По лезвию грани

Она была пугающей.

— Пожалуйста, позвольте мне сделать это, леди де Ней. Пожалуйста. — Ее слова были яростным, диким шепотом. Софи опустилась на одно колено. — Вы кое-кого потеряли. Вы же знаете, каково это. Я бегаю кругами, как мышка в клетке. Я просто хочу найти способ выбраться. Пожалуйста.

В памяти Шарлотты всплыл кошмар горящего дома. Она чувствовала себя такой беспомощной, стоя там, на лужайке, наблюдая, как тлеют останки Элеоноры, а пепел дождем посыпает волосы Тюли. Она решила что-то предпринять, потому что у нее были для этого возможности. Когда Паук лишил родителей этого ребенка, она, должно быть, тоже чувствовала себя беспомощной. Она изгнала Софи, отказалась от того, кем была, и стала Ларк, которая рубила деревья на куски быстрее, чем мог уследить глаз.

Они с Ричардом были очень похожи. Лед над огнем, холодная внешность, скрывающая под собой неконтролируемую страсть и эмоции. Если Шарлотта сейчас откажет Софи, она нанесет ей еще одну рану. Та самая ярость, которая питала превращение ребенка, могла разорвать ее на части.

Шарлотта вздохнула.

— Насколько ты сведуща в этикете?

Софи выпрямилась.

— Я брала уроки.

— У того же преподавателя, что и Роза?

— Откуда вы узнали?

Шарлотта протянула руку и стряхнула веточку с туники Софи.

— По платью, которое было на тебе, когда я увидела тебя в первый раз. Оно тебя слишком старит. У нас много работы, дорогая. Если ты действительно хочешь пойти со мной, ты должна быть безупречной.

* * *

СОФИ отпила из крошечной чашечки, держа ее с непринужденной грацией. Шарлотта сидела напротив нее. За три дня, проведенные с ней, Софи впитывала информацию, как губка. Она была естественной имитацией в лучшем смысле этого слова — она имитировала не только действие, но и воздух, атмосферу, которую создавала Шарлотта, и перемена в ее поведении была мгновенной.

Дверь распахнулась, и в хижину вошел Джек. Двигаясь в полной тишине, он подошел к столу и бросил на него кристалл.

— Это все.

— Спасибо, — поблагодарила его Шарлотта.

Он оглядел Софи, сидящую в простом бледно-персиковом платье, и присел рядом с ней, широко раскрыв глаза на красивом лице. Джордж был элегантен, в этом не было сомнений. Но Джек был диким огнем. Было что-то в этом ребенке, в том, как он держался, возможно, в его необузданном потенциале непредсказуемости, или в атмосфере опасности, которую он излучал, и которая что через несколько лет придаст Джеку очарование.

— У меня есть идея, — сказал он.

Софи наклонила голову, глядя на него своими темными, бархатными глазами.

— Скидывай платье и пойдем со мной на охоту.

— Ты такой ребенок, — сказала она ему.

— А ты превращаешься в старую леди.

Софи улыбнулась и вонзила кинжал в стол. Она двигалась так быстро, что казалась размытым пятном, но Джек каким-то образом шевельнул рукой, и кинжал пронзил дерево вместо плоти.

Шарлотта отхлебнула из чашки.

— Еще такое повторится, и вы оба на неделю заболеете дизентерией.

Джек отодвинулся назад и раздраженно развалился в кресле.

Шарлотта вложила кристалл в тонкий металлический коготь визора. Свет проник сквозь кристалл, формируя образ девушки в ярко-синем платье.

— Следующая.

Еще один бутон голубой крови, еще один голубой атлас.

— Следующая.

Еще больше девушек. В васильковом. В королевском синем. В небесно-голубом.

— Скучные люди делают скучные вещи в скучной одежде, — сказал Джек.

— Синий цвет в тренде. — Шарлотта внимательно посмотрела на Софи. — Какой оттенок ярко-синего тебе идет?

— Не знаю, миледи, — ответила Софи.

— Никакой, — ответил Джек.

Софи удивленно подняла брови.

— Когда мне понадобится твое мнение, я вырежу его из тебя.

— В данном случае он прав. Ты будешь удивлена, но у мужчин обычно отличный глаз, когда дело доходит до женской одежды. Посмотри на свое запястье. И ты тоже, Джек.

