По грехам нашим. Книга 4

– Алла, Алла! – послышались крики, и сквозь множество звуков прорвался топот копыт.

Надежда, что пришла подмога, затеплилась внутри, когда я уже рубился вместе с оставшимися в живых защитниками внутри вагенбурга.

Выпад и снизу вверх разрубаю ближайшего врага. Под ноги падает с отрубленной головой другой степняк – результат работы Алексея. Примечаю, что больше внутрь укреплений противник не лезет, значит все же подмога пришла. Озолочу того, кто додумался спасти нас от излишней самоуверенности.

– Собака, свинья! – выругался я на монгола, который смог подловить меня и ударил по доспеху в район ребер. Хотелось больнее обидеть ловкого врага, поэтому и назвал его и самым обидным оскорблением, в тот момент я как-то упустил из виду, что степняк ни разу не мусульманин.

Защита, конечно, выдержала удар, но не факт, что мне не сломали ребра. Стрела! Один из ратников убил моего обидчика. И вдруг все стало тихо, враги закончились.

***

– Пораненный я, - констатировал факт, не требующий аргументации, великий князь Владимирский Ярослав.

– Вижу, князь, - ответил я.

Меня отвлекли от увлекательного занятия, которым я пытался психологически укрыться от рефлексии и переживаниям об огромных потерях во время сражения, как и от подсчетов трофеев. Посыльный от Ярослава нашел меня среди ратников, рыскающих по телегам и юртам монголов. Князь хотел лицезреть своего слугу. Мне же хотелось высказать князю за битву. Никакой согласованности, слушать никого не стали, вперед с саблей наголо в лихую атаку. Вот только не забыли поставить наш корпус на самый сложный участок, а сами, по старинке, на встречных курсах зарубиться. Можно же было вывести монголов под артиллерию, они еще не так чтобы и пуганные этим оружием, не знают, как бороться с пушками. Но вышло так, как вышло. И стою я в шатре князя, который уже готовится помирать. Имеет все же слабости наш князь, вон не такое уже и сложное ранение, а зовет всех на наставления посмертные.

– Ты сынов моих Федора, да Александра во учения к собе прими, да слушай князя свого Святослава – брата мого, - вещал великий князь.

Ну почему даже самые сильные мужчины, зачастую только почувствовав недомогание, сразу же ищут сочувствия. Мне рана на княжеском плече не показалась ужасающей, пусть и рука отсушена.

– Княже, пригляд за сынами твоими будет, токмо и тебе рано до Бога. Я кликну своего лекаря, он излечит твои раны, - произнес я, стараясь не показать своего раздражения. Ну как отвлекать от сбора трофеев?!

Среди обозников, которые являлись и лекарями в большинстве случаев, проходя обучение в воинской школе по этому направлению, были самородки. И мази делали на основе трав и пытались примитивные операции проводить, по крайней мере, в моем корпусе потери от ранений были ниже, чем это я наблюдал в войске князя. Так что направить к князю костоправа не было проблемой.

Посещение князя принесло и некоторую пользу – информацию для размышления. Не от князя, а от его свиты я расслышал некоторые подробности боя, которые не удалось уловить в процессе динамично развивающегося сражении. Не пришлось даже вслушиваться, так как все, возмущаясь, говорили нарочито громко.

Не все я рассмотрел на поле боя. Не увидел, что ратники Мстислава Удалого не устремились за всеми дружинниками-русичами в атаку, а плелись в хвосте конной лавины. И после избегали всячески прямой схватки. Уличив момент, сам Мстислав, с двумя сотнями, вообще покинул поле битвы.

И не вериться в банальную трусость одного из самых успешных и смелых полководцев Руси начала XIII века. Именно этот князь своим талантом смог переломить ход междоусобной битвы при Липе. Он же и ринулся одним из первых в безумную атаку на монголов в битве на Калке. Получалось, что даже во время судьбоносной для всего русского мира битве, Мстислав решал свои задачи по укреплению положения в древнерусском сообществе, стремился выделиться среди прочих.

