По грехам нашим. В лето 6732

Германцев начали сминать. Избиение продолжалось еще минут пятнадцать, когда германцы, наконец, побежали, а вслед им устремились болты и стрелы. Конница же стала разворачиваться, и я увидел, что выстроенная в «свинью» рыцарская кавалерия начинает разбег в сторону крепости. Вот они вошли в зону обстрела, и крепостные катапульты отправили камни навстречу вражеской тяжелой коннице, выбивая рыцарей с коней. Князь что-то прокричал и русичи устремились вперед. В это же время с дикими криками с правой стороны к нам устремились балты, успевшие перегруппироваться и унять панику в своих рядах.

— Все за стены! — прокричал Алексей и те ратники, что уже сражались за валами равелина, устремились на вал укреплений.

Раздался слитный залп лучников, повторившийся через пятнадцать секунд. Дальше в бой вступили арбалетчики. Я достал тряпку, смоченную смолой, поджег ее и бросил в маслянистое место. Вокруг равелина быстро вставала стена огня. Но балты не остановились и, вбегая в лужи и ручьи разлитой воспламеняющейся жидкости, кричали от боли, когда загоралась их одежда. Те, кто вступал в лужи разлитой жидкости падали от боли — их ноги, цепляя капли нашего «напалма» моментально покрывались лопающимися волдырями. А арбалетчики все стреляли и их болты находили свои цели. Выставленные копья и слаженный бросок сулиц окончательно разубедил балтов наступать и те бросились врассыпную подальше от творящегося ада.

Главные же события разворачивались на поле, где русская конная рать пошла в атаку на рыцарей. На мой взгляд — спорное решение, но рыцари могли успеть прийти на помощь своим пехотинцам, и тогда уже удача могла отринуть от нас.

— Филип вышел у полночные ворота з тремя сотнями конных, — сообщил мне подошедший Тимофей. Мой адъютант не был рядом во время сечи, но явно поучаствовал в ней, так как был весь измазан в крови и явно не своей.

Две рати встретились лоб в лоб, и сразу сказалась удачная тактика орденцев. Их строй выдержал натиск и, напротив, начал продавливать русичей, которые уже отступали. В это время срочно восстанавливались оборонительные сооружения, закреплялись секции дощатых стен. Русичи начали отступать, неся существенные потери, и сеча была уже в двухстах метрах от равелина и дальше продолжала приближаться. Защитники укреплений уже закончили выискивать дротики, болты и стрелы на месте недавнего боя и так же изготовились к новому этапу противостояния.

Когда до наших укреплений оставалось уже около ста метров, подали в рог сигнал и русичи хлынули в разные стороны, оставляя единственное свободное пространство между нами и рыцарями.

— Бей! — закричали одновременно и Еремей и Алексей.

Сотни изготовленных болтов устремились к германским всадникам, которые уже приблизились на семьдесят-шестьдесят метров к укреплениям и скоро старались развернуть коней. Как бы не были выучены и профессиональны рыцари, но мгновенно развернуть лошадей и в строю уйти были не способны. Образовалась свалка из германских всадников и в этот момент с вражеского тыла с криками выскочили сотни Филиппа, и рыцари оказались зажаты в клещи, при этом нарушив построение.

Рубка была знатная, нельзя сказать, что русичи сильно уступали рыцарям, особенно было заметно, что доспех большинства русских был лучше. Однако, полностью разгромить орденцев не удалось и порядка двух сотен крестоносцев вырвались, и на всем скаку, изматывая в конец уже уставших лошадей, устремились в редкий лес, который окружал Юрьев.

Всенародного ликования не произошло и срочно, под командованием раненого в руку Вячко, стали формироваться отряды, которые растекались по округе в поисках бежавших врагов.

Интермедия 2

Интермедия 2

— Князь! — в княжескую палату не вошел, а ворвался Евстафий — правая рука и верный соратник полоцкого князя Святослава Мстиславовича.

