По долинам и по взгорьям

Я крепко поцеловал умирающего друга и с разбегу бросился в холодную воду…

На другой берег выплыло шесть красноармейцев, в том числе и Богатырев.

Стрельба прекратилась. Мы не знали, куда идти, не знали, кто помог нам.

Я вызвался в разведку и пополз вперед, прижимаясь к мокрой траве болотины, прячась между кочками.

Вскоре где-то близко послышались шаги. Идут! Видно, дозор. Но чей? Я замер.

— Смотри-ка, что это белеет? — удивленно сказал кто-то.

— Наверно, человек. Может, кто-нибудь из наших.

Услышав знакомый голос, я вскочил:

— Павло!

— Саня! — обрадовался Паша Быков и подбежал ко мне: — Я уж и не чаял свидеться… Где же остальные?

Наскоро рассказал ему про бой за 64-й разъезд, про Семена, про Сашу.

Потом сам стал задавать вопросы о 1-й роте.

Оказалось, что она, огибая большое болото, углубилась в лес и подошла справа к самой Сарге. Ждала сигнала к атаке, но услышала перестрелку в тылу и тем же путем двинулась назад. Увидев свет костров, Гоголев приказал открыть по ним огонь: он знал, что свои не стали бы в такой обстановке коротать время у огонька.

Пять дней пробирались мы по лесам и болотам на северо-запад. Несколько раз наталкивались на чехов и казаков. Отбивались, уходили. На шестые сутки кружным путем вышли наконец к станции Шаля. Здесь нас радушно встретили красноармейцы недавно прибывших новых полков: 4-го Василеостровского и Конного имени Володарского.

Сюда же несколько раньше нас вышел с небольшой группой бойцов командир нашего батальона Марков. От него мы узнали, что почти весь 2-й Кунгурский полк, в который попало по мобилизации много зажиточных крестьян и даже кулаков, добровольно сдался врагу.

Ночью на Шалю попытались сделать налет белоказаки. Но дозоры вовремя обнаружили противника. Вместе с василеостровцами и володарцами в бою приняла участие и наша 1-я рота. Казаки понесли большие потери и были обращены в бегство.

А еще через несколько дней остатки коммунистического батальона вернулись на станцию Шамары. Нас опять пополнили здесь пермскими и кунгурскими рабочими. Кавалеристы получили новых хороших коней.

Как-то под вечер, когда я с Пашей Быковым сидел в штабной избе, за окном раздались торжествующие крики:

— Живы! Вернулись! Ура, братцы!

Мы выскочили на крыльцо. Во дворе стояли страшно исхудавшие и заросшие давно не бритой щетиной Александр Егорович Мокеев и Семен Шихов. Они поддерживали друг друга и опирались на березовые палки.

Мы втащили вернувшихся в горницу, принесли еду, засыпали их вопросами. Мокеев вытер бежавшие по щекам слезы и поведал свою историю.

Во время отступления он споткнулся и вывихнул ногу. Чудом удалось ему укрыться от рыскавших по лесу белых: отсиделся за поленницей дров, А когда чехи двинулись к Шале, сломил Александр Егорович палку и попробовал идти. Винтовку нести он уже не мог: совсем обессилел без еды. Оставил при себе только маузер с последним патроном. А через несколько дней случайно встретил в лесу Семена. У того были сухари, он отдал их Мокееву. Шли очень медленно, часто отдыхая. Силы все убывали. Ели в основном ягоды и коренья…

Выслушав Егорыча, мы ожидающе уставились на Шихова. Он заговорил шепотом — громче не мог:

— Помню только, кинул гранату, ожгло меня, и все. А когда опамятовался — кругом тихо. Я давай перекатываться с боку на бок подальше в лес, от дороги… Потом опять в беспамятство впал… Дед лесник меня нашел. Уж у него в хате я опять в сознание вернулся. Отходил он меня малиной, травами поил, мед давал… Я на его сына похожим оказался, а сына-то белые убили… Чуть полегчало, сказал деду спасибо и тронулся в путь. По пути Егорыча встретил, а что было потом, он уже поведал…

Тут же, на станции Шамары, нам был объявлен приказ по войскам 3-й армии. В приказе говорилось:

«Согласно постановлению заседания пленума Уральского областного комитета РКП(б) коммунистическому батальону в воздаяние заслуг храбрости и дисциплины в текущих боях на фронте присвоить наименование «Коммунистический батальон имени Ивана Михайловича Малышева».

Командование батальоном временно перешло в руки нашего общего любимца П. З. Ермакова.

А враг тем временем продолжал наступать вдоль линии железной дороги на Кунгур и вскоре прижал нас на шамарских высотах, возле железнодорожного моста через реку Сылва.

Мы отбивались несколько дней. Подкреплений не было. Ряды наши таяли с каждым часом.

Ермаков вызвал меня и приказал:

— Бери с собой кого понадежнее, гони аллюром на шестьдесят первый разъезд, проси помощи у командира желдорбата.

Желдорбат мы по праву считали своей «родней»: сформированный в основном из железнодорожников Перми, он включал в себя и небольшую группу рабочих депо станции Екатеринбург-I.

61-й разъезд находился в восьми верстах. Поскакали туда вдвоем.

На разъезде около вок зальчика сидели несколько бойцов и дымили махоркой.

— Хлопцы, где командир батальона? — спросил я.

— А вон тама! — рыжий парень равнодушно махнул рукой. — Митинговщиков уговаривает.

За вокзальчиком, на большой поляне, шумело людское море. В середине толпы, на телеге, стояли комбат и начальник штаба 3-й Уральской дивизии А. И. Парамонов. Комбат кричал что-то охрипшим от натуги голосом. До нас доносились лишь отдельные слова: «Революционная честь… пролетарская дисциплина… Родина в опасности… позор…»

А. И. Парамонов.

Из толпы в ответ орали:

— Воюй сам!

— Даешь отдых!

— Отправьте нас в Пермь!

С трудом пробрались мы к телеге. Передали Парамонову просьбу Ермакова. Командир желдорбата опять стал уговаривать толпу:

— Товарищи! Ваши братья, коммунисты-малышевцы, просят вас на помощь!.. Чехи возле шамарского моста!.. Не время отдыхать, товарищи! Кому дорога власть Советов — немедленно в бой! Я приказываю…

— А ты не приказывай, — заревела толпа.

— Пускай коммунисты сами за свою власть воюют!

Мой напарник толкнул меня в бок:

— Слушай, давай-ка узнаем у наших деповцев, кто тут мутит народ.

Стали искать знакомых екатеринбуржцев. Нашли и уединились с ними по другую сторону пути.

Земляки рассказали, что в батальон проникли контрреволюционные эсеро-меньшевистские элементы. Они-то и агитируют красноармейцев за уход с фронта. Положение особенно ухудшилось после того, как руководитель большевистской организации батальона Николай Сивков (оказывается, наш старый учитель служил здесь) получил ранение и был увезен в госпиталь. Часа два назад бунтовщики задержали ехавшего на дрезине в Кунгур Парамонова и заявили, что не отпустят начальника штаба дивизии до тех пор, пока он не отдаст приказ отправить всех в Пермь.