По Москве

– -------------

III.

Всемирная баня.

По субботам подбашенные ходили в баню. Была у них своя, излюбленная Всемирная баня, хоть стояла она не так близко, а в предместье, когда-то воспетом Карамзиным, ныне лысом, без чудесной березовой рощи, лишь обставленной пивными да бакалеей. Звалась баня в царское время "Дворянской" и владелец, стыдясь, без заминки перекрасить ее в "Интернационал", хватил Все-мирную!

На мужской половине любили в ней мыться фальшивомонетчики. По каким-то особым приметам, в окончательно голом виде они изловляемы были ловкими агентами, на полке, в сладостный миг поддания пара.

Отдыхают во всемирной бане и дела вершат, кто какие: Евланов, Антип Аггеич, с безработным Тигрой свой фамильный ведет разговор. Есть у безработного имя, отчество, как у всех, с крещенных времен, однако и все и сам он забыл уже какие: Тигра и все.

Лют на выпивку, а за товарища - зверь. С Антип Аггеичем приятели.

– Дело, братец Тигра, - потоп, - жалобится Антип Аггеич, - как ни крутись - не вынырнуть.

– И-изложи дело-то! Тигра подзаикивал малость, и вдруг, захлебнувшись от слова, прядал космами черных волос, будто конь. И-изложи...

– Да за заставой, в монастырьке бывшем нарез можно взять - сходное дело. Квартиру в новой постройке отводят. Финляндского, слышь, образца, за пустяковый вычет. Знай плодись в ней с фамилией... три комнаты, воздух, удобство - все это нам подходяще. В фундаменте гвоздь... под фундамент, благо кладбище рядом, пустили ребята надгробия, древних покойников к строительству привлекли. Надгробье к надгробью процементили - чемоданами не разорвешь - первогильдейские камни... И как на грех, под самой под уборной моей Клаши тетинька. Золотые буквы - как жар, камень черный, арапский будто сапог после ваксы - горит. Он хоть боком подложен, а такой явственный... и не хочешь - прочтешь. Вдова второй гильдии... лет от рождения... в браке пребывания...

– К-клашина тетинька!
– вспылил Тигра, - а ты не вяжись с бессознательным элементом.

– Да Клаша нашего корня, ей что. Ты нам мать обломай, "галантерейный ларек Бубиной". Она сейчас в женской парится...

– Салоп ей тетинька та оставила, ну и религиозные предрассудки: плачет - грех да обида, да покойница шнырять станет по дому. Клашке в квартиру въезжать не велит: - лишу, кричит, движимости! Разницы мало составит и без материного благословления нам вселиться, однако, "галантерейный ларек Бубиной" нам желанная движимость, и мы намерены с маменькой быть без скандалу. Выручай Тигра!

– Дело поправимое, - сказал Тигра. Второгильдейную тетеньку в позолоте в два счета с арапского камня скорпелкой хватить да зубилом стесать. Сами и стешем... а ты "ларьку Бубиной" забожись, как сукин сын, что это именно ей в уважение десятника подкупил из-под уборной надгробье чтоб вывести.

– По этой линии сам загибал, мало разницы, свое кричит: "Нипочем в этот дом Клашке не въехать, себя ей не заткнуть, а под уборной тетенькин прах в роде как попокоился. В случае надгробие-б увезли - все одно - место свято, в него ей не сходить...".

Задумался Тигра, пряданул волосами, сказал: - выходит дело много трудней. К нему требуется совокупный мой опыт, старого режима и новой, уже послеоктябрьской ориентации. Без сурьезной благодарности...

– За этим не станет... и галантереей тебя, Тигрушка, и спиртным. Сведи с тещей на мировую...

– А как у тещи с декретами?
– прервал Тигра.
– Берет ее печатное слово?

– Пужлива. Про передвижку часов ей как-то прочел, и то в слезы. В сундук слазила, где у ей для последнего часу.

– Отлично-хорошо.
– Тигра видимо, как игрок, увлекся уже самим делом. Иди, узнай отпарилась твоя Бубина, аль еще на полку.

Сбегал Тигра к банщику. Банщик снесся с баньщицей - тут все знали всех. Принес весть: "ларек галантереи Бубиной" в предбанной, в общей.

– Ну, готовь выпивку, - сказал Аггею Потапычу Тигра, - иду теще леса подводить.

Скоро одевшись, Тигра взял свой знаменитый неразлучный портфель и пошел в общий предбанник на ловитву.

Всеобщий Тигра советник, еще с царских времен. По тончайшим делам. В портфеле копии-образцы успешно завершенного. И частного характера и с удовлетворением писанных Тигрою просьб - разнообразнейшим пострадавшим от самого военно-окружного суда.

Издревле заведено во "всемирной" и общей предбанной так: выходящие с женской половины, распарившись на полке до того, что в свое дыхание скоро им не войти, во избежание флюсных простуд и для последнего растворенья души поднеся Тигре что надо, обожают прослушать взамен бумажку-другую из его портфеля.

Особо ходких было две. Первая, еще военного времени, замечательно любимая молодыми - был приказ своей бабе-жене от солдата, получившего вдруг и Владимира, и дворянство, и чин офицера. Конец был такой:

".....Как с ноября месяца в наших жилах текет благородная дворянская кровь, то вы, наша супруга с простым званием не водитесь, а идите

немедля в Гостиный Двор и купите себе каракулевую саку: на нее прилагаю - Алферов".

Бумагу вторую "девицу Ванду" любили старухи и мужами обойденные жены. В ней содержание и лица единолично рождены были Тигрой. Документ он ценил высоко и хотя знал над женщиной его силу, прибегал к нему в редких случаях.

Общий предбанник наполнился: вышли зеленные торговки, вышли последние, мыться им - не отмыться, селедочные. Ларек галантереи - Бубина давно отдувалась на диване. Женщина сырая, дородная, вся в жирных мешочках - глаза чуть прорезаны.

Отлегло у Бубиной, оттомилось в пару сердце, пришли мысли цветливые: долго-ль жить уж самой? Новых радостей не искать, все позади. Молодым теперь жить. Ну и пусть себе, как хотят. Одна треба: стариков не неволь. Окостенелый прут перегнуть - сломится!

На этих мыслях и благоволительном выражении лица словил Бубину хитрый Тигра, от души предложив прочесть вслух любимую ею "девицу Ванду".

– Вот, Тигрушка, угодил. Дорого яичко в Христов день...

– "Ванду" прочтет... понесли зеленные к фруктовым, дошло до селедочных - Ванду! Всем честь и место - широки скамьи во Всемирной!

И в сотый раз, подзаикивая и томно фигуряя голосом, прочел Тигра подбашенным торговкам старинного корня:

"В Военно-Окружной Суд... девицы, а ныне дамы Ванды Повзик - прошение!

....Некто, Франц Дуля, состоя в должности военного писаря, как кавалер, стал ухаживать за мною. Первоначально, ухаживания носили обычай симптоматического характера..."

– Сим-пто-ма-тический!
– и вздохнул Тигра: вот слово. Да за него деньги стоит платить. Мало кто подобное слово и знает!