По другую сторону тепла

Поттер. Поттер, Поттер, Поттер… Мерлин, ну почему все так сложно? Почему именно он — Мальчик-Который-Выжил? Чертов Мальчик-До-Которого-Всем-Есть-Дело? Они никогда не оставят его, с тоской подумал Драко. Лучше б охотились за этим нищим рыжим Уизли… никто бы и не заплакал. Или еще за кем. За кем угодно. Почему именно Поттер?

Поттер, который так непринужденно влез в его жизнь. Которого Драко пришлось инициировать, рискуя собственной шкурой — и привязавшись к нему потом намертво… Который всегда находит слова, способные перевернуть душу Малфоя вверх тормашками, перетрясти все в ней — и небрежно кинуть на новое место. А потом прийти и положить на ноющую рану теплую ладошку, сделав так, чтобы Драко не позволил ни одному проклятому человеку в этом мире вернуть все обратно…

Он закрыл лицо руками и вздохнул.

Ему не нравились эти попытки добраться до Гарри. Не нравилось, что он ничего, ничегошеньки не может сделать… кроме как — быть с ним рядом и надеяться, что сможет защитить, если что-то случится. Что совершенно не к кому пойти и вытрясти хоть какую-нибудь информацию, чтобы помочь гриффиндорцу. Что даже находиться рядом с ним слишком долго он все равно не сможет… и Поттера придется оставить одного, если, конечно, Драко желает, чтобы у них обоих был шанс дожить до своего девятнадцатилетия.

А нужен ли мне этот шанс, мелькнула дурацкая мысль.

А нужен ли я Поттеру настолько, чтобы он на это согласился, мелькнула тут же вторая.

Драко усмехнулся и отмахнулся от мыслей. К черту все… нашел, о чем думать. Думать надо о насущном, а не о глупых желаниях.

Если признаться честно, у него не было никаких оснований считать, что на гриффиндорца готовится новое нападение — кроме явно стихийного сна. Да и то… сон мог быть отражением того, что сейчас происходит с самим Поттером. От него исходит свет, когда он взволнован. Рядом с ним невыносимо жарко, когда он напуган. Он читает людей, как открытую книгу, и перессорился напрочь с Уизли и Грэйнджер… похоже, что именно по этой причине. Все признаки налицо, огонь рвется из него наружу, жжет его. До полноценных проявлений остались считанные дни. И то, если ничего не подтолкнет, не спровоцирует. Так что — вполне может быть, что и меньше.

Драко горько усмехнулся сам себе. Вот все и подходит к концу… к славному такому логическому завершению. И какими пряниками теперь самого себя в Малфой-Менор заманивать? И как умудриться, приехав туда и приняв метку, продолжать жить… зачем, вообще? Поттер снова был прав, там нет ничего, что Драко действительно было бы нужно. К тому же…

К тому же там был Люциус. Драко сжал зубы, запретив себе думать о нем. И о том, что, несмотря на все, что он наговорил вчера Панси, возвращаться в поместье ТЕПЕРЬ, когда он вспомнил, что же именно послужило причиной смерти Нарциссы, ему нельзя, просто никак нельзя… Проще сразу умереть, чем туда. К отцу. Ни за что.

А больше-то, ведь, в общем, и некуда. Единственное место, где можно было бы попытаться попросить убежища — это Орден Феникса, с его непонятно где расположенной резиденцией. Но при мысли об Ордене воротило безоговорочно, да и не примут они его… не поверят. И будут, возможно, по-своему правы — только идиот доверится стихийному магу.

Драко хмыкнул, привычно запустив пальцы в волосы. Такие вот дела, Малфой. Никому ты не нужен, не полезен, денег без отца не будет, податься некуда. Можно, конечно, тупо броситься в маггловскую жизнь. Даже протянешь там, наверное… дня три. Пока взбешенный Люциус не вычислит, куда подевался сын, и не примчится налаживать теплые семейные отношения. Не выход. Даже можно и не рассматривать.

Панси, конечно, замечательно все придумала, решив убежать. Только и ей мало что светит в подобных начинаниях — Паркинсон, хоть и глуп, но дочь из рук не выпустит. Лорд ему этого не простит. Что уж говорить о Малфое.

