В конце Проспекта Мира у обочины,Где Мухиной Колхозница с рабочими,У станции метро ВДНХа,Мне вспомнилось, как были мы ребенками,Все ленинцами, пионеро-звонкими,Чья поступь в коммунизм была легка.С тех памятных времен прошли года,И все мы разлетелись кто куда.
«Открой свои дороги, небо звездное…»
Открой свои дороги, небо звездное,Рейс более стремителен, чем рейд.Нам редко выпадает ехать поездом,Все чаще самолетом через gate.Пора признать – мы птицы перелетные,Не с тем, чтобы попасть под теплый кров,Всегда
в дороге – наша подноготная,А что дороже этой пары слов?
«Мы ехали, мы мчались через лес…»
Анне Бру
Мы ехали, мы мчались через лес,Ни версты, ни секунды не считая,С особенным вниманием и без,Что жизнь, такая хрупкая, крутая.Поставь в гараж свой красный «мерседес»И, тихо Касту Диву напевая,Возьми бокал, налитый под обрез,Напитанного солнцами Токая.Под насыпью – ты помнишь те стихи?Лежит во рву и смотрит как живая,Прощенная уже за все грехи,Красивая, как ты, и молодая.А ночь когда заступит за порогИ сон уже застит твои ресницы,Пускай тебе приснится Саша Блок,И врубелевский Демон пусть приснится.
«Святой Вертеп с волхвами у порога…»
Святой Вертеп с волхвами у порога,Как промысел наивной простоты,Народный театр ко дню рожденья Бога,Где все так вдохновенны и чисты.А дальше – заповедная дорогаВпрямую от звезды и до воды.
«Никак Москва ликует…»
Никак Москва ликует?Виньетки в кружевах.Как выйдешь на Тверскую —Так тут же скажешь: «Ах!»Заморская картина,Чудачества извне,Вихляют серпантиномПри русской старине.И я скажу: «Усердствуй» —Восторгу своему.Пусть будет праздник сердцуВ противовес уму.
«Он приближается – разглядывайте краски…»
Он приближается – разглядывайте краски,Исконно русский, а не финно-англосакский,Дедуля славный, взявший посох для острастки,Товарищ в валенках, напяливший халат.С девицей снежною за ручку, не в обнимку,Довольно строго, без намека на ужимки,Весь в оперении бравурных звуков Глинки,Параден обликом, в общеньи простоват.И непростительно в личине новомоднойНравоученьем укорять себе подобныхЗа бесшабашное веселье торжества.Куда как проще подойти и слиться с ними,Назвать согражданами добрыми своимиИ разгуляться в славном городе Москва.
«Забава с Новым годом миновал…»
Забава с Новым годом миновала,На улице уныло и темно,И Муза та, что Данту диктовалаСтраницы ада – мне стучит в окно.Не ведая, что с этой дамой делать,И сильно опасаясь оплошать,Я шторы запахнул рукою смелойИ сразу завалился снова спать.
«Распутица – отнюдь не благодать…»
Распутица – отнюдь не благодать,Подумалось мне вдруг перед обедом.Я должен с этой мыслью переспать,А уж потом кому-нибудь поведать.Красавица! Какие грудь и стать,Цветок открытых чакр и аюрведы.Блаженство этой дамой обладать,Назло весьма надменному соседу.Бессонница, Гомер, опять, опять,И сорок восемь тысяч братьев следом.Пора уже, пора коней менять,Причислив поражения к победам.
«Ночь пьяна и темна, замело все пути и дороги…»
Ночь пьяна и темна, замело все пути и дороги,Необузданный ветер слезою омоет глаза,Пусть и больно, и трудно – нельзя предаваться тревоге,Жизнь пытает на крепость, но цепки еще тормоза.В час назначенный минут все наши заботы-печали,И заведомо сгинет постылое бремя страстей.Только хочется верить — нас ждет не забвенье в финале,А нездешние дали, что дал нам Христос на кресте.
«Снега
забиты вьюгами в сугроб…»
Снега забиты вьюгами в сугроб,На улице декабрь в последних числах,И звезды нам рисуют гороскоп,Исполненный особенного смысла.Не путай нас сомнением игривым,Не стопори событий круговерть.По промыслу – нам надо жить красиво,По случаю – красиво умереть.
«Спросите Даниила Хармса…»
Спросите Даниила Хармса,Как было в Питере тогда,Всё так же Невский устремлялся,И все сновали кто куда.Всё так же площади ДворцовойТоржествовал парадный вид,И Петр, медный и суровый,Как некогда писал пиит.И Хармс, как этакий Гудини,Взлетал порой на парапет.Дороги неисповедимы,И что такое сотня лет!
«Поеду в деревню, наверно…»
Поеду в деревню, наверно,Найду браконьера в лесу,И, может быть, тридцать первогоЯ елку тебе принесу.И тихо поведает хвоя,Ладоней тепло храня,Что вовсе того не стою,Что сделала ты для меня.
«Если вы пишете слева направо…»
Если вы пишете слева направо —Вы англосакс или рос.Если вы пишете справа налево,Кто вы – огромный вопрос.Если вы ходите где папуасом,Не прикрываете срам…Все эти «если» придуманы разомКем-то неведомым нам.
«Не будет ничего плохого…»
Не будет ничего плохого,Пока не встретишь ты другого,Пока когда-нибудь под вечерУже нигде тебя не встречу.Пока не встрянут злые люди,Пока не сменится эпоха.С тобой плохое вряд ли будет,Но как же мне вдруг станет плохо.
«Наверно, вьюга виновата…»
Наверно, вьюга виновата,Она напала, как монгол.Нас снег окутывал, как вата,Нас ветер, как зерно, молол.Он на щеке слезину выжег,Но знаешь – умереть в пургуКуда почетнее, чем выжитьВ своей берлоге на боку.
«На острове Шпицбергене не знают непогод…»
На острове Шпицбергене не знают непогод,Вокруг стоят течения, закованные в лед.Норд-Остами, Зюйд-Вестами проносятся ветра,И жизнь безынтересная, что завтра, что вчера.Но иногда по праздникам над этим миром льдаСияет безотказная Полярная звезда.
«Мальвина бежала в чужие края…»
Мальвина бежала в чужие края,Так было рассказано детям.Услышав о том, впали в грусть ты и я,А сказочник был нашим третьим.И Таня бежала в чужие края,Решив, что там берег желанный.О ней вспоминают порою друзья,Негаданно, вдруг и нежданно.И Марья Иванна в чужие краяБежала с оказией тоже.Ах, Марья Иванна, родная моя,Держитесь, Господь Вам поможет.И я собираюсь в чужие края,Хотя размышляю под вечер:А стоит овчинка того громадья?Тех нет, а иные далече.
«От туманного проблеска поздней зари…»
От туманного проблеска поздней зари,Поутру поднимаемся вяло.Немота уступает поре говорить,И лежанье хождением стало.Бодрость мозгу успешно дает кофеинМинус скрепа с сигарным угаром.И в душе возникает назойливый гимн,Как отмстить неразумным хазарам.
«В лесу у тихой заводи…»
В лесу у тихой заводи,Где плещется вода,Я думал – знать бы загодя,Когда придет беда.Когда, в каком обличий,В который день в году…Я с полным безразличиемТогда к ней подойду.