По-настоящему безумно глубоко

Он оторвал свой рот от моего, пристально глядя на меня. Мы уставились друг на друга, тяжело дыша. Я понятия не имела, что делаю. Я держала руку на его члене и слегка потирала его, как я делала, когда мой кот, Семус, просил почесать ему голову.

Его член дернулся, одобрительно толкаясь в мою ладонь. Роу прижался лбом к моему, издав низкий ворчащий звук, который отозвался эхом в моей груди. «Блядь, Дот. Одно твое чертово существование заводит меня. Одно твое дыхание заставляет мои яйца покалывать».

Ого . Мужчины говорили безумные вещи, чтобы переспать. Женщины знали об этом? Мы могли бы сообща предотвратить войны. Отправились на безрассудные шопинг-вечеринки в Target.

Было что-то в том, что он называл меня Дот, что посылало приятные мурашки вверх и вниз по моей спине. Дилан придумал это прозвище, потому что, когда мы были маленькими, четыре или пять лет, она не могла вспомнить слово веснушка , поэтому назвала меня в честь галактики звездообразных точек, усеявших мой нос. Прозвище прилипло.

Я отклеила руку от его паха, обхватила пальцами лацканы его кожаной куртки, притягивая его к себе. От него вкусно пахло. Кедром, потертой кожей и специями. Целой чужой страной, полной мишленовских ресторанов, романтических шансонов, стеклянных люстр и толстых, пыльных французских книг. И все же, как ни странно, также… как дома .

"Ряд?"

"Ага?"

«Как вы знаете, у меня... гм...» Социофобия в аду.

«Здоровое отвращение к незнакомцам», — пробормотал он мне в кожу, нежно покусывая меня за челюсть. «Понятно. Я и сам не фанат людей». Он потер чувствительный участок за моим ухом большим пальцем. «Если хочешь остановиться…»

«Нет!» — закричала я. Это был первый раз, когда мне было действительно весело с парнем. Ну, это был единственный раз, когда я была с парнем с тех пор… с тех пор . «Я хочу, чтобы ты лишил меня девственности», — выдавила я, прижавшись губами к его губам. Меня трясло от паники, адреналина и утреннего холода. «Будь моим первым». Это не было запланировано никоим образом. Я никогда не мечтала соблазнить брата Дилана. Но теперь, когда нас было только двое, я не могла придумать никого другого, с кем бы я хотела это сделать.

«Точка». Его пальцы зарылись в мои волосы, пока он опустошал меня своим опытным ртом. Без изящества, без игры, без неприкасаемой крутизны, с которой он обычно себя вел. «Не говори ерунды, которую не имеешь в виду».

Я никогда не видел Роу таким подлинным, таким окончательным, таким... неконтролируемым . Обычно он был невозмутимым и сдержанным; я чувствовал себя настолько опьяненным властью, что голова у меня кружилась.

«Пожалуйста», — прохрипел я. «Я знаю, чего хочу».

«И чего же ты хочешь?»

" Ты . ”

Он оторвал свой рот от моего, его прикрытые, золотистые глаза хищного тигра изучали меня. «От одного до десяти, насколько ты уверен? Десять — это без сомнения уверен, а один — забудь-что-я-сказал-и-отвези-меня-домой».

«Двенадцать». Я моргнул слишком часто, может быть, семь или восемь раз подряд. Это случалось, когда я был встревожен. Нервный тик, который у меня развился в четыре года, и от которого я так и не избавился. Вопреки всеобщему мнению, это не относилось к категории Туретта. Это было хроническое тиковое расстройство. Мой способ выставить свои чувства напоказ и показать людям, как я нервничаю.

«Ты уверен, что хочешь, чтобы я взял твою визитку?» Его глаза сузились.

«Да, Роу, я уверен. Кому еще я мог бы его отдать? Какому-нибудь ребёнку из трастового фонда из SUNY? Кому-то с прической брокколи? Парню, которому наплевать на меня и который заставлял бы меня сидеть в его комнате в общежитии и слушать его экспериментальную техно-музыку?» Технически, Роу тоже было всё равно. Но я знал, что он никогда не будет высмеивать или дразнить меня. У него была история, когда он заставлял меня чувствовать себя в безопасности, а чувство безопасности было не тем, к чему я привык.

Его рот отвис, и я понял, что он хотел отклонить мою просьбу. Он, наверное, подумал, что я странный. Как и все остальные в этом маленьком городке.

«Зачем?» Его густые брови нырнули. Я решила сказать ему правду. Он ведь заслужил.

«Потому что у меня…» Тяжелая андрофобия . «Проблемы с доверием, и я знаю, что никогда не пожалею о тебе . Ты единственный парень, которого я знаю, с которым можно трахаться, но который не мудак. Понятно?»

«Я полный мудак». Он провел пальцами по моей челке, заправляя волосы за ухо. «Но слишком чертовски эгоистичен, чтобы не трахнуть тебя. Будет больно, знаешь ли». Он холодно оглядел меня. «В первый раз, во всяком случае. Чем больше раз, тем лучше будет...»

«Больше раз не будет», — перебил я его. Я оценил он притворялся, что это не случайность на одну ночь, но в этом не было необходимости. «Тебе не обязательно это говорить, чтобы мне стало лучше».

Его опьяненное желанием выражение лица сменилось хмурым выражением. «Я говорю это не для того, чтобы ты почувствовал себя лучше. Я говорю это потому, что трахаться с тобой — это, вероятно, все, чего я захочу, когда мы начнем».

«Роу, это должно быть разовое событие. Дилан не должен знать. Пожалуйста». Я положила ладони ему на грудь. Я была трусихой и обманщицей, и в тот момент я ненавидела себя больше, чем Дилан могла бы ненавидеть, если бы узнала. И все же, он был моим единственным шансом не умереть девственницей.

Он, должно быть, понял всю серьезность ситуации, потому что кивнул. «Хорошо».

«Я готова, Роу. Давай сделаем это». Я засунула ему язык в рот, прежде чем он успел его использовать, чтобы передумать. Я уже совершила колоссальную ошибку, целуясь с ним. Можно было бы и потерять свою надоедливую девственность до того, как я уеду в колледж.

Это было правильное решение.

Во-первых, потому что, по слухам, он знал, как обращаться с женским телом. Во-вторых, потому что его лицо Адониса было связано с какой-то историей, контекстом и ностальгией. Он был комфортом, привычностью и легкостью, а не какой-то грязной ошибкой. И в-третьих, потому что я знала, что, несмотря на его репутацию, он не причинит мне вреда.

А что насчет последней части? Она была огромной .

Роу был моим защитным одеялом во многих отношениях, хотя он этого и не знал. Когда мы были детьми, он бросал Дилана и меня в общественный бассейн столько раз, сколько мы просили. Он научил нас делать колесо, водить машину, мошенничать в покере, взламывать замки. Он дал нам денег на виниловые пластинки, хотя мы так и не вернули их. Возил нас по разным местам. Покупал нам мороженое, когда у нас был ПМС. Вывихнул нос или два, когда кто-то нас окликнул.