Замечательно, поздравил сам себя Драко. Первый раз в жизни Малфой не способен придумать, как вывернуться из ситуации. А все возможные выходы из нее таковы, что, и правда, хоть в петлю лезь…

Хотя, тут же подумал он, если посмотреть опять же правде в глаза, то можно обнаружить одну милейшую особенность. И состоит она в том, что, если бы не было Поттера, то все было бы далеко не так плохо. Да, вернуться в Малфой-Менор, пожалуй, все равно было бы невозможно… разве что при условии, что Драко так ничего и не смог бы вспомнить. Но в Ордене бы его приняли. Там вполне можно было бы отсидеться какое-то время. Потому что на нем не висело бы клеймо мага, отдавшего душу их Единственной Надежды в объятия стихии. Теперь же на это рассчитывать не приходится… Дамблдор не дурак, и поймет, что к чему, сразу же, как только увидит Поттера — после того, как сила завладеет им окончательно.

Чертов-проклятый-Поттер… Снова он, везде он. Никуда не деться от этой вездесущей зеленоглазой бестии.

За что мне это, с тоской подумал Драко. Зачем я так влип…

* * *

Гарри лежал на кровати, свернувшись в клубок, и рассеянно слушал перепалку Невилла с Симусом. Те вяло выясняли, кто из них больше заплатил за выпивку в прошлом походе в Хогсмит, и, соответственно, кто, кому и что остался должен. Единственное, что во всем этом разговоре цепляло внимание, так это то, что Невилл, как оказалось, способен на перепалки. Даже если и вялые.

Мысли тоже были какие-то вялотекущие и ни в какую не оформлялись во что-то конкретное. Так… невнятный поток сознания. Шрам ныл немилосердно, и под вечер Гарри уже был почти готов согласиться, что подозрения Малфоя, возможно, имели под собой какие-то основания.

Спать не хотелось. Точнее, засыпать было просто страшно.

К вечеру спальня опустела. Один Невилл привычно похрапывал, свернувшись на своей кровати. Симус и Дин отсутствовали — как предполагал Гарри, женские спальни привлекали их куда больше собственной.

Кое-как дождавшись полуночи, Гарри встал. И тут же покачнулся от внезапного приступа слабости — в ногах появилась предательская дрожь, голова кружилась. Он осторожно сел на кровати, медленно дыша и прислушиваясь к собственному телу. Телу меньше всего хотелось куда бы то ни было идти. Однако идти было надо, просто необходимо. При одной мысли о том, чтобы лечь и уснуть, не повидав Малфоя и не услышав от него, что все в порядке, становилось дурно.

С трудом заставив себя подняться, Гарри вытащил из чемодана мантию-невидимку и осторожно выглянул в гостиную. Он не испытывал сейчас ни малейшего желания сталкиваться с кем бы то ни было из гриффиндорцев.

У камина, обхватив колени, сидела Гермиона и задумчиво смотрела на пламя. Он машинально прислушался к ней, отметив спокойную отчетливую сосредоточенность, и принял здравое решение не попадаться ей на глаза. Завернувшись в мантию, он осторожно пробрался к выходу и потянул дверь на себя.

— Гарри, тебе не обязательно прятаться, чтобы пройти мимо меня, — не повышая голоса, сказала девушка и обернулась. — Я и так успела выучить, что мне не стоит спрашивать, куда ты направляешься. Если, конечно, я не хочу выслушать от тебя очередной поток гадостей в духе Слизерина.

Гарри вздрогнул и со вздохом остановился.

— Не много ли нападок на Слизерин в последнее время? — спросил он, стаскивая с себя мантию и опускаясь на пол у стены. Мысль о том, чтобы разговаривать стоя, сейчас совершенно не привлекала.

Гермиона пожала плечами.

— Ты стал вести себя, как они, — сказала она.

— Да ну? — устало удивился Гарри. — Я обзываю тебя грязнокровкой? Тыкаю Рона носом в то, что у его семьи нет денег? Насылаю проклятья вам в спины? Что-то не припомню ничего подобного, Герм.