По поводу прошлой ночи

— Господи, вы ребята слишком чувствительные. Я же шутил... вроде как.

Я посмотрела на Куинна и поймала его взгляд, потом быстро посмотрела на брата.

— Ты ее не знаешь. То, что девушка не раздвигает ноги налево и направо, не означает, что она дохлая рыба.

Куинн самодовольно улыбнулся, грубо и колко ответив:

— А кто сказал, что она не раздвинула передо мной ноги?

Мое сердце забилось чаще. Это, возможно, был единственный раз, когда я услышала, как Куинн говорит что-то с такой злобой в голосе, особенно для того, чтобы причинить кому-то боль. И тогда мне пришла в голову мысль... я действительно не знала Мэтта Куинна.

Я его вообще не знала.

Гарри проигнорировал комментарий Куинна и ответил мне:

— Ты права, Минни. Я не знаю таких девушек, но, несмотря на это, я уверен, что они существуют. К несчастью, все женщины, которых я знаю, используют свою... — он многозначительно прокашлялся, — ... свое обаяние, чтобы получить то, что они хотят.

Не выражая никаких эмоций, я посмотрела на Куинна и приглушенно сказала:

— Я бы так никогда не сделала.

Он фыркнул и закатил глаза. Гарри слегка толкнул локтем мою руку, на его лице читалась растерянность.

— Я знаю, малая. Ты же хорошая.

Встав, я прикусила внутреннюю сторону щеки.

— Думаю, я, пожалуй, пойду домой, Гар. Я чувствую себя не лучшим образом.

Насмешка Куинна исчезла, когда он увидел выражение моего лица, сменившись на обеспокоенность. Гарри внимательно посмотрел на меня.

— Да, ты немного бледная, солнышко. — Он взглянул на свои часы, затем встал. — Дерьмо, мне нужно добраться до работы. Есть кое-какие дела в баре.

Гарри попытался потрогать мой лоб, но я шлепнула его по руке, нахмурившись.

— Ты, что, моя мама?

Из него вырвался смешок.

— Прикуси язык. — Он снова взглянул на часы. — Слушай, мне нужно подбросить тебя, а затем мчаться на работу. Пошли.

Я покачала головой.

— Я могу поехать на автобусе. Я знаю дорогу как свои пять паль...

Гарри уже качал головой, чтобы отказать мне, когда грубый голос Куинна прервал его:

— Я отвезу ее.

Выражение лица Гарри стало спокойнее.

— Серьезно? Спасибо, чувак. Я твой должник.

Но Куинн удерживал свой пылающий пристальный взгляд на мне.

— Без проблем.

Дерьмо.

Куча на куче пылающего дерьма.

Куинн шел к своей машине, и я позволила ему идти впереди меня.

Мне нужно было объяснить ему, почему я сделала то, что сделала. Очевидно, что он был взбешен из-за этого, и я его не виню. Я не имела права ставить его в такое положение.

Я просто надеялась на то, что он меня поймет.

Он обязан был понять.

Подняв руку, он нажал кнопку на своих ключах, и серебристый седан был разблокирован. Он открыл дверь для меня, и как только я села, захлопнул ее за мной. Я пристегнула ремень безопасности и подождала, пока он сделает то же самое. Как только Куинн завел машину, я заговорила:

— Куинн, я ...

Но он поднял свою руку, потребовав тишины, поэтому я закрыла рот.

Мы поехали, и на каждый красный сигнал светофора он останавливался, чтобы посмотреть на меня и каждый раз с одними и теми же действиями. Он останавливался, поворачивался, осматривал меня снизу доверху, вздыхал, качал головой, а затем продолжает ехать. По крайней мере, он больше не выглядел злым. Сейчас он просто выглядел уставшим.

— Прости меня, Куинн.

Стиснув челюсть, он проговорил:

— Я не готов разговаривать об этом сейчас.

Я кивнула, заламывая руки.

— Хорошо. — Итак, значит, в конце концов, он собирался со мной поговорить. Это был хороший знак. — Ладненько.

Мое тело дернулось, когда он взорвался:

— Боже, Майя! Миа! Каким бы ни было твое чертово имя! — Он стукнул кулаком по рулю и закричал: — О чем ты, бл*дь, думала?

Мое сердце забилось быстрее, я попыталась объяснить.

— Я...

Но он меня перебил, пронзительно закричав:

— Ты знала меня! Знала! Ты знала, что я был другом Гарри! — он застонал. — Какой трындец. Ну и дела.

Я скривилась.

— Я знаю. Я исправлю этот...

Он заорал.

— Во всем ты виновата! Я не знал, черт бы тебя побрал! — Он повернулся, чтобы посмотреть на меня и прошептал совершенно спокойно. — И ты знала то, что я не знал. — Я не могла поверить, что он все еще продолжал вести машину, как ни в чем не бывало, затем он потянулся и потер лицо рукой, зарычав. — И потом ты на этой пристани... со своим братом! И я не знал! И потом я увидел тебя. И ты лизала это чертово мороженое. — Тяжело дыша, он посмотрел на меня лишь на мгновение, прежде чем раздраженно рявкнуть. — У тебя милое платье.

Я повернулась и прикусила губу, чтобы скрыть улыбку. Он сходил с ума. И это было забавно. Я всегда была тем человеком, который смеялся в самое неподходящее время: свадьбы, похороны, прием у гинеколога.

Его голос был резким.

— И тебе бы лучше не смеяться, Миа. Это не смешно.

Я повернулась к нему лицом, практически полностью всасывая губу себе в рот, потому что это был единственный способ не рассмеяться. Я кивнула, но была уверена, что мои глаза были полны веселья.

Он посмотрел на меня. Затем на дорогу. Опять на меня. Снова на дорогу. Затем он раздраженно сказал:

— Из тебя дерьмовая врушка.

Из меня вырвался извиняющийся смешок.

— Я знаю. Я засранка. Мне жаль, Куинн. Пожалуйста, позволь мне объяснить.

Машина замедлилась, а потом и остановилась. Я выглянула в окно.

— Я не здесь живу.

Он открыл дверцу машины.

— Я знаю. Здесь живу я.

Дверь машины захлопнулась, и я знала, что у меня не было выбора. Я должна была объясниться независимо от того, как бы глупо это ни звучало, независимо от того, насколько незащищенной меня это сделает. Я собиралась полностью открыться Куинну, потому что он заслуживал знать, почему все так произошло.

— Заходи, — пробурчал Куинн, когда открыл дверь квартиры. — Закрой за собой дверь.

Я ступила внутрь, закрыла дверь и огляделась вокруг. Вау. А эта квартира была красивой. Я бы никогда не смогла позволить себе жилье, вроде этого. Квартира-студия, где гостиная объединена с кухней, коридор, который как я была уверена, вел к спальне (возможно, спальням), а также открытая дверь, где виднелась сверкающая ванная комната. Я повернулась и увидела две другие двери, которые я бы хотела исследовать, но это было бы неуместно... не так ли?