Князь — уже не молодой мужчина лет сорока, был опечален. Уже больше часа он размышлял над своей судьбой. За свои годы он так и ничего значительного не добился. Был новгородским князем, но правил только один год затаил злобу на новгородцев, которые добавили ему еще тогда, шесть лет назад морщин и седых волос. И можно ли гордиться тем, что побывал на новгородском столе? Вольный торговый город очень удачно поддерживал свой особый свободный статус через политику призыва и изгнания князей. Причем приглашал из разных княжеских домов. То владимирские, то черниговские, киевские, да все побывали в Новгороде.

А честолюбие князя давило на него и старило, от чего в свои сорок лет он выглядел на все пятьдесят. Святославу пришлось сесть на полоцкий стол в обход изяславовичей. Но он не был доволен своим княжением. Литва все больше усиливалась, и стоило больших трудов лавировать между интересами русичей и многочисленных балтских племен, особенно литвы. А после Калки силы Смоленска были подточены, и ждать существенной помощи оттуда не приходилось.

— Что ты аки тать вбегаешь? — отреагировал, наконец, князь на вошедшего порученца и советника.

— Пад Юрьевым крыжаков разбили, силаю аж пять тыщ, — задыхаясь, выпалил Евстафий.

— Кто, Вячко? — уже с интересом спросил Святослав. Он еще не разобрался в новых раскладах, но интуитивно чувствовал, что настал его шанс.

— Так, Вячко з эстами и вольными ратниками з Владимира да Новгорода, — докладывал верный слуга.

После упоминаний Новгорода бровь над правым глазом князя дернулась и он поморщился.

Установилась пауза. Евстафий знал это состояние князя. Нужно было выждать время, чтобы у Святослава все данные в голове сложилось в стройную систему и только тогда он сможет быстро впитывать предложения и советы. Евстафий был не менее князя честолюбив и жаждал через него власти, возможность повелевать, пусть и через волю князя, людьми была наркотиком для сына бедного рыбака. Он был всегда в тени своего князя, но упивался возможностями, которые возникали при собственной интерпретации желаний князя. Вот и сейчас он все сделает, чтобы возвеличить своего князя. Ведь достаточно взять дружину, да охочих полочан поднять, и идти на Герсике, а потом и на Ригу. Крестоносцы потерпели большое поражение и не смогут противостоять его княжьей рати.

— Силы великие ордена выставили, а коли разбиты воны, то зараз и Литва, и Новгород, да и Владимир пойде на лицарей. Летты, ливы да и ятвяги усе станут супратив лицарей, — озвучил свои мысли Святослав. — Што параиш мне?

— Треба брать дружину, охочий люд полоцки, також слать у Смаленск за падмогай и идти на Герцыке, потом аще на Кукенос и рядиться з Ригой, — дал самый очевидный совет Евстафий.

— Усе так, токмо не потребны Смаленские рати, — принял решение князь и уже в уме продолжил свои мысли.

Он понимал, что его княжение на полоцком столе зыбко. По сути, он силой взял княжество. А Полоцк был всегда особняком от русских княжеств. Старший сын Владимира Изяслав ранее сидел в Полоцке. И взяли полоцкие земли смоляне потому, что те слабы стали. И не духом и не войнами, а княжеская власть ослабла. Не было уже таких князей, как Всеслав Брячиславович, прозванный кудесником. И вече — то ненавистное вече, что и в Новгороде — стало сильно уж важным для полочан. А Святославу нужно стать героем и своим князем для всего населения некогда сильного Полоцкого княжества. А сделать это можно вернув полоцкие земли по Двине, вернув Герцике и Кукенойс и дань от балтских племен. И, если это он сделает, то и молодой Миндовг, что выражает волю отца своего Рингольда, не сможет претендовать на земли Полоцка.

Итак, решено — воевать рыцарей!

Дранг нах вестен. Идем на Запад

Глава 12. Дранг нах вестен. Идем на Запад

Потери наши были большими. Больше трех сотен человек, из которых большинство были тяжелые конники, что отчаянно рубились с рыцарями на встречных. Пехота также потеряла около шести десятков ратников в основном из охочих людей, которые трудно впитывали понятия дисциплины и коллективного боя. И это были убитые. Раненых же оказалось значительно больше. Но современная медицина такова, что в живых остались только те, кто мог не умереть в первые часы и имел шансы поправиться в будущем, других же ратников, чьи увечья и раны были смертельны, милосердно умертвили.