По прочтении сжечь

– Значит, никаких предупреждений насчет возможности нападения на Пёрл-Харбор не было?
– продолжал допытываться Уайт.

– Были еще два.
– Шривер кивнул в сторону Донахью.
– Вы, наверное, знаете.

– Знаю, - сказал Донахью.
– Как только мы перехватили "магию" о том, что в час дня японцы предъявят нам ультиматум и что из Токио предложили уничтожить шифровальную машинку, генерал Маршалл приказал командующему Гавайским военным округом генерал-майору Шорту принять меры предосторожности. Адмирал Старк, тот вообще не счел нужным предупредить адмирала Киммела...

– Шифровка Маршалла пришла сюда вполне своевременно, - сказал Шривер. Спустя шесть часов после налета японцев...

– Сволочи!
– крикнул тонким голосом Пейдж.
– Четыре тысячи убитых и раненых и погибший флот на их совести! Их надо...

– Только без истерики, - остановил его Донахью.
– Надо разобраться как следует.

– Да, надо разобраться как следует, - сказал Уайт.
– Виновата в первую очередь верхушка нашего армейского и флотского командования.

– Какие-то идиоты вбили себе в голову, что малая глубина Пёрл-Харбора исключает возможность торпедных атак, - сказал Шривер.
– Но японцы доказали обратное. Наши линкоры пострадали больше всего от торпед.

– Одни идиоты успокаивали себя, - подхватил Пейдж, - а другие идиоты повторяли это.

– Слушайте вы, Пейдж, - вспыхнул Донахью.

Уайт крикнул:

– Молчи, Уолт! Шривер и Пейдж правы, абсолютно правы! Наши начальники проявили стратегическое недомыслие...

– Политическую и стратегическую слепоту!
– крикнул Пейдж.

– Правильно!
– сказал Уайт.
– Материалов у нас было больше чем достаточно. Подумать только! Ведь мы изо дня в день читали архисекретные японские телеграммы, из которых было видно, что Япония готовится к нападению на нас. Даже самый беспросветный кретин мог понять, что готовится атака, и именно на базу тихоокеанского флота.

– А этого Старк и компания не понимали, - сказал Шривер.
– У них был затуманен рассудок. И у вас тоже, Донахью. Не отмахивайтесь. А рассудок у наших шефов был затуманен потому, что они страстно хотели нападения Японии на некую страну. И эта страсть ослепляла их.

Донахью усмехнулся:

– А я распинался перед начальством за вас, Шривер, доказывал, что у вас стопроцентный американский образ мыслей. И добился того, что вас назначили сюда. Но с такими убеждениями, как у вас, неудобно быть в контрразведке.

Шривер отвесил поклон:

– Могу вас успокоить. Я уже подал рапорт, чтобы меня послали на театр военных действий. Сидеть здесь и с храбрым видом допрашивать японских парикмахеров и прачек я не намерен.

Матрос-шофер круто затормозил машину. На дороге стояли офицеры и солдаты в шлемах. Шривер предъявил служебное удостоверение, а Донахью, Уайт и Пендж - специальные пропуска на Гавайи, выданные им в Вашингтоне. Машина поехала дальше.

Уайт сказал:

– Наши шефы сами сбили себя с толку - ждали другого ветра.

– Но ведь были же сигналы, черт возьми!
– крикнул Донахью.
– Четвертого и пятого, два дня подряд. Бесспорные сигналы.

– Мы не знаем, в чем дело, - сказал Пейдж.
– Надо будет разобраться в этом. Или мы перепутали, или японцы перепутали, или они подсунули нам дезу{9}.

– Чушь, - возразил Донахью.
– Тогда надо признать, что вся "магия" была дезой.

Шривер мотнул головой:

– Нет, "магия", конечно, не была дезой. Такой вывод абсурден.

– В общем, неизвестно, в чем дело, - сказал Уайт.

– Но ясно одно: наши стратеги смотрели в другую сторону и подставили Пёрл-Харбор под удар. И все это получилось потому, что они, так же как Трумэн, Тафт, Най и другие, ненавидят Россию и готовы терпеть нацистов.

– Это верно, - подтвердил Шривер.
– Они напрягали зрение, чтобы разглядеть во мраке ночи очертания японских бомбардировщиков и авианосцев, подкрадывающихся к Владивостоку, и старались не думать о том, что японцы могут подкрасться в другом направлении...

– Ключ вопроса заключается в отношении к нацистам, - сказал Пейдж. Наши шефы считают, что гитлеровский рейх им ближе, чем красная Россия.

Донахью пожал плечами:

– Ну и в компанию я попал! Не флотские офицеры, а свихнувшиеся комнатные демагоги с Гринидж-виллидж.

– Не мы свихнулись, как такие; как вы, - отпарировал Шривер.
– Мы рассуждаем, как нормальные, честные люди, для которых борьба с коричневой чумой - священная обязанность.

– Фюрер и дуче через несколько дней объявят нам войну, это неизбежно. Короче говоря, - Пейдж взмахнул рукой, - я сегодня же подам рапорт. Буду проситься в азиатский флот.

– Я тоже, - сказал Уайт.
– "Магия" кончилась. Теперь надо воевать. Поедем на Гуам или Филиппины.

Он наклонился к Шриверу и тихо спросил:

– Что-нибудь выяснил! насчет Хаями Марико?

Шривер ответил шепотом:

– Я разговаривал с ее мамашей. Оказывается, за Марико приходил какой-то японец, кажется, студент. И больше она не возвращалась. Откровенно говоря, боюсь за нее. Не расправился ли с ней Акино.

Уайт схватил Шривера за руку:

– Надо скорей взять Акино!

– Ищем его. Вчера днем взяли генконсула Кита и его помощников. Они говорят, что не знают, кто такой Акино. Не понимаю Уолша. Он поверил этой истории с корейцем-аптекарем и решил, что действительно раскрыли советскую шпионскую организацию. И думал только об этом. Не замечал, что у него под носом орудуют настоящие шпионы. Спасибо Макколла, мы получили от него копию "магии" от третьего декабря - копию телеграммы здешнего генконсула об условных сигналах для подлодок.

– Условные сигналы насчет состояния гавани?
– спросил Пейдж.

– Да. Я сразу же установил наблюдение за домами и яхтами в Раникай и Калама и обнаружил подозрительного немца - члена нацистской партии Кюна. При аресте у него нашли кодированные записи, и он признался во всем. И дочка его - хозяйка косметического салона - тоже японский агент. У Эф-Би-Ай, оказывается, уже давно имелись сведения о Кюне, но на него смотрели сквозь пальцы. Гувера интересуют не нацистские шпионы, а другие...

– Он тоже порядочная...
– Пейдж не договорил.

Из домика у развилки дорог показались люди в штатском и приказали остановиться. Это были сотрудники Эф-Би-Ай и полицейские. Они проверяли очень тщательно - даже обыскали машину. Заявление Шривера о том, что он исполняет обязанности начальника флотской контрразведки на острове Оаху, не произвело никакого впечатления на подчиненных Гувера. Зато записочка с подписью Эдварда Тама, заместителя начальника Эф-Би-Ай, которую предъявил Донахью, возымела действие. Ему немедленно дали машину, и он умчался в город, сказав Уайту, что остановится в отеле "Сарфрайдер".