По барабану!

– Я думаю, что нужен заголовок про Это… И в то же время, не только… Например, как мне кажется, молодежь притянет к себе заголовок «Трахтибидох!»

Соня снова хихикнула. Редактор постучал по столу и недовольно произнес:

– У вас на уме, похоже, только одни мысли крутятся… Только, про «притянет» да «оттянет»! Неужели нормальные слова забыли? «Трахтибидох», дамы, прошу извинить за моветон, у вас, коллеги, в голове, а вы его хотите еще и в заголовок вынести. – Я понимаю, что хочется идти в ногу со временем, но зачем уж так–то коверкать речь. Если хотите про Это, то ведь можно просто назвать приложение «Интим».

Редактор выжидающе смотрел на сотрудников. Какова будет реакция на его простой, пусть и не очень оригинальный заголовок?

– А почему бы и не нет? – горячо поддержал Бумажкина заведующий сельскохозяйственным отделом Сергей Кваков. – Ведь не обязательно в приложении будет про Это, вы понимаете, про Что… Просто сокровенный разговор с читателем. А во–вторых, в заголовке, предложенном редактором, имеется как бы двойной смысл. На это, конечно, молодежь «клюнет».

Наступила пауза. После такой речи Квакова, вопрос казался решенным. Некоторые сотрудники стали закрывать блокноты.

– Конечно, с редактором не спорят, – с обидой в голосе произнес корреспондент отдела писем Козлов. – Но я бы назвал приложение «Отстой!» С восклицательным знаком. Кратко и емко. Молодым нравятся такие выражения.

Он для убедительности раскинул веером пальцы на обеих руках.

– Да сам ты «отстой»! – Поголубкина обвела его презрительным взглядом. – Полный отстой! – И дрожащим от волнения голосом добавила: – Тебе лишь бы балдеть, а тут дело серьезное…

– Нет, это тебе, Поголубкина, похоже, все нипочем. Все тебе «по сникерсу». Все тебе «по барабану»! – сказал он таким тоном, будто она только что отвергла его руку и сердце.

Практикантка Соня до этого молчавшая и «похихикивавшая» над предложениями коллег, подала свой тоненький голос:

– Вот он, Пегас! Стронули с места лошадку. Кажется, найдено то, что нужно! Давайте, ребята, так и назовем приложение: «По барабану!».

Видя, что точка еще не поставлена, сотрудники вновь открыли блокноты. А Козлов виновато взглянул на редактора:

– Почему бы и нет? – сказал он. – Если Серафим Григорьевич, конечно, не против него? Легко. Молодежно. И в то же время, как будто призывает будущих читателей отключиться от проблем насущных. От горькой действительности нашей, будь она неладна! Безработица, кризис, нищета, наркомания, алкоголизм – все по барабану!

Редактор после такого монолога только повел плечами, что означало согласие. Казалось бы, все. Решено. Но неожиданно для всех воспротивился заведующий отделом информации Николай Оппортунистов, прозванный коллегами красным ортодоксом.

– Ну, знаете, совсем даже неприлично уводить читателя, – сказал он, – тем более, молодежь от проблем насущных. Газета, смею вам напомнить, коллективный пропагандист и агитатор. Чему будем учить? Как…

– Уважаемый! – не дал закончить Оппортунистову редактор. – Мы все давно живем по базарным законам, ни дна бы им, конечно, ни покрышки. А рынок – как бы мы к нему не относились, все же искусство, а не догмы Ильича. Искусство же, как мы знаем, требует жертв! В общем, быть по сему, то есть, «По барабану!».

На том и решили. Приложение получилось веселое. И про Это там места нашлось и для многого другого. Все были довольны.

Особенно радовался Козлов. Он считал себя автором заголовка, и никто не оспаривал его право, не дающее ничего кроме удовлетворения самолюбия. Фальцуя, еще пахнущий свежей типографской краской номер, он сгорал от нетерпения посмотреть, как примут массы новое издание. А в том, что народ будет охотно раскупать в киосках и магазинах приложение с его, как ему казалось, оригинальным заголовком, он не сомневался.

Чтобы убедиться в этом воочию, Козлов, не откладывая в долгий ящик, в скорости после ухода курьера с толстой кипой газет, выскользнул из редакции под предлогом сборки срочного материала и направился в город.

Побродив по улицам, зашел в небольшой магазин, в котором, он знал, всегда удачно проходила распродажа основного издания редакции. На витрине, помимо его газеты, ждали своих покупателей несколько местных газет. За прилавком стоял здоровый с бычьей шеей продавец. Жуя жевательную резинку (babble gum), тихо мурлыкал какой–то новый шлягер.

Покупателей в магазинчике было немного. Это не смутило Козлова. Немного смутило другое обстоятельство: приложения не лежало отдельно, а затерялось в общей массе конкурирующей прессы. « Не умеют подать товар, что называется лицом, – с досадой подумал Козлов. – Песенки мурлыкать, это не рекламой заниматься».

– Чего желаете? – не переставая жевать, дружелюбно поинтересовался у него продавец, когда Козлов оказался у витрины.

– Дайте мне, пожалуйста, «По барабану!», – сказал Козлов, показывая пальцем на газету, уголок которой выглядывал из–под других газет, сделав при этом ударение на последнем слове.

– Чего? – несколько удивленно переспросил детина, глотая слюну при жевании.

– Чего–чего… Дайте, говорю, «По барабану!» – уже без «пожалуйста» выпалил газетчик и с раздражением добавил: – Вы или жуйте, или продавайте!

Продавец нахмурился, ничего не понимая.

– Ну, что тебе нужно, мужик? – шея его стала красной, вздулись жилы, как у быка перед атакой. Сзади послышались недовольные голоса:

– Мужчина не задерживайте очередь!

– Они сами не знают, чего хотят.

– «По барабану!» я хочу, – ответил Козлов беспокойной очереди и потребовал у продавца: – И прекрати жевать!

– Ах, по барабану?! Сейчас, козел, получишь ты у меня по «барабану» и в «барабан»! У–е… У-е!

И сдержал слово. С тех пор Козлову действительно уже все «по барабану…»

Свои у « Доски»

Москва. 2006 год. Пронизывающий ветер декабря. Возле стены дома № 26 по Кутузовскому проспекту, прикрывая лицо воротниками пальто и шуб, стоят несколько человек.

– Ну что, товарищи, – говорит один из них, – наверное, больше никто уже не придет. Надо начинать.

– Конечно, пора начинать? – слышатся одобрительные голоса собравшихся. – Чего тянуть? Кто хотел, то уже давно пришел.

– Хорошо, хорошо! Только давайте организованно. Кто первый скажет несколько слов? – он обводит взглядом товарищей. – Давай, ты, Сергей Петрович.

Пожилой человек, в куртке защитного цвета, которая, несмотря на ветер, немного расстегнута, на предложение выступить первым, охотно соглашается, и сразу начинает говорить:

– Дорогой и любимый, Леонид Ильич! Мне простые крестьяне собрали всем селом деньги, чтобы я поехал в Москву к дому, где ты жил, и отдал должное в день твоего столетнего юбилея…

Конец ознакомительного фрагмента.