По краю каменного сердца

– Да неважно. Ладно, извиняюсь за беспокойство, я пойду.

– Н-н-х… – тихо застонала девушка, обнимая себя за колени.

Дин уже успел отойти от двери, но всё же обратил внимание на этот жест. Обернувшись, он пригнулся и посмотрел на соседку, не совсем понимая, что с ней.

– Всё окей?

– Помоги встать, пожалуйста… – тихо попросила девчушка, продолжая сидеть на корточках.

Несколько обеспокоившись за состояние Муни, Иватани подошёл ближе и натурально поднял бедолажку за подмышки, после ставя её на ноги. И, видимо, Муни сочла это забавным, ибо сразу тихо засмеялась. Поначалу Дин подумал, что она закашляла, ибо смех даже не был похож на смех. Но стоило увидеть её довольное лицо, как переживания сразу же ушли сами собой.

– Силё-ён, – чуть ли не засыпая, протянула она.

– У тебя что-то болит? Может, вызвать скорую?

– Да не, не парься. У меня просто не было сил встать, ха-ха, – она вновь болезненно посмеялась, облокачиваясь на дверной косяк. – Эй, может, в гости хоть заглянешь? А то мне скучно совсем.

– Прости, но дело правда срочное. Я пойду и поспрашиваю других соседей.

– Ме, зануда. Ну ладно, так уж и быть, отпущу.

Складывалось какое-то совсем странное ощущение. По виду девушки она была просто уставшей. Цвет кожи был нормальным, глаза аналогично были в норме. Но поведение всё ещё вызывало подозрения. Прежде Дину не доводилось видеть ни одного человека, который вёл себя хотя бы подобным образом.

– Слушай… С тобой точно всё хорошо? Ты прям неважно выглядишь.

– Увы, не крашусь. Принимай такой.

– Я не про это. Ты будто болеешь.

– Ого, а как ты заметил? Ты этот… как его…

– Нет, ты просто выглядишь очень больной. Давай я всё же вызову врача.

– От рака врачи не помогут, можешь не звонить, – она устало улыбнулась и отпрянула от косяка, берясь за свои же локти.

– А… Прости. Я не думал, что всё так плохо.

– Пару месяцев назад я тоже не думала. Но жизнь по-о-олна-а-а самых горьких разочарований. Лан, удачи поймать воришек. Я пойду прилягу, раз заходить не хочешь.

– Да, давай… – парень в моменте поник, почувствовав себя максимально некомфортно.

Дверь закрылась прямо перед носом. Ощущение полного поражения повисло над головой парня, которому было неимоверно стыдно за то, что он услышал. Нервы заиграли новыми красками, заставляя Дина впервые в жизни потирать руки от стресса. Выйдя к перилам, что огораживали весь этаж, одноглазый упёрся в верхнюю балку руками, свешивая голову над семиэтажной пропастью. Стало легче только после пары глубоких вдохов. Зрячий глаз медленно оглядывал противоположную часть этажа, анализируя, кто в теории мог видеть входящих в квартиру воров, пока мозг на пару с сердцем сходили с ума. Всё здание было в форме буквы «П», и Дин жил в самом конце правого крыла, по сути, в самом проглядываемом месте. Чтобы дойти до его квартиры, требовалось пересечь абсолютно весь этаж, протяжённость одной стороны которого достигала порядка сотни метров. Пройти незамеченным хотя бы при одном свидетеле было бы нереально. Седьмой этаж не отличался особой оживлённостью, большинство жителей не покидали своих квартир без особой надобности, а потому надеяться, что хоть одна несчастная старушка стояла на площадке во время того, как квартиру Дина взламывали, совершенно не приходилось. Ситуация, что называется, патовая по всем фронтам.

Пришлось вернуться домой и предупредить отца, что в квартире кто-то был. Оду, понятно дело, такие новости мало порадовали, однако сильно переживать он из-за этого не стал. К концу разговора по телефону он пообещал прийти и проверить квартиру на неделе, благо следовательская деятельность ему это позволяла. Таков был результат.

Голод же никуда не пропал. Наоборот – от короткого, но внушительного стресса парень захотел есть куда сильнее. Но стоило ему на секунду подумать о короткой вылазке в магазин, как перед глазами предстала позавчерашняя ситуация, когда после посещения Армандо на него набросился карманник, подкараулив у самого магазина. Сам момент Иватани помнил смутно. Стоило нерадивому гражданину достать нож, как картина мгновенно смазалась, оставляя лишь обрывки. Вот Дин пинает его ногой в руку, выбивая нож, вот затаскивает за грудки в переулок поблизости, а вот уже разбивает его голову о стену, с животной ненавистью тряся мёртвое тело за ворот, размахивая им подобно тряпичной кукле. Этот момент стал для парня настоящим потрясением. Никогда прежде он не проявлял столько агрессии при убийстве. Ранее любой убитый им человек не успевал помучиться даже сущих мгновений. Почти все погибали моментально, не успевая ощутить и толики страданий. Безусловно, были исключения, но исправлялись они в мгновение ока. Само чувство в момент отнимания жизни вызывало у Дина неподдельное отвращение и чувство истинного страха. Прежде он чувствовал себя загнанным котом, которому приходилось отбиваться от уличных собак, но последнее происшествие разложило карты иначе. Никакого страха, никаких сомнений и промедлений. Лишь лицо, окроплённое кровью, и непонятно откуда взявшееся желание изничтожить того, кто был перед глазами. Даже во время боя с Виктором он не испытывал ничего подобного. То было выплеском всех накопившихся эмоций, ибо Дин впервые в жизни позволил себе сойти на крик во время драки. Однако карманник был убит абсолютно бесшумно. Ни взволнованного дыхания, ни громкого сопа от переживаний, ни шума в голове, что всегда заглушал моменты критических для жизни ударов, не давая Иватани получить травму, словно закрывая ему глаза. Чистое. Хладнокровное. Жестокое. Убийство.

