ПО 2

Один разорванный… расчлененный… измочаленный… изрезанный… избитый колотушкой…

– Твою мать! – позволил я себе высказывание, чтобы сбросить напряжение.

А что еще сказать пытающемуся сохранить спокойствие мужику, когда он видит посреди запертой комнаты горку фарша из человечины, а рядом целехонькую голову с аккуратной прилизанной набок прической? Что сказать в таком случае?

Вокруг кучи – следы, следы, следы. Запертый стрелок наворачивал круг за кругом, регулярно стреляя из своего странного оружия по уже мертвому телу – и вырывая, вырывая из трупа кусок за куском, измельчая мясо в фарш, что разлетался вокруг, налипая на стены, пятная потолок, падая в углах.

Проклятье…

Переступая через ошметки рваной плоти, я медленно продвинулся ближе к центру комнаты, обошел горку мяса и голову, сделал еще пару шагов и остановился, глядя на него.

Нашел.

Вот он – стрелок.

Под обзорным окном ничком лежал человек. И снова в голове ненужные мысли – почему я называю его человеком? Ведь он не человек, он из другого мира, он иноземец. Погоди… но ведь это я здесь иноземец – я и мне подобные сидельцы чужие в этом мире. А он как раз свой, здешний. Он человек.

Тьфу…

Мужик!

Под окном ничком лежал мужик!

На нем яркий оранжевый комбинезон – вещь теплая, с отороченным мехом большим капюшоном, низ штанин плотно обтягивает голенища сапог с шипастой подошвой – вот по этим следочкам я сюда и дошел. Но самое интересное это не его одежда. Интересней всего – ранец на его спине. Металлический плоский ранец частично прикрытый откинутым капюшоном. С левой стороны большой красный рычаг, что сейчас уперт в пол. С правой стороны выходит длинный металлический шланг, что соединен с… я не знаю, что это. Что-то похожее на большую винтовку с мощным ребристым корпусом и чрезмерно толстым дулом. На винтовке лежит правая рука – в синей перчатке. Левая рука, без перчатки, замерла на воткнутом в пол рычаге. Рядом с головой стянутая черная и легкая не по здешним погодам шапка с какой-то эмблемой.

Ладно. Теперь я знаю кто убил – свой своих – и я знаю, чем убил.

Чего я не знаю – почему убил. У них тут цветовая гамма комбинезонов, я видел белые, синие, оранжевые и зеленые. Оранжевые – единственные реально утепленные и их совсем немного. Добавь сюда мощное ранцевое оружие. Добавь сюда болтающиеся на его шее затемненные очки на ремне. Добавь сюда шапку с эмблемой. Тяжелые шипованные сапоги. Крепкое телосложение. И короткую прическу с высоко выбритым затылком и боками…. Передо мной лежит военный. Солдат. Развивая эту мысль дальше – я вижу военного вооруженного охранника, чьей задачей являлось патрулирование окрестностей и охрана здешних «яйцеголовых». Но что-то пошло не так и защитник превратился в агрессора.

Что пошло не так?

Этого я все еще не знаю, но я кое-что вижу – кровь вытекающую из его ушей. И я вижу указательные пальцы убийцы – они в крови по вторые фаланги. Это с какой же силой надо пихать себе пальцы в уши…

Шепот…

Я качнул головой и прислушался. Нет, здесь его нет. Но там… за экранированными металлическими решетками стенами… там шепот Столпа оглушителен.

– Ладно – тихо произнес я, подходя ближе и присаживаясь – Ладно… но что это за чертова пушка?

И да…

Я это сделал.

Прервав на время изучение помещения и трупов, я повозился с ремнями и непривычными защелками. Стянул с покойника ранец. Стряхнув с металла ранца какие-то неприглядные ошметки, закинул оружие за спину, вдел руки в рамки, щелкнул двойной застежкой на животе. Левая рука опустилась вниз и… легла на холодный металл красного рычага. Правую руку оттягивал достаточно тяжелый вес раздутой винтовки, свисающий шланг терся о бок. Я сделал шаг, повернулся, присел. Чуть подтянул ремни. Вот теперь отлично – ранец сидит как влитой.

