Плывущие лепёшки

– Как это? – Танюша выпучила свои фиолетовые глаза. – Что, значит, по-культурному?

– Да мы одному приезжему мужику, который постоянно изображает, строит из себя артиста-вокалиста, стихотворца и заодно музыканта, – пояснил Сева, – продали по-дешёвке, тысяч за сто целую связку коровьих лепёшек. Теперь понятно, что продешевили.

– Он бы, Сева, больше не дал, – сказала его сестра. – Он подарил нам всё, что у него при себе в кейсе имелось, вместе с его вместительной тарой.

– Если интересно, то мы всё обскажем конкретно и подробно, – предложил Сева. – Это ведь история о разнообразной пользе коровьих лепёшек. Они, получается, не только кораблики, но и многое другое.

Но куда же деваться от гостей? Дима и Таня решили послушать их рассказ. Может, для пользы дела он пригодится.

А получилось вот что. Приехал в Великие Ноги этот самый, в старые времена такой вот… популярный солист весьма и весьма с мутным сознанием вбил себе в голову, что он не только особенный, «сложный» гражданин, но и, к тому же, гений. В общем, умственная отсталость налицо. Так вот повлияли на него многочисленные телевизионные шоу, в которых он участвует.

Впрочем, уже в середине минувшего века таких «творцов» уважаемые господа и дамы не сотни создали, а тысячи. Видать, уже тогда готовились тамошнюю страну с ног на голову поставить и заодно, в содружестве с уголовными элементами, сделаться боярами и основательно заняться глобальным и активным грабежом… на законном основании. Надо сказать, что у них такой финт получился и пока ещё многое прокатывает. Есть, кому бандитов защищать от нападок обнищавших экстремистов.

Так вот, смышлёные Сева и Кира перед входом в сельскую гостиницу подошли к этому старику, вроде бы, по фамилии Одуревич, и синхронно и мило ему улыбнулись. Телохранителю его и, заодно как бы, творческому коллективу, в принципе, их неадекватный двуногий клочок от широкой и высокой кочки довольно мутных времён был до фонаря. Лишь бы нормальные денежки на карман капали, а там – и трава не расти.

Так, поглядывали со стороны и, может быть, даже порадовались, что их из ума выжившее, взлелеянное чмо имеет ещё кое-каких поклонников, якобы, своего искристого таланта. Не без этого ведь. Наблюдаются и такого рода странности. Народ у нас компанейский и сплоченный. Если какой-нибудь хмырь с трибуны или даже шёпотом назвал, к примеру, африканскую лягушку курским соловьём, то это можно считать массовым, общественным мнением.

Начнётся этакая, цепная реакция с гиками и криками «браво», хороводами, хлебом-солью и цветами типа тюльпанов. Если сказано каким-нибудь процветающим обмылком и при власти, что, к примеру, тот же Одуревич – свет в окне, то это от имени народа.

Правда, во многих других мирах почти точно так же происходит, и даже гораздо смешней. Поэтому каждый из жителей того своеобразного мира ещё не потерял свой шанс иметь собственное мнение и опираться, в основном, на него.

Подошли, значит, братишка и сестрёнка, молодые бандиты местного значения к Одуревичу, и Кира почти с открытой нежностью поинтересовалась у артиста:

– А как насчёт автографа, уважаемый? Что у нас в этом направлении получается?

– Мне, правда, как всегда, некогда и я, как обычно, гордый, – пояснил Одуревич. – Но, так уж и быть, давай, девушка, мне в руки какую-нибудь бумажку, и я на ней пусть не слишком охотно, но распишусь.

– Потому я печалюсь, – начала сокрушаться Кира, – что ты так ничего и не понял , блеющая голова. Ты должен взять у меня автограф и при этом за такое вот мое доброе отношение к тебе, пацан неопределённого возраста, как следует, заплатить, причём, наличными.

– Я что-то не совсем понимаю таких вот внезапных странностей, – выживший из ума уже в молодые годы старик Одуревич начал искать своими мутными глазами группу поддержки, которая уже давно бросила его на произвол судьбы. – Ты, конкретно, представительница глупого, третьесортного народа. А я, можно сказать, и есть вся ваша страна, которая очень скоро слиняет от всех вас рубеж, где всё толерантно процветает, даже мухоморы и приезжие крысы. Мне что-то непонятна такая постановка вопроса с твоей стороны.

Сурово молчащий до этого момента Сева подал голос. При этом крепко прислонил к спине тучного Одуревича китайский фонарик и громким шёпотом объявил его волыной системы «Смит и Вессон». Коротко, но отчётливо вокалисту, гитаристу и поэту он дал понять, что в его руках не просто «курочка с цыплятами», а грозное оружие, загруженное разрывными пулями крупного калибра.

Даже самого уважаемого человека такой вот «пистоль» на расстоянии двухсот метров способен разделить на мелкие фрагменты. Разве об этом с юных лет при основательной поддержке уважаемых богемных господ и дам мечтал господин Одуревич?

– А поскольку ты, болван, стремительно состарился, не приходя в сознание, – сказал Сева, – и гонишь такую мутную пургу, то, получается, что деньги тебе, вообще, не нужны. Они идиотам и дуракам без особой надобности. Им, убогим, и так хорошо.

– Что ж, я согласен взять автограф у этой прекрасной, но третьесортной девушки, – начал трезво оценивать ситуацию Одуревич, – и при этом приплатить вам обоим рублей по сто или даже по сто двадцать.

– Вечно ты, Одуревич, стараешься везде и всюду выгадать, – покритиковала артиста Кира. – Тебе жить-то осталось две-три секунды, а всё маракуешь.

– А что мне делать? – начал что-то соображать, как бы, артист. – Ну, давайте, ещё вам по тридцать рубликов накину, и разойдёмся.

– Ну, вот, новый поворот, дряблый обормот! – мудро заметил Сева. – Я думаю, Одуревич, ты обойдёшься без автографа моей славной сестры. Ты купишь у нас лепёшки. Деньги-товар-деньги.

– Зачем мне лепёшки? – выразил жалкий и неорганизованный протест Одуревич. – Я этого не ем, и Карла Маркса с его теориями не слишком понимаю. Вроде, почти немец, но такого понаписал в своём «Капитале», что…

– Это не совсем простые лепёшки, – уточнила Кира, – а коровьи испражнения. Очень свежие. Мы их совсем недавно собирали. От них ещё парок идёт.

Короче говоря, он их купил. Не очень охотно, но отдал молодым разбойникам кейс с вырученными деньгами за несколько куцых концертов. Ведь в целях экономии и некоторой бережливости Одуревич выступал ещё и в роли продюсера.

Рассказ начинающих разбойников в определённой степени порадовал влюбленных, Диму и Таню. Оказывается, у коровьих лепёшек огромные перспективы в области их использования и применения. Для кого-то, возможно, они со временем станут судьбой.

Всё-таки, немного посоветовавшись, Шрек и Белоснежка, пригласили гостей в дом. Чай пить не стали, а сразу же приступили, прямо на полу, к сексуальным упражнениям. При своей пылкой и бескрайней любви и привязанности друг к другу и телом, и душой принимали свободные эротические отношения. Ведь любовь – одно, а дежурные половые соития новыми партнёрами – совсем другое.

Новые экспериментальные интимные пары сложились внезапно: Дима с Кирой, Сева с Таней. Тесное их знакомство организовалось и состоялось на среднем статистическом уровне. Но всё какое-то разнообразие. А без него даже в самой серой жизни никак не обойтись. Пусть не так богато живут люди и некоторые литературные персонажи, но не скучно, с задумкой и задором.