Иначе себя повел черниговский князь Михаил, присоединившийся со своими ратниками накануне битвы, – это он, лично возглавив три сотни дружинников, рванул на выручку центру, между прочим, меня. Придется отдариваться как-то правителю Чернигова, спас он меня, без сомнений. Когда конные русичи прибыли на помощь, из наших трех сотен оставалось в строю меньше сотни бойцов, пушки были уже захвачены и бой был проигран.

– Воевод моих порубили, бери рать всю и бей ворога, - наделил меня властью Ярослав.

И я принялся за дело. Первым делом оттеснил ратников Мстислава от дележа добычи. Дело дошло до рукопашной, даже некоторые похватались за мечи. Но большинство было на стороне наших союзников, к коим я уже не причислял Мстислава. Он же, вероятно припомнив ситуацию в Киеве, не стал обострять. Забрал тот скарб, что уже удалось стащить на телеги, и быстро отправился домой.

Наблюдая в оптику, как ратники Удалого растворяются за гаризонтом, я сожалел, что не имел под рукой специалистов Ипатия. Было бы правильно устроить ранее новгородскому, а ныне киевскому князю сюрпризы. Зла я не держал только на Дмитра – воеводу Мстислава. Тот и повинился и вел себя правильно, одергивая своих ратников, когда те в очередной раз полезли за несправедливой долей в трофеях.

А добыча досталась богатая. Убитые ханы, а я присмотрел за тем, чтобы исполнить свою часть уговоров с Джучи и устранить его братьев, возили награбленное в большей степени с собой. Тут и ковры диковинные, которые украсят горницы в поместьях, ткани, удивительной выделки керамика с наполнением из еще большей красоты ювелирными предметами. Много, очень много коней. Только приблизительно больше двух тысяч великолепных туркменских лошадок. Монгольских степных я не считал, только поинтересовавшись у людей, сколько потребуется времени, чтобы переучить вышколенную монгольскую лошадь на сельскохозяйственные работы. Главное, что это можно, видел у себя в поместьях, как пашут на монголках. А еще золотые и серебряные монеты, не булгарские, те не чеканили, как и русичи, а восточные. Тут и чеканка Хорезма и Киликийского султаната и каких-то арабских эмиров. Четыре сундука.

– Да тут можно сразу в монетный оборот Руси и долго еще чеканить не придется. А еще в Европе мало золота, можно столько всего прикупить!.. И даже людей купить можно, пусть и говорят, что в Европе нет рабства, за деньги все есть. А потом расселить европейцев на Урале, пусть руду добывают, - вслух мечтал я, разглядывая богатства.

Получилось кое-что оставить при себе, но больше половины того, что было найдено в ханских шатрах, пошло в общий фонд. Распределение трофеев по всему войску было простым – всем воинам, оставшимся в живых по золотой монете и одной монгольской лошади, комплект доспеха и оружия от убитого монгола. Оказалось, что в живых осталось всего восемнадцать тысяч, что сильно огорчало радость от победы. Потери в девять тысяч ратных – это очень много, несопоставимо много. Это видел и Дмитр, который понимал, что потери в его дружине в разы меньшие, чем у остальных, поэтому и каялся, но ослушаться своего князя не отважился. Придется акцию готовить по Мстиславу, если только Ипатий не израсходует все патроны.

По приблизительным подсчетам, военная компания условно окупилась. Условно, потому что, даже имея много золота и серебра, купить то же самое продовольствие, поросят для увеличения поголовья свиней, или закупить товары повседневного спроса, просто неоткуда. Европа страдает от неурожаев еще больше, чем мы и готова платить большие деньги за зерно, товары же мы и сами производим еще и лучшие, чем зарубежом. Можно закупить в Англии те же колесные плуги, они показали себя с хорошей стороны, можно и химию заказать в Германии, но это то немногое, куда могут пойти деньги, если не на людей. И то, расточительно, так как и сами после войны сможем немало произвести сельскохозяйственного инвентаря, да и с химией все не так уж и плохо. Даже среди булгар-беженцев были, как я узнал из последнего письма с поместья, химики и они уже начинают вплотную работать с немцами, привезенными мной годом ранее. Рассчитываю, что получится отличный симбиоз знаний и практик. Ну а я выберу наиболее лояльного, и переведу часть одной из книг по этому, безусловно, важному, направлению. Глядишь, и бездымный порох изобретут, но это влажные мечты.