Сидя на диване и перебирая эти мысли в голове, парень не смог сдержать слёз. Он не стал даже пытаться притворяться непробиваемым. Слёзы просто потекли из глаз, пока Дин молча смотрел в пол, склонившись над своими коленями. Прерывистое дыхание и хлюпанье носом пришли уже после.

А что, если этот карманник просто очень хотел есть? А что, если у него был больной ребёнок, но денег на лечение не хватало? А что, если это прогнувшийся под мафию человек, которого заставили сделать нечто подобное?

Все эти вопросы крутились в голове Дина, заставляя его погружаться в истерику всё глубже. Лишь тогда пришло осознание, сколько душ он в действительности погубил. Сколько жизней было отобрано по причине того, что он просто так захотел. Быть может, не каждый убитый им был плохим человеком. У единиц могли быть вполне себе адекватные причины идти по ту сторону закона. Ведь даже сам Дин являлся самым настоящим преступником.

И убивать себе подобных было его прямой задачей.

Сколько бы он ни вытирал слёзы, сколько бы ни пытался успокоиться, всё было бестолку. Стоило хоть немного сбавить обороты, как его накрывала очередная волна апатии, сметающая все попытки прийти в норму. Окончательно успокоиться получилось только ближе к ночи. Парень валялся в наполненной холодной водой ванне прямо в одежде, раскинув руки и ноги по обе стороны от бортиков. В голове стало совсем пусто. Даже холод не ощущался им как таковой, лишь белый шум, занявший всё пространство разума.

– Хочется домой… – сорвался с губ едва уловимый шёпот, растворившийся в тяжёлом воздухе.

Увы.

***

Непрекращающиеся стуки в дверь стали причиной недосыпа. Проснувшись от испугу, да так, что хрюк носом сорвался сам по себе, Дин вскочил на кровати, садясь на край и тут же падая назад, ибо головокружение никто не отменял. Когда тёмная пелена сошла с глаза, Иватани предпринял вторую попытку подъёма. К тому времени стук в дверь стал в два раза громче. Ещё чуть-чуть, и она должна была слететь с петель. Шустро натянув шорты, что валялись под кроватью, парень на цырлах подбежал к двери и глянул в глазок, обнаруживая по ту сторону… никого. В обозримом углу не было видно и намёка на гостей, однако стук никак не прекращался. Мысль о том, что чердак всё же протёк, пришла первее остальных, однако капля здравого рассудка всё ещё была с парнем даже после столь сумбурного пробуждения. Вернувшись в комнату и захватив с собой пистолет, удобно оставленный на компьютерном столе, Иватани выглянул в коридор и прицелился, начиная аккуратно приближаться к парадному входу. И тут стук резко пропал. На всякий случай проверив боезапас посредством оттягивания затвора, Иватани подошёл к двери вплотную и прислушался. Тишь да гладь. Ни намёка на человека по ту сторону. Собравшись духом, одноглазый аккуратно стал проворачивать замок, чтобы не создавать лишнего шума. Открыто. Отойдя на пару шагов назад и выставив перед собой пистолет, впервые держась за него двумя руками, Дин пригнулся и замер.

– Открыто! – уверенно крикнул он, ожидая чего угодно.

Дверь моментально была распахнута, а в квартиру влетел Кента с криком, словно он пытался отпугнуть медведя.

– Лови, салага! – смеясь заорал Изаму, кидая Дину навесом коробку кексов.

Никогда прежде одноглазый не испытывал такого облегчения и испуга одновременно. Не успел он даже оторвать руки от пистолета, чтобы поймать коробку, как крикливый дебошир ударил его в солнышко, заставляя сложиться в книжечку и пасть ниц. Пистолет выпал сам собой, ибо у задыхающегося бедолаги моментально пропали все силы. Кексы упали рядом с головой, прокатившись ребром по полу.

– Долго думаешь, обалдуй! – всё так же громогласно продолжал Кента. – О, фига у тебя квартирка! Я думал, что ты в халупе кой-нить сычуешь, а у тебя тут даже размахнуться можно!

Выйдя в зал, Изаму принялся демонстративно размахивать кулаками, устраивая бой с тенью. Только, как оказалось, пришёл он не один. В квартиру следом зашёл и Элфи, который выглядел как ходячий труп. Он медленно плёлся вперёд, буквально засыпая на ходу, ибо шёл он с закрытыми глазами.

– Прости нас, Нери попросил Кенту тебя проведать… – устало высказался белокурый, помогая Дину принять хотя бы сидячее положение.

– Мудак… – первое, что выдавил из себя Иватани, как только смог дышать вновь.

– Ну что ты, Динка-шмынка?! Как настроение?!

– Было нормально, пока ты не пришёл…

– Да ладно, и ты туда же?! Вы чё, два бестолоча, вообще по утрам не встаёте?

– Какой вообще час? – раздражённо поинтересовался Дин, садясь и облокачиваясь на стену спиной.

– Треть девятого… – умирающим голосом прохрипел Элфи, присаживаясь на корточки и опуская голову.

– Какого хрена, мужик?! Я тебя чуть не пристрелил! – возмутился одноглазый, обращаясь к шатену, который всё ещё размахивал руками.