Нащупав спуск, направил винтовку на дальнюю стену и нажал его. Спуск не поддался. Ладно… с шумом выдохнув, я положил левую руку на рычаг и с силой надавил. Рычаг пошел вниз, раздался знакомый сытый щелчок. Снова спуск… ничего… но за спиной раздался протяжный звон, там что-то происходило. Еще раз рычаг. Звон перешел в писк и… оборвался. На винтовке – у рукояти – загорелся красный огонек. Еще раз рычаг. Больше никакого звона и писка, но огонек после щелчка сменил цвет на желтый. Принцип понятен.

А еще мне страшно.

Как там говорят старики и что говорит моя теория?

Каждое нажатие на рычаг крадет часть твоей жизни…

Каждый выстрел отбирает частичку моей жизни, так получается?

Если да – вот бы этот принцип в наш мир. Давай, попробуй вести масштабную войну подобным оружием, где любой солдат знает, что с каждым выстрелом он укорачивает свою жизнь. И ладно если за правое дело. А если это очередная война из-за серебряных или нефтяных месторождений, от которых тебе лично не достанется ни копейки. Пойдешь воевать?

Но это еще на доказано…

Спуск…

Винтовка… рявкнула… не знаю, как еще описать это звук. Похоже на злой звенящий бессвязный окрик. Воздух передо мной пошел мутью и снова стал прозрачным. Больше не случилось ничего.

Ладно…

– Прости, мужик – пожал я плечами, наводя оружие на лежащего ничком мертвого убийцу.

Спуск…

Мертвое тело с хрустом подбросило, от него отлетела немалая часть, шлепнувшись шагах в трех.

– Вот черт – ошарашенно произнес я, стоя над изуродованным трупом и глядя на ровный срез его внутреннего мира – Вот черт… вот…

Я не договорил. Потому что краем глаза засек голубое свечение за спиной.

Рывком обернулся.

И с криком шарахнулся прочь, нажимая курок и одновременно яростно дергая красный рычаг.

В дверях стоял протянувший ко мне руку голый заиндевевший старик с голубым пульсаром в груди.

Ахав Гарпунер. Рядом ударила шипящая молния, растекшаяся по обзорному окну, плеснушая в стороны. Волосы встали дыбом, дробно застучала сама собой челюсть, зазвенело в ушах, из горла вырвался дикий крик. Меня зацепило лишь самым краешком… но это страшно… Второй молнии не последовало – мой выстрел тоже был неточным, но тоже зацепил врага самым краешком. Срезанная и отброшенная правая рука Ахава улетела за дверь, исторгая из пальцев ветвистые разряды. Самого старика отшвырнуло в угол и он, налетев на стол, рухнул за него. На винтовке зажегся зеленый – сколько раз я успел дернуть за рычаг, сам того не заметив? Сколько лет жизни у себя украл? Ведь тот мужик в оранжевом… он выглядел жутко истощенным и постаревшим, а ведь в охранники должны набираться абсолютно здоровые крепыши в расцвете сил.

Спуск…

Винтовка рявкнула, я вылетел во дверь, не пытаясь увидеть результаты своей стрельбы. Вовремя – едва я миновал порог, дверной проем перечеркнул гудящий электрический заряд.

– Какого черта, Ахав? – провопил я, на ходу тряся звенящей головой и перепрыгивая через трупы – Я не один из них! Я из другого мира!

Нырнув в разъехавшиеся двери, я рванул к тамбуру.

Проклятье…

Проклятье!

Я ожидал чего угодно – но не этого!

Новая молния осветила центральное помещение и ударило в свисающий с потолка перевернутый обрубок женского тела, заставив его бешено задергаться и приветственно затрясти руками.