По осколкам твоего сердца

– Я не могу отпустить тебя, Полина, - беспомощно сказал Дима. – Это как паутина, понимаешь? Сплетенная из власти, денег и грязи. Стоит в нее попасть, как все, конец. Ты в ловушке. Я оказался в этой паутине из-за Старика. И не хочу, чтобы в нее попала ты из-за меня.

– Я понимаю тебя, Дима, - мягко ответила я, все так же крепко держа его за руку. – Но я должна помочь тебе. Мне страшно, что с тобой снова что-то случиться. Если ты пострадаешь, я…

Я сама умру. Растворюсь в воздухе, будто меня не существовало.

Этих слова сложно было произнести, мне пришлось замолчать, но Дима все понял и так.

– Полина…

– Помнишь, ты обещал, что всегда будешь рядом со мной, - прошептала я, обнимая его за плечи.

– Я буду. Обещаю.

– Тогда позволь мне остаться рядом с тобой. Позволь защитить тебя, Дима. Ты сильный и смелый. Но ты не вывезешь один. Это слишком тяжелый груз. Но вместе мы все сможем.

Я подняла на него глаза и слабо улыбнулась, почувствовав, как его пальцы касаются моей спины – крохотного оголенного участка кожи между футболкой и поясом джинсов. Касаются осторожно, будто бояться сделать больно. По позвоночнику побежали мурашки, и я коротко выдохнула.

– Малышка, я не могу…

Дима склонился ко мне, и его губы почти касались моих губ.

– Тебе нужно помочь своей семье. Даже если плевать хотел на отца, то сестер тебе жалко. Я поняла это, когда ты рассказывал о них. Ты беспокоишься за девочек. Привык к ним. Любишь. А я хочу, чтобы виноватые в смерти моего папы понесли наказание. Хоть какое-то. Мы должны держаться вместе.

Я неожиданно для самой себя отстранилась от Димы и сняла с руки браслет. Тот самый, который три года назад хотела подарить ему на день рождения. Браслет был сделан на мужскую руку, и на моем запястье болтался. А вот Диме будет в самый раз.

– Что это? – спросил он удивленно, разглядывая украшение.

– Мой подарок. Я приготовила его для тебя, но… Но так и не успела отдать. Возьми. Хочу, чтобы он был с тобой. Я знала, что мы встретимся, Дим. Через вечность, - сквозь подступающие слезы улыбнулась я. – А ты пришел раньше. Спасибо тебе за это.

Дима взглянул на меня, и его кадык дернулся.

– Прости.

– Это не твоя вина. Не проси прощения.

– Моя. Если тебе станет легче – все эти годы я думал о тебе. Каждый день. И каждый день сожалел, что так вышло. До сих пор не понимаю, почему то сообщение не дошло тебе.

Я нахмурилась.

– Сама не знаю. Может быть, я просто не заметила его. В те дни я была сама не своя. Все было как в тумане. Почти ничего не помню.

Я помнила слезы. Много слез. Литры. Но не стала говорить об этом Диме. Ему и так тяжело. Зачем добивать раненого? Словно понимая это, Дима с благодарностью взглянул на меня. А затем перевел взгляд на гравировку браслета.

–  «Я буду любить тебя целую вечность и даже немного больше. Д. от П.» - прочитал он вслух искаженным от внутренней боли голосом.

– Когда я заказывала этот браслет, еще ничего не знала о вечности, - вымученно улыбнулась я. – О том, что она будет нас разделять. Это казалось мне просто красивой ванильной фразой. И только потом обрело смысл. Пожалуйста, не дай вечности снова нас разделить. Это единственное, о чем я тебя прошу. Давай вместе сделаем то, что освободит нас обоих.

Вместе выиграем или же вместе проиграем.

Его лицо было бледным, глаза горели. В вечерней полутьме обозначились резкими тенями скулы. В эти минуты Дима казался мне раненым ангелом со спрятанными за спиной крыльями. И мне хотелось обнять его, чтобы защитить от всего мира.

Я надела браслет на запястье Димы, аккуратно застегнула его. Затем, встав на носочки, обвила руками шею парня, заставляя склониться. И первой прильнула к его губам за поцелуем. Поцелуем-спасением – для него, и для меня.

Мы были на равных, никто не забирал инициативу. Дима осторожно играл с моими волосами, разметавшимся по спине, а я гладила любимого по лицу, кончиками пальцев изучая заново его черты: рассеченная старым шрамом бровь, высокие скулы, выпирающий подбородок. Дотрагивалась до шеи, чувствуя, как натягиваются под тонкой кожей жилы, касалась ямочек на ключицах. Сжимала широкие плечи, которые под тонкой белой футболкой казались горячими.

Это был неспешный поцелуй, ласковый и чувственный. Поцелуй, который затягивал раны на наших сердцах. Мы отстранялись друг от друга на несколько секунд, что-то шептали, улыбались, терлись кончиками носов. И снова приникали друг ко другу, чувствуя, как от нежности в душах расцветает весна. А ведь еще недавно наши души были скованы льдом…

Вечность, которая раньше разделяла нас и казалась грозной и непреодолимой, вдруг потеряла свою значимость. Она стала крохотной – по сравнению с той любовью, которая жила в моем сердце.

Глава 49. Подписка на любовь

Пока Полина и Барс разговаривали в гостиной, за плотной закрытой дверью, Леха и Дилара находились на кухне, вид из которой открывался на старый дворик. Им все еще было непривычно находиться рядом друг с другом, но оба чувствовали притяжение. Леха то и дело порывался обнять Дилару, но не решался. Ему казалось, что это слишком – вдруг она его оттолкнёт? А она избегала смотреть на его губы, думая, что может не сдержаться и начать целовать парня. Будет неловко. Он ведь точно решит, что она как влюбленная кошка! Но инициативу пусть проявляет сам.

– О чем задумалась? – спросил парень.

– Да так, просто, - ответила Дилара, стоя у окна и глядя во двор.

О плохом думать не хотелось, хотя девушке было страшно после рассказа Димы. Да и вообще… Его возвращение потрясло ее, и, хотя Дилара пыталась контролировать себя, то и дело либо кусала губы, либо начинала стучать пальцами по подоконнику, и все время себя одергивала.

– Если ты хочешь, можешь уехать. – Леха подошел к ней так близко, что девушка вздрогнула. – Это все реально опасно. Зря ты увязалась с Полиной.

Ему не нравилось, что Дилара здесь. Он беспокоился за нее.

– Я не могла не поехать с ней. Да и вообще, Полина права. Если они выйдут на нее, первым делом заявятся ко мне домой. Узнают ведь, что мы живем вместе.

– Да, но лучше езжай домой, к родителям, - нахмурился Леха. – У них будет безопаснее. Или скажи отцу, что тебе нужно укрыться.

– Вас одних я не оставлю. И точка, - поджала губы Дилара. – А если я скажу папе, что мне нужно укрыться, он с ума от беспокойства сойдет. И в ближайшие несколько лет я буду сидеть где-нибудь в бункере в другой стране, уж поверь.