По дороге на Оюту. Наперегонки со временем

– Но как?
– я откровенно не понимала.

– Понимаешь, детка, - он повернулся ко мне, - если я оставлю вас внутри, то мне придётся не гасить ядро. А это как прямое приглашение к угону. А так я законсервирую свой корабль на время нашего пребывания в поселении. Мы лучше комнату на день снимем, чем я рискну вами.

– Нами или кораблём?
– уточнила я, приподняв бровь.

– Поверь, Криста, я умею правильно расставлять приоритеты, - проворчал он немного обиженно.

– И всё же?
– не унималась я.

– Вы важнее и на этом всё, - хлопнув ладонями по панели, он встал.

– Ну нет на нашем пути другого поселения, где можно бы было купить всё и сразу. А вернуться домой ни с чем, я тоже не могу.

– Я понимаю, Сунир, не злись, пожалуйста.

– Я и не злюсь, детка, просто раздражает, когда зависишь не от собственных предпочтений, а от ситуации.

Сегодня миранец был несговорчив. И это тоже тревожило. А ещё у нас не было тёплых вещей. Да, в шкафчике в каюте всего было навалено, но я не посмела ковыряться в чужих шмотках. Но, кажется, придётся.

В клетке встрепенулась птичка и, расправив золотые крылышки, слетела к кормушке. Вглядываясь в визор, я подмечала всё новые трещины в атмосферном куполе.

Как они живут там и не боятся?

Да и сама планета - жуть ледяная.

– Тут временные поселения?
– подавшись вперёд, я различила маленькие домики.

– Нет, это старая колония, - взяв из пищевого автомата пару варёных чищеных яиц, Сунир вернулся в своё кресло.
– Я тут жил в одно время. Дыра, конечно, зараза часто, но и раскрутиться можно, главное, знать, куда лезть не стоит.

– Ужас!
– выдохнула я.

– Почему, - он мило улыбнулся, - неплохое место.

– Ненавижу холод, - я передёрнула плечами, представляя, какая лютая стужа снаружи корабля.

– Чего так?

– А нам однажды обогрев отключили, - раздался сонный голосок за моей спиной, - вот мама теперь и не любит мёрзнуть.

– С добрым утром, соня, - я обернулась и сурово глянула на дочь, - совсем необязательно рассказывать дяде Суниру о том, что у нас там отключали.

– Но это ведь правда! Ты сама говорила.

– Юла!
– мой голос стал строже.

– А мне интересно, - вмешался в наш разговор Сунир.

– Что интересно-то?
– проворчала я.
– Да, нам, бывало, отключали обогрев экрана под домом. И тогда по стенам лёд расползался. Энцелад, знаешь ли, не Меркурий. Там за куполом минус двести семьдесят.

– А чего же не платили?
– услышав ещё один вопрос, нахмурилась. Вот не любила жаловаться, и всё тут.

– Мама маленькая ещё была и заболела, - выдала Юла.

– Родная, иди поешь, - резко оборвала я её.

– Ну почему ничего нельзя рассказывать?
– она обиделась.
– Папа ведь не чужой!

– Дядя Сунир, а не папа, - вредничала я.

– Папа, - упрямо пробурчала мелочь.
– Он сам разрешил.

– Ты в меньшинстве, Криста, - рассмеялся Сунир.
– Ну, расскажи, интересно ведь.

– Мне было шестнадцать, я заболела. На овощах в таком состоянии смену не отстоишь. В общем, деньги с карты улетели быстро. Лекарства у нас стоят столько, что дешевле сразу в крематорий. Я не заплатила за горячую воду, экран, да ни за что оплату не произвела. Всё рубанули. Юлу отправила в приют на неделю. Сама дома отлежалась. Потом пристроилась официанткой в бар и с двух работ всё оплатила. Что тут интересного? Как я сопли морозила?

– А сестра твоя?

– С хахалем своим зависала, ей не до меня было.

– Отец?

– В колонии, - нервно прорычав, я сложила руки на груди.
– Не хочу я распространяться на этот счёт.

– Ясно, - он кивнул.

– Больше расспросов не будет?
– я откровенно язвила.

– Нет, - а ему было весело.

– Ну и замечательно.

Сев глубже в кресло, поджала под себя ноги. Не любила я трепаться о своей жизни. Сунир странно глянул на меня пару раз, а потом, развернувшись, резко просунул руку под мои колени и поднял. Мгновение и я оказалась сидеть на нём верхом.

– Ты что делаешь?
– дёрнувшись, я добилась лишь того, что меня сильнее прижали к мужской груди.
– Отпусти меня, миранец!

Юла захохотала.

– Мне холодно на тебя смотреть, детка.

– Что? Пусти! Ненавижу, когда меня тискают, - признаться, врала, мне нравились его объятья. В них я чувствовала себя такой защищённой и обогретой.

– Привыкай, я теперь только этим и буду заниматься.

– Да, ну тебя, - я попыталась встать и он меня всё же выпустил.

– Там в шкафу есть куча вещей афоры и сестрицы, - прилетело мне вдогонку, когда я уже зашла в комнатку.
– На мелкую тоже что-нибудь найдётся. У нас в семье трое детей. Оденьтесь, пока мы не пришвартовались.

– Я чужое не ношу, - пробормотала я.

– Криста, делай, что сказал, иначе я сам тебя одену.

Спорить больше не стала. Это было бы глупо. Прошагав до шкафа, осторожно открыла тонкие дверки и вытащила первую попавшуюся явно вязаную вещь. Это оказался детский свитер. Очень красивый, только расцветка больно тёмная. Выйдя, я показала его Суниру.

– Это Лукаса, племяша, - кивнул он.
– Там и штаны должны быть. Мы полетим на воздушном катерке, но всё равно утепли девочку по полной.

Кивнув, я вернулась к шкафу. Тут действительно, много чего нашлось.

Наряжая Юлу, я всё поглядывала на клетку с птицей. Если мы уйдём, что будет с ней? Не замёрзнет ли?

Миранец внимательно следил за мной.

– Я оставлю тут автономное отопление. Не в ледяной же ад возвращаться. Еды ей только в клетку побольше, ну воды, - он угадал ход моих мыслей.

Кивнув, я натянула шапку на свою обиженную кроху. Юла куксилась. Ей явно не понравилось, что я запрещаю называть миранца папой.

Вернувшись в каюту, осмотрела остальные вещи. Женского здесь было много. Но часть вещей принадлежала девушке миниатюрной, вторая половина, наоборот, женщине с пышными формами. Только пара колгот и туника налезли и на меня.

Корабль загудел, и нас тряхнуло. Не удержавшись на ногах, я пошатнулась, и вдруг, приложившись затылком, оказалась на полу.

– Мама!
– вскрикнула Юла.

В это же мгновение надо мной появилось озабоченное мужское лицо.

– Ушиблась? Нигде не болит?