По обе стороны реки
Шрифт:
На площади он подошел к дежурному милиционеру:
— Сержант, не подскажешь, как добраться до ЧСЗ? Ну и, если знаешь, где там у них Отдел кадров?
— Дембель, что ли? — с любопытством взглянул на него молоденький, чуть старше самого Леньки сержант.
— А судостроительный тебе зачем — на работу хочешь устроиться?
— Так точно! — весело ответил ему Ленька, — Две недели всего, как из части! А как там у них с работой — возьмут?
— Ну, смотря, куда… Ты в армии-то, чем занимался? — поинтересовался милиционер.
— Да так, на РЛС сидел. Ну, немного в электронике
— С электроникой возьмут! — уверенно ответил парень, — Можешь не переживать! И зарплата у них очень приличная — с премиями работяги получают по три сотни! Не то, что у нас…
— А чего ж сам не идешь на завод? — спросил у него Ленька.
— Да у них там первый отдел свирепый. „Шерстят“ до самых трусов. А у меня дядька в Канаде… Нет, меня точно не возьмут, можно и не пробовать!
— Куришь? — Ленька достал из кармана пачку „Родоп“.
— Болгарские! — с завистью произнес сержант, выуживая сигарету из пачки, — Из столицы, наверное?
— Ага, из Киева! Там немного погулял, пока деньги были… Теперь, вот, нужно куда-то устраиваться на работу.
— А чего к нам? Или родственники тут?
— Нет, у меня тут подруга учится, в пединституте. Со школы еще дружим! Писала, что город красивый, и на работу можно устроиться на ЧСЗ. Мол, там и платят хорошо, и квартиры дают. Да и вообще — у вас тут море! Загорай, купайся хоть весь год! — он мечтательно зажмурился, потом, словно вспомнив, вернулся к своему вопросу, — Так как лучше до завода добраться?
— А можешь хоть на автобусе, хоть пешком прогуляться! Тут недалеко — пойдешь сейчас направо, свернешь на Индустриальную, и по ней двигай до самого лимана. Минут двадцать, не больше!
— Ну, спасибо, сержант! Бывай!
И, крепко пожав сержанту руку, Ленька двинулся в указанном ему направлении…»
Глава 4
«…до войны большинство наших нелегалов были иностранцами. В настоящее время принимаются некоторые подстраховочные меры, и в большинстве случаев на нелегальной работе используются советские граждане, которых готовят в СССР»
«… именно эта одинокая звездочка пробудила в Алексее дремавшую до того безудержную фантазию, и его, что называется, „понесло“. Небрежно перегнувшись через стойку, он негромко и доверительно сообщил таможеннику:
— А, черт его знает! Меня, понимаете, попросил знакомый передать это его дочке, в Дюссельдорф. Она там в торгпредстве работает, ну и ей, вроде бы для каких-то не то медицинских, не то косметических нужд понадобились медные монеты. А у них, у буржуев, сами знаете, с медью напряженка!
Остолбеневший от такой наглости таможенник растерянно слушал весь этот бред, но тут неожиданно вмешалась его напарница:
— Ой, я тоже что-то такое слышала! По-моему, медяки используют для лечения спины. Ну, там всякие радикулиты, люмбаго… А много здесь?
— Кажется, штук тридцать… Можете пересчитать, — все тем же уверенно-развязным тоном ответил Леха, — Но
если нельзя…— Это полтора рубля, что ли?! — девушка укоризненно посмотрела на своего напарника, — Вить, оставь! Даже на приличную контрабанду не тянет! — и, повернувшись к Захарову, с улыбкой сказала:
— Забирайте свою „валюту“! Счастливого пути! — и шлепнула штампик в его паспорте.
В Дюссельдорфе он держался уже совсем уверенно. Воспользовавшись невольной подсказкой московской таможенницы, на вопросительный взгляд таможенного офицера, на ломаном немецком спокойно пояснил: „Фюр медисин! Люмбаго!“ — и для наглядности похлопал себя по пояснице. Офицер понимающе кивнул головой и никаких вопросов задавать не стал.
Вернувшись из поездки, Алексей в первый же день поймал в институтском коридоре за рукав Сагдеева и, гордый удачно выполненным поручением, громко доложил:
— Задание выполнено! Никаких накладок не было!
— Я уже в курсе… — негромко ответил тот, — Только, вот в коридоре не нужно было…
Сообразив, что допустил промашку, Леха испуганно оглянулся — посторонних поблизости не было.
— Да вы не нервничайте так! — улыбнувшись, все тем же негромким голосом сказал ему Сагдеев, — Все нормально, благодарю!
И, словно ничего особенного не случилось, приветливо кивнул Алексею и ушел по своим делам.
Терпения у Лехи хватило только до обеда. В обед он нашел своего дружка Олега и поделился с ним успешно выполненным „секретным заданием“.
— Секретное задание? — громко рассмеялся Олег, — Ну, ты, брат, совсем лопух!
Обиженный такой реакцией, Захаров слегка ткнул его кулаком в бок:
— Чего ржешь? Рассказывай, в чем тут дело!
— Дело? — Олег, казалось, никак не мог успокоиться, — Сынок у него там в нашем торгпредстве работает, в Дюссельдорфе — вот и все „дело“!
— Ну и что?
— А то, что он регулярно звонит домой в Москву с таксофона, а жетоны для таксофона — один к одному, как наши пятаки! Теперь понял?
Олег еще раз коротко хохотнул и уже спокойно объяснил:
— Жетон стоит 30 пфеннигов, а пятак — он и есть пятак! Да и жалко же валюту на разговоры тратить! Вот папаша и ищет каждый раз способ, как сынку наши медяки отправить. А ты и обрадовался — „секретное задание“!
— Ладно, можешь не развивать… — расстроено бросил Захаров Олегу, — Только не треплись никому!
Впрочем, в том, что Олег не преминет воспользоваться удобным случаем посмеяться над ним, Леха не сомневался. Так и вышло, и уже вскоре все знакомые при встрече с Алексеем загадочно ухмылялись…
„… результате оперативной проверки во время служебной командировки у объекта „Зотов“ были выявлены следующие качества: обладает хорошей выдержкой и самообладанием; быстро реагирует на изменение оперативной обстановки; изобретателен в выборе решений. В то же время, недостаточно внимания уделяет предварительной подготовке, больше рассчитывая на свое умение легко адаптироваться к внешней среде. Считаю возможным продолжить оперативную разработку и перейти непосредственно к вербовке. Горев.“
Сагдеев закончил оперативный отчет и аккуратно убрал его в сейф…»