По образу и подобию

Но мамы дома не оказалось. Не оказалось и Огнева. Стыл на столе под термокрышкой завтрак. Светилась на домашнем экране — светлым по чёрному — записка:

ВЕРНЁМСЯ ВЕЧЕРОМ. НЕ СИДИ ГОЛОДНАЯ. СПИСОК ПРИЛАГАЕТСЯ. ВЕРНИСЬ ДО ПОЛУНОЧИ.

Список — это список дел на сегодня. Что там… Заказать еду и моющие средства… ага, перечень вот. И новые полотенца. Проследить за разгрузкой доставленного. Приписка маминой рукой: чтобы чёртовы погрузчики дальше кухни не совались. Запустить уборщика. И снова в скобках (после доставки, а не до!) Раньше уточнения вызвали бы бешенство, сейчас Алёна лишь горько усмехалась. Мама, мамочка! Знала бы ты, как я перед тобой виновата…

Что перед той виной попутавший спальню с кухней погрузчик линии доставки и забытый в хозяйственном углу уборщик, не дождавшийся внеплановой активации.

Надо будет съездить к Тиму. Рассказать сначала ему…

Алёна поела, не ощущая вкуса. Разобралась с доставкой, настроила уборщика, кинула новые полотенца в стиральную на очищающий цикл с сушкой. Потом ушла, оставив на экране надпись:

ВЕРНУСЬ

… Поезд монорельса плавно шёл в гору. Вверх и вверх, через скобки мостов, вдоль высаженных на склонах елей, мимо цветущих лугов, сквозь проложенные в скалах туннели. Мерное движение укачало. Алёна сама не заметила, как уснула. Проснулась от того, что её мягко, но настойчиво трясли за плечо. Она вскинулась, бессознательно принимая боевую стойку. Дежурный по станции успел вовремя отшагнуть в сторону.

— Конечная, девушка, — хмуро сказал он. — Выходите из вагона.

— Конечная? — не поняла Алёна.

— Она самая. Покиньте вагон. Или буду вынужден вытащить вас силой.

— Сейчас уйду… — послушно сказала девочка.

Вышла на перрон. Конечная. Надо же. Теперь обратно ехать, до Третьей энергостанции. Какая же там остановка, кто бы помог вспомнить…. А, вот, Зелёный Мост. Странно, никакого моста Алёна там и в прошлый раз не заметила. Моста не было, а станцию так назвали.

Подошёл поезд, открыл двери. На платформе никого не было, в поезде тоже, но положено было открывать двери во всём составе, вот поезд их и открыл. Алёна вошла вовнутрь, и через десяток минут уже была на Зелёном мосту.

К энергостанции пришлось идти вверх по тропинкам. Алёна помнила дорогу, не заблудилась, но ей неожиданно нелегко оказалось одолеть подъём. В глазах темнело, в груди появилась странная противная одышка. Всё же лучше было бы провести этот день дома, валяясь в постели. Алёна сама уже поняла. Но не возвращаться же назад, когда уже почти пришла?

Тим вышел почти сразу. Как будто ждал, что Алёна придёт. Или заранее знал.

— Привет! — через силу улыбнулась ему Алёна.

Он улыбнулся в ответ. Такая у него улыбка замечательная, добрая… Внезапно захотелось заплакать, но Алёна сумела сдержать себя.

— Пойдём, надо поговорить, — сказала она серьёзно.

— Что случилось? — спросил Тим.

— Давай, присядем вот тут, на солнышке, — сказала Алёна, останавливаясь у одинокой лавочки, стоявшей у дорожки. — Сел? Держись крепче… У нас с тобой будет ребёнок.

— Правда? — Тим улыбнулся как дурак.

— Ещё какая, — ответила Алёна и пересказала свои вчерашние приключения, добавив в конце: — Я только забыла спросить, кто. Мальчик или девочка.

— Ты что, плачешь? — спросил Тим. — Ну, глупости какие… Ребёнок — это всегда хорошо.

— Думаешь? — всхлипывая, спросила Алёна.

— Уверен. Ну-ну, не плачь, — он обнял её, прижал к себе.

Алёна уткнулась носом ему в грудь — родной запах, полынь-шалфей-озон, — и совсем расклеилась. Ветерок трепал волосы, пробирался под куртку, отнимая тепло. Несмотря на солнечный день, воздух ещё дышал холодом. И это здесь, где действовал климат-контроль. А какова температура воздуха в том же Отрадном? Отрадный севернее, да, но что это меняет?

— Я тебя люблю, — гнусавым от слёз голосом сказала Алёна.

— Да, — рассеянно отозвался тот. — Я знаю. Я тоже…

— Тим! — Алёна чуть отстранилась. — А ты сейчас здесь?

— Не совсем, — покачал он головой. — Но это и неважно. Знаешь, я научу малыша плеваться плазмой. Будет весело.

Алёна представила себе этакое веселье и захихикала:

— Придётся тогда держать его в комнате с огнеупорными стенами. Нет уж, пусть сначала подрастёт. Он ещё эмбрион. Ему ещё надо родиться…

— Смешная ты, — сказал Тим, касаясь ладонью её щеки.

Алёна замерла, даже закрыла глаза. Век бы так, держать его руки у своего лица, быть с ним рядом… Что ещё нужно для счастья?

— Тим, а ты видел ребёнка… ну… в будущем? — спросила Алёна.

— Нет, — ответил он. — Я, понимаешь, успел сразу дважды, а это изменило всё. Ребёнок стал возможным, и он появился.

— Так это хорошо, — убеждённо сказала Алёна.

— Конечно. Дети — это хорошо всегда.

— Слушай, — Алёна отстранилась, посмотрела на него. — Тим. А бывало у тебя такое, что ты видел… Видел, что родившийся ребёнок вырастет и причинит большое зло. И поэтому его надо убить, ну или не допустить, чтобы он родился…

Тим молчал, ссутилившись, спрятав ладони между колен. Молчал так долго, что Алёна забеспокоилась, не загрузился ли он часом в себя, и если да, то насколько. На день, два, на год? Он же не совсем нормален, нельзя ему задавать провокационные вопросы!

— Чушь какая, — ответил Тим расстроено. — Нельзя убивать детей!

Алёна ждала.

— Будущее — живой поток, а не застывшая скала. Его можно изменить, хоть и очень сложно. Но менять можно только через себя. Понимаешь?

Он встал, разговор ему не нравился. Алёна потянулась следом. Сказала:

— Не понимаю…

Тим покачал головой:

— Когда захочешь кого-либо убить, чтобы изменить вероятное-непоределёиное, убей лучше себя. Больше пользы для мироздания.

— Тим, — возразила Алёна, — но ты-то ведь убивал. На войне. Когда служил. Разве не так?

— Я убивал в определённом-свершившемся, — отрезал он. — И не детей. Зачем ты спрашиваешь? — почти выкрикнул он. — Что тебе?!

— Тим, извини, — Алёна развела руками. — Я не подумала… Прости.

Он качнул головой, словно отгоняя что-то. Воздух будто толкнуло ледяным ветром и небо потемнело, хотя стоял спокойный солнечный день…

— Тим, — Алёна шагнула к нему, обняла, положила голову ему на плечо. — Я люблю

тебя.

— Да, — отозвался он, гладя рукой её волосы. — Я знаю…

— Флаконников, — чужой голос выдернул из счастливых небес. — Развлекаемся в рабочее время?

— Начальство, — шепнул на ухо Алёне Тим, а вслух сказал, отстраняясь. — У меня появился ребёнок.