По эту сторону любви

— Простите, если чем-то задел вас, Эманум Харлинсон, но у меня к вам просьба. Давайте перейдем на время бала к неформальным отношениям? Будет странно, если я приведу с собой девушку и буду называть её так тяжеловесно — Эманум Харлинсон. Возможно ли, чтобы мы перешли к именам? — и он улыбнулся.

Вот и чего я взъелась?

Он говорит мне все как есть, ничего не утаивая. Может быть, пора и в самом деле высунуть голову из песка и посмотреть в лицо страхам. Братья боятся за меня и любят, поэтому стараются лишний раз не задеть мою тонкую душевную организацию. Вот только когда это вдруг она стала тонкой? Я же сильная? Надо вести себя соответственно. А то как девочка маленькая расхныкалась. И я, улыбнувшись, протянула ему руку и сказала:

— Клариса.

— Артур.

— А может и мы перейдем к именам? Я Габби. Это Себ. Акке ты и так знаешь, — не мог не влезть Габби.

Но это разрядило ситуацию, и вернуло за стол дружескую атмосферу. Вытирая Михеля от каши я услышала вопрос, про который, признаться, и забыла.

— Клариса, а как у тебя с платьем?

— Габби… Я забыла совсем, — и я пронесла ложку с кашей мимо ротика Михеля, что ему не понравилось, и он уж было приготовился зареветь, но передумал и, схватив мою руку с ложкой, сам направил её себе в рот.

— Вот. Я так и думал. Поэтому ты сейчас укладываешь Михеля на дневной сон, и мы идем в одно премилое местечко. Я присмотрел, — самодовольно изрек Габби.

— А одно из моих старых совсем не подойдет? — с ужасом представила я примерки и подгон по фигуре.

— Клари, ну о чем ты говоришь! У тебя все платья насыщенных оттенков. Синий, золото, зелёное с серебром. Это же никуда не годится! — возмутился он.

— А что не так? — все же не теряла я надежды.

— Сейчас в моде пастельные тона с оттенком пудры, — самодовольно с видом знатока произнес Габби.

— Пудры — это как? — выразил всеобщее недоумение Акке.

— Ну вот не насыщенный оранжевый, а скорее персиковый. Не синий, а перламутрово-голубой. Не коричневый, а кофе с молоком. Не красный, а чайной розы. Пудра предает оттенкам бархатистость. Нежность и утонченность, — просветили нас.

— А мне нравится, как одевается Клари. И это не нежность и утонченность, а блеклость и невзрачность, — заявил этот невозможный подросток.

— Нет, Акке. Габби прав. Мне и в самом деле стоит подобрать платье на бал. Не хочу привлекать внимание к своей персоне. Наша цель не в этом. Так что я полностью в твоем распоряжении, Габби, — и я кивнула брату, давая понять, что ценю его помощь.

— А цель у нас и в самом деле непростая. Нужно умудриться оказаться представленными Великому Князю и его жене. Потом еще напроситься на личную аудиенцию, и убедить их показать нам это яйцо. Пока задачка мне кажется невыполнимой, — фон Мёнерих явно был не в восторге от наших перспектив.

— Все так сложно? Даже на балу? — спросила я.

— У Александра строгое правило избегать лишних контактов и знакомств. Быть ему представленными мы возможно еще умудримся, но добиться того, чтобы он нас выслушали, будет сложно. Даже у отца бы, наверное, не получилось. Но с ним, безусловно, было бы проще. Но его нет, и на этом совете он не присутствует, — все так же мрачно поведал он.

— Великий Князь такой закрытый человек? — спросил Себ.

— Он осторожный, сильный, властный. На его плечах тяжелый груз ответственности. Ну и да, характер у него тяжелый. Нам нужен кто-то влиятельный из числа моих знакомых, кто бы нас представил. У меня есть трое на примете, но на месте разберёмся, — завершил разговор фон Мёнерих.