Оба повернули правые руки, показывая запястья. Она сделала то же самое.

— Видишь, какие синие вены у меня на запястье и у Джека? У нас прохладный оттенок кожи. Вены на твоем запястье имеют легкий зеленый оттенок из-за теплых оттенков твоей прекрасной золотисто-бронзовой кожи. Холодные цвета, такие как синий, фиолетовый или бирюзовый, не будут хорошо смотреться на тебе.

— Я могла бы надеть белое, — предложила Софи. — Леди Ренда говорит, что белое всегда в тренде.

— Белое для трусов, — сказала Шарлотта. — А леди Ренда динозавр.

Софи поперхнулась чаем. Джек хмыкнул.

— Когда люди говорят белый, они часто имеют в виду действительно льдисто-белый, который имеет прохладный оттенок. Чистый черный тоже не очень хорошая идея. Джек, из-за более прохладного тона кожи, очень хорошо смотрелся бы в черном, а ты нет. Тон кожи Ричарда похож на твой. Он носит черный, и хотя он очень красивый мужчина, он не сочетается с его кожей, он просто заставляет его выглядеть угрожающе. Настоящий белый — нейтральный цвет, в нем все хорошо смотрятся, но в нем нет ни смелости, ни чувства стиля. Наденешь его, и можешь с таким же успехом объявить, что играешь по правилам. Мы не собираемся так делать. Мы делаем заявление. — Шарлотта провела рукой по кристаллу, чтобы активировать его. — Цветовое колесо, двенадцатая ступень.

В воздухе над считывателем вспыхнуло сложное цветовое колесо. В центре двенадцать ярких цветов образовывали внутреннее ядро: сначала шли основные оттенки красного, оранжевого, желтого, зеленого, синего и фиолетового. Между ними было шесть переходных оттенков. Дальше от центра цветовое колесо раскалывалось, и каждый из двенадцати внутренних цветов распался на четыре оттенка. Сразу за центром цветовые оттенки становились темнее, почти не оказывались почти черными. Тонкие, как волосок, линии разделяли колесо на отдельные цвета, каждый новый тон был на тон светлее предыдущего, пока на внешнем ободе колеса цвета не становились почти белыми.

— Это твое секретное оружие. Помнишь, то первое, голубое платье? — Шарлотта кивнула на колесо. — Найди цветной сегмент.

Софи секунду смотрела на него.

— Номер двадцать шесть.

— Очень хорошо. Это насыщенный производный кобальтового синего. — Шарлотта коснулась шестеренок. Цветовое колесо скользнуло выше, и под ним загорелся ряд фотографий, которые она видела.

— Они все в одном сегменте, — сказала Софи. — Цвет немного меняется, но в них нет вызова.

— Определенно. Это незамужние молодые женщины, которые должны быть на пике моды, и именно поэтому они носят все то, что считают ультрасовременным трендом. Чем старше женщина, тем ярче цвет, но ни один из них не отклоняется от синего — они как козы в стаде, все следуют за ведущей козой. Женщины, которые либо безразличны к моде, либо не хотят впечатлять окружающих своим знанием моды, будут носить любой цвет, какой им заблагорассудится. Как дочь герцогини Реймон. — Шарлотта указала на предпоследнюю фотографию высокой, стройной девушки. — Я встречала ее раньше. Видишь, она одета в зеленое.

— Шокирует! — воскликнул Джек со своего кресла.

— Она молода и, так сказать, «на выданье», но у нее достаточно статуса и смелости, чтобы делать все, что она хочет. Она также знает, что ярко-синий не ее цвет. И все же, если присмотреться к платью повнимательнее, в нем есть отголоски синего. Идея состоит не в том, чтобы плюнуть в глаза текущему тренду, а в том, чтобы тонко повернуть его на себя, сделав своим.

— Это просто нелепо, — сказал Джек.

— Мода абсолютно нелепа, — сказала ему Шарлотта. — И девяносто девять процентов моды зависит от того, кто ее носит. Некоторые безродные носят уродливую шляпу, и люди скажут, что это уродливая шляпа. Если герцогиня Реймон наденет уродливую шляпу, люди скажут: «Какая интересная новая тенденция».