том месте, где была вмятина от конька - там тот смертоносный субьект оставил след. Босхан первые дни пытался залить эту щель. Но она не заливалась. Вопреки всем законам физики, вода не скатывалась в щель, а растекалась вокруг. То есть щель тоже окаймлял «бордюр» изо льда. Но в целом всё было спокойно. Эрна объясняла это тем, что кладбищенские поняли: на катке им не совладать. Если что, кто-нибудь из нас растопит лёд кипятком. У Босхана в раздевалке стояло пять термосов с кипятком. Воду Босхан менял каждые десять часов. У плывунов кладбищенским сложно. Кладбищенским по жизни сложно. Они действуют так же, как сто, и тысячу лет назад. Но Эрна сказала, что они мощны своей глубинной силой, все пороки нашёптываются ими.

Эта неделя на катке вымотала меня. Пока Плывуны «зимовали», нам с папой приходилось самим возвращаться домой. Артём, Лёха и Влад нас провожали. Они не верили в Плывуны. Они считали, что Щеголь (все так звали Тёму) в меня влюбился и, что бы «вынести мозг», «развести» придумал такую историю. Я радовалась, что не появляется ни Дэн с моим отчимом, ни этот, с помпоном, пытавшийся вернуть мне серьги. Мама радовалась, что тётя Надя-толстая не звонит и не мучает маму своими рассказами о новом поклоннике, что, в общем-то было странно. Эрну это беспокоило. Она каждый день заходила к нам, прохаживалась по комнатам, копалась в моём треснутом ящике из-под игрушек, она была серьёзна. Почти не улыбалась.

Потом морозы прошли. Резко потеплело. Снег таял, бежал ручьями, все по привычке ходили в тёплых куртках, а днём столбик градусникапоказывал плюс десять. Я отвыкла за неделю от Плывунов. Я еле передвигала ноги после этих коньков. Но неделя прошла весело. Мне впервые в жизни не было одиноко. Девчонки из нашего класса видели меня на катке, стали спрашивать в школе о Щеголе и его друзьях. Нельзя сказать, что меня зауважали, но всё-таки...

Я радовалась приближению Нового года. На улице все переобулись в цветастые резиновые сапоги. Бегали по магазинам и рынкам. Иногда я встречала нашу стражницу, бабулю. Она всегда мне кивала, всегда была в неизменной своей длинной юбке, к которой не липла грязь, которая не промокала. Удивительная юбка. На прудах больше не было видно стражника-рыболова у лунки. Я иногда вспоминала его: он тоже был куклой? А может он, всё-таки, проводник? В школе мы рисовали газету на ватмане, украшали школу гирляндами из пластика и лампочками, которые смастерил какой-то мелкий парень. В Доме Творчества лампочки были покупные. Мы украшали ими два дерева справа от здания. Это было здорово. Вечером выходишь из дома, хлюпаешь по лужам, а деревья все в лампочках. И небо глубокое звёздное. Чем не Плывуны? Руководитель кружка заметила, что я почти перестала работать на занятии, но я сказала, что устаю в школе, много подготовки к празднику.

И вот наступило тридцать первое. Моросил дождик, стояла обычная зимняя сырость. Эрна не зашла в этот день. Наверное, была занята. Она жила не в городе, а сразу за ним, в отдельном коттедже. Самые богатые люди у нас жили в таких коттеджах.

Мы собрались за праздничным столом и смотрели телевизор. Родители были грустные.

– Вы как на похоронах. Ну что вы! Выпейте, что ли, шампанского!
– я пыталась их расшевелить.

Раздался звонок в дверь. Открывать пошла мама, вернулась в комнату, сказала:

– Лора! К тебе!

Я выбежала. Это был Артём.

– Привет!
– сказал.
– Пошли погуляем!

Я не могла отказать Артёму.

Я сказала родителям, что иду гулять.

Мама выбежала:

– Лора! Так поздно?!

– Мама! Новогодняя ночь!

И мама отпустила меня. Мы гуляли с Артёмом по нашему родному городу. То и дело попадались запоздавшие парочки с тортами и пакетами в руках, и наши ровесники, тоже гуляющие, группами.

Артём был рад. Он доехал до нашего дома на маршрутке и его никто не «отправил в ад», -- так он шутил, и стражницы не появлялась. Артём смеялся:

– - Может, у кладбищенских тоже Новый год, сидят и празднуют?

Но я указывала на группы гуляющих подростков, говорила:

– Я этих, которых много, опасаюсь. Мне всё кажется, что их тот дьявол подослал.

Мы дошли уже до центра.

– Ну что? Прошвырнёмся к прудам?
– предложил Артём.

Мне было всё равно, куда идти. Я же с Артёмом. Тем более -- Плывуны обязательно защитят. И мы пошли теперь вниз, по улице, мимо громадины - так Артём называл новый отстроенный дом-гигант. Артём всё рассказывал и рассказывал. О детстве, о котловане и разорившихся застройщиках, о маме и папе, об Эрне, когда она ещё была Мариной...