На бал мы опоздали. И нет, мое платье тут было ни при чем. Выглядела я, на мой взгляд, потрясающе. Мы с Габби выбрали приятный оттенок молочного шоколада с вкраплениями корицы. Платье было приятного теплого оттенка. Вот только рукава были не предусмотрены. Поэтому мы долго ругались с портным, который настаивал на пяти стандартных нижних юбках. А я заявила, что будет только одна. Куда я свои ножи дену, раз рукавов нет? Только под юбку, а пока я все пять задеру, меня сто раз убьют. Поэтому только одна. Габби схватился за голову от такого объяснения.

Но, на мой взгляд платье от этого только выиграло. Складок стало больше. Они красиво струились вниз, и в них поблескивал мой помандером. Да, его я тоже взяла. А Себ восполнил мне все доли в моем апельсинчике, и яд там был. И противоядие. И сонный порошок, и лезвие и даже что-то взрывоопасное. Габби хватался за голову и говорил, что я буду со своими ножами и помандером взрывоопасна. Но я настояла на своем.

И не только я пришла в восторг от своего туалета. Братья долго ходили вокруг меня и наконец, Габби, как самый привередливый, выдал, что он доволен. Драгоценностей в меру, платье чудесное, прическа выше всех похвал. Акке сказал, что я принцесса из волшебной сказки, а запыхавшийся и опоздавший фон Мёнерих открыл рот и потом долго его не закрывал.

На мой вопрос, что ж заставило его опоздать, он поморщился и сказал, что позже всё объяснит. Опоздание было, казалось, фатальным. Двое из трех его знакомых сказали, что уже засвидетельствовали свое почтение Князю Александру и подходить второй раз не намерены. А третьего мы безуспешно пытались найти в этой толпе. Народу и в самом деле было много.

Зала дворца была огромной. Магические огни её ярко освещали, и все кругом сверкало и переливалось. Мы осторожно пробирались поближе к Великому князю Александру. Александр был могуч. Я прожила последние два года среди великанов, так вот он бы составил им достойную конкуренцию. Он возвышался почти над всеми в бальной зале почти на голову. Славянский медведь. Плечи по ширине грозили сравняться с медвежьими, а толщина рук поражала. Медведь — одним словом.

Вот только Великой княгини с ним рядом я не наблюдала. Мы стояли в двух шагах от Великого Князя, когда я увидела Великую княгиню Марию. Она только что закончила танцевать, и теперь её кавалер вел ее обратно к мужу. Вот только её кавалер был мне хорошо знаком.

Наши глаза встретились. Не могли не встретиться.

Кавалером Великой Княгини Марии был не кто иной, как Его Светлость Герцог Рихард де Алеманьа.

Глава 8.

«Афродита и Арес» Александр Шарль Гильмо

Арес, сверхмощный боец, колесниц тягота, златошлемный,

Смелый оплот городов, щитоносный, медянооружный,

Сильный рукой и копьем, неустанный, защита Олимпа.

Гомер

(Перевод В.В. Вересаева)

Он по-прежнему был невероятно красив. Да еще и этот его мундир с аксельбантами и магической звездой не помню, какой степени. Высокий, он был не на много ниже Великого Князя, к которому подвел жену и тот дружески хлопнул Рихарда по плечу. На меня он больше не смотрел, а я пожирала его глазами. Вот он узнаваемо наклонил голову, говоря что-то Князю. Тот засмеялся. Вот слегка поклонился княгине и та ему улыбнулась. Я смотрела и не могла отвести от него глаз.

— Он не должен быть здесь. Я не знал. Клянусь, Клариса, я не знал, что он будет на балу, — фон Мёнерих взял мою руку, и поднес к губам, пытаясь привлечь мое внимание и вывести из оцепенения.

— Они дружат с Александром? — не отрывая глаз от Рихарда, спросила я.

— Да. И довольно давно. Все проекты Александра Его Светлость поддерживает. И Великий Князь отвечает ему тем же. Говорят, что когда эти двое вместе на Совете Двенадцати решают что-то продвинуть, то с ними лучше не спорить. Клариса, посмотрите на меня! Хватит уже прожигать в нем дыру! Хотите, мы уйдем? — зашипел фон Мёнерих.