По обе стороны фронта. Неизвестные факты Великой Отечественной войны

Василий Гуляев до 1941 года жил в Курске. Находился в эвакуации, вернулся в 1943-м. Через год его зачислили в команду саперов-подростков. Считался хорошим специалистом и по минам, и по снарядам.

Тех, кто прошел курс подготовки, чуть ли не на следующий день отправляли на разминирование. Приходилось обезвреживать хитроумные взрывные устройства, оставленные немцами. К примеру, такие: под ведром мяукает испуганный кот. Кто-нибудь услышит и поднимет ведро. Кот бросится наутек. А привязанная к нему проволока выдернет чеку, приведя в действие взрыватель мины…

Потери в командах саперов начались с первых дней работы. Только в июне 1944 года в Курской области подорвались 30 подростков-минеров. А Москва торопила. Надо было завершить разминирование территорий к началу весеннего сева 1945 года.

Вероятнее всего, объем работ по разминированию в тот период мало кто представлял. Это сейчас известно, что в Курском сражении, например, на каждый метр фронта приходилось три-пять мин!

Каждый день приносил сообщения о взрослых и детях, которых калечил и убивал смертоносный металл, притаившийся под ногами. В селах женщины боялись выходить в поле.

Рассказывает Михаил Горяйнов: «Они только ступили раз, глянули – убитые, мины, снаряды… «Ой, мы не будем. Что хотите делайте, мы не пойдем в это поле!»

Михаил и сегодня помнит тот день в мельчайших деталях. Он, 15-летний мальчишка, держит в руках боевую немецкую мину. Страха не было. Страх пришел позже. А сейчас – только неприятное ощущение холодного металла, готового в любую секунду разорваться сотнями осколков. Мальчишеское любопытство сменялось сомнением – «смогу или не смогу?». Мелькнула мысль: а если мина с «сюрпризом»? Но в следующий момент туго подался взрыватель. Миша замер. Все было тихо. Ничего не произошло. Мина-убийца обезврежена. Смертельная игра длилась всего несколько секунд. Потом эта же операция повторилась много раз.

Вспоминает Михаил Горяйнов: «Я вам скажу, очень даже страшно. Конечно, не думаешь, что взорвешься».

Таких наспех обученных саперному делу пацанов и девчонок в стране было 150 000. От Карелии до Северного Кавказа их направляли на разминирование огромных территорий, нашпигованных минами, неразорвавшимися бомбами и снарядами. Шел 1944 год. Сколько их погибло – ни тогда, ни сегодня точно не знает никто. Скольким их работа помогла избежать гибели – сосчитать невозможно.

Из отчета Курского областного управления ОСОАВИАХИМа о проделанной работе по разминированию в 1944–1945 годах: «Подрыв гражданского населения: в 1944 году убито 140 человек, ранено – 99 человек. В 1945 году убито – 73 человека, ранен 31 человек. Итого за 1944–1945 гг. убито – 213 человек, ранено – 130 человек».

Председатели колхозов и совхозов буквально стояли в очереди, чтобы перехватить освободившуюся команду мальчишек-саперов и привезти к себе в хозяйство.

Вот что запомнил Николай Калугин – участник работ по разминированию территории Курской области в 1944–1945 годах: «Мы в одном колхозе разминируем, а соседний председатель, только сели мы ужинать, приходит. «Когда ко мне, на мое поле? Меня дома женщины не пускают: веди к нам, председатель, минеров!»

Мальчишек распирало от гордости. Их так ценили! Они были нужны! Конечно, дело опасное… Так ведь потому и уважают! Но был и страх. На минных полях взрослели быстро. Каково в 15 лет видеть разорванное тело то одного, то другого товарища? Да и сразу после освобождения 15-летнему Коле Калугину приходилось на телегах доставлять в больницы односельчан, подорвавшихся на минах после возвращения из тыла в родные края.

Работали по большей части вслепую. Получить планы советских минных полей было крайне трудно, да они и не соответствовали действительности. Одна из схем, скажем, показывала: в поле закопано 170 противопехотных мин. Но нашли на нем 750! А о планах немецких минных полей вообще речи не шло. Тем не менее деваться было некуда, разминировали без карт.

Рассказывает Николай Калугин: «Нас разделили на три категории. Разведчики, подносчики и подрывники. Окопы немецкие, проволочное заграждение вдоль обороны. Два ряда противотанковых мин, они в шахматном порядке, два ряда противопехотных. Четыре ряда. На сотню километров. Тут наша оборона: два ряда проволочных заграждений, два ряда противопехотных, два ряда противотанковых мин. И вот мы разминируем».

В районе, где линия фронта полгода оставалась неизменной, Николай Калугин с ребятами провели больше месяца. Здесь каждая из сторон стремилась обложить себя максимальным количеством мин. Саперам на таких участках работы невпроворот. Действовать миноискателем было невозможно. Прибор срабатывал на любой металлический предмет – осколки, пули, гильзы – и подавал сигнал не переставая.

Говорит Дмитрий Гридасов: «Миноискатель, знаете, когда хорош – где нет посторонних предметов. А представьте, какие ожесточенные бои были. Земля настолько насыщена этими осколками, пулями, всем на свете. Вот миноискатель включаешь, он пищит без конца. А раз пищит – металл. Что найдешь – то ли мина, то ли осколок. Поэтому миноискатели, я вам скажу, в этих случаях не очень себя оправдывают».

По этой причине миноискателями часто не пользовались. На помощь приходила смекалка. Мальчишки – народ наблюдательный. Очень скоро многие из них на глаз довольно точно распознавали места установки мин.

Постепенно приходил опыт, знание «характера» тех или иных «сюрпризов». В простых случаях требовались три-четыре доведенных до автоматизма движения. Когда возникало сомнение, обнаруженные мины мальчишки сначала, как они выражались, «сдергивали». То есть использовали специальное приспособление – «кошку». Ее привязывали к длинной веревке, для себя рыли окоп и тащили «кошкой» мину из земли.

Рассказывает Николай Калугин: «Идешь и знаешь, что на этом месте. А трава уже поникла на этом месте – копали, видно. Окопчик, «кошка» метров 50. Они эту сдернут «кошкой», а потом уже, если нет донного, нет бокового, тогда уже выворачивают центральный взрыватель и складируют».

За день одна только команда, в которой работал Коля Калугин, таким приемом снимала около десятка немецких противотанковых мин. Самыми опасными были немецкие противопехотные прыгающие мины. Ребята называли их «усатыми», а солдаты окрестили минами-лягушками.

Вспоминает Дмитрий Гридасов: «Это очень серьезные мины, их очень трудно найти. Их ни миноискателем, ни щупом нельзя обнаружить. Там выходят три усика, усики до сопа достают чекой, от усика отходит проволока в сторону. Проволоку задел, взрыватель сработал, пороховой заряд. Вышибает этот заряд кверху, а там шариками все наполнено, шарик на высоту два метра поднимается и все вокруг себя поражает».

Такие мины либо сдергивали «кошкой», либо подрывали на месте толовой шашкой. Тут уж приходилось полагаться не только на свои руки, но и ноги.