По прозвищу Малюта

Небольшая проблема возникла с лейтенантом тыловиком со склада, но я легко задавил его своими бумагами и напором. Я подверг склад натуральному разграблению. Найденные на складе ДШК срочно ставили на универсальных турелях в кузовах трофейных грузовиков, также с собой взял два десятка станковых максимов. Также под завязку забили машины минами и патронами, да прихватили с собой одну полевую кухню, которая оказалась на складе, причём новёханькая, с неё даже смазку пришлось снимать. Всего набралось 124 человека, это вместе с моим отрядом, конечно надолго я тут не останусь, начальство просто не даст мне долго веселится, но думаю за то время, пока они будут под моим командованием, чему ни будь научаться. Ночью выставили с десяток противотанковых и противопехотных мин на дороге, и двинулись дальше. Вскоре попалось хорошее место для засады, установив поперёк дороги противотанковые мины, по паре десятков противопехотных установили вдоль дороги по обочинам дороги метров на двести.

Утром на дороге появилась длинная колонна немцев, как только шедший первым бронетранспортёр подорвался на мине, по колонне ударили три десятка станковых пулемётов, буквально выкашивая немцев. Бросившихся из машин немецких солдат ожидал сюрприз, то тут то там стали раздаваться взрывы мин. Хоть и был соблазн разместить бойцов по обе стороны дороги, но я его преодолел и выпустив по паре лент из станкачей, я отдал приказ на отход. А на дороге во всю разгорались костры горящей немецкой техники. Свой вклад внесли и миномёты, среди прибившихся ко мне бойцов оказались и миномётчики, а потому найдя на складе батальонные миномёты БМ-36 калибра 82 миллиметра, организовал миномётную батарею и сейчас они вовсю работали по противнику. Да, знай я про пополнение, забрал бы все грузовики, но особо не расстроился, ещё добуду.

К вечеру вышли к нашему стационарному аэродрому, правда уже пустому, наших уже не было, а на аэродроме крутились немцы, четыре мотоцикла с восемью солдатами. Когда бойцы захотели их пристрелить, я категорически запретил это сделать. У меня были другие планы, эти восемь немцев погоды не сделают, зато на аэродром скоро должны перебазироваться немецкие самолёты, вот тогда и поработаем.

Немцы всё обнюхав на аэродроме уехали, а я выставив наблюдателей рванул на аэродром. На складе нашлись авиабомбы, чему я очень обрадовался. Тратить собственную взрывчатку не хотелось, жаба давила, а на складе я забрал с собой все провода и взрыватели из сапёрного оборудования. Быстро спрятав в казармах и штабе по несколько бомб, установили взрыватели и протянули от них замаскированные провода, также заминировали и сам склад и стали ждать. К вечеру на аэродром приехало до роты немцев, которые быстро организовали охрану аэродрома. Уже следующим утром стали прибывать немецкие самолёты и другие службы и вечером, когда немцы отправились спать, мы рванули свои закладки. И казармы и штаб вместе со складом взлетели на воздух. В общей сложности на аэродроме было с полсотни различных самолётов, и большая часть из них не пострадала, но мы быстро исправили этот непорядок. Все уцелевшие самолёты облили бензином и подожгли, а в качестве трофеев нам досталось пять грузовиков, причём наши ЗИС-ы. Ещё мы заправились под пробку и даже забрали уцелевший топливозаправщик, разумеется перед этим залив его бензином. На следующий день вышли к своим, как то оно обыденно получилось, вынырнули из леса и оказались у своих, хорошо тут тюти оказались, которые нас просто прошляпили. А хорошо потому, что считай половина техники у нас немецкая, да пара бронетранспортёров трофейных. Сначала особист этой части попробовал на нас наехать, но мгновенно сдулся, когда я сунул ему под нос свои бумаги. Также его напрягали и мои бойцы, которые на его требование сдать оружие, только демонстративно передёрнули затворы и взяли его наизготовку. Здесь я наконец избавился от пленных немецких лётчиков сдав их местным воякам. Особист слегка воспрянул, поняв что попытка наезда на меня кончится для него весьма плачевно, он с радостью переключился на пленных немцев.

Примкнувших ко мне бойцов, я оставил тут, правда убедившись, что с ними всё в порядке, что их не начнут прессовать, а то местный особист мне не очень понравился. Вот пограничники остались со мной, они бойцы подготовленные и вполне мне подходили. Под вечер мы двинулись назад, правда все наши грузовики и половину трофейных оставили тут. Куда мне столько техники, когда бойцов мало.

На следующий день найдя хорошее место для засады, отправил пару бойцов к дороге, а сам с остальными организовал огневые точки. Через час появились мои бойцы, они бежали по лесной дороге, быстро пробежав мимо, они нырнули в лес и присоединились к нам, а следом за ними появились немцы. Их было около взвода и они бежали по лесной дороге растянувшись в небольшую колонну. Всего пара минут непрерывного огня и все немцы уже лежат на земле, кто уже мёртвый, а кто отходящий.

Вот так я провёл пару весёлых недель в немецком тылу. Или организовывали общую засаду, когда было удобное место вдоль дороги, или находили хорошее место неподалёку, а после этого посылали пару бойцов к дороге, где они обстреливали первую проходящую немецкую колонну и затем уводили преследователей к месту засады. Когда преследователи заходили в зону огня, мы открывали огонь из станковых пулемётов выкашивая немцев до последнего человека. Примкнувшие к нам пограничники только в восхищении смотрели за тем, что мы творили в немецком тылу. Заложить мины буквально за 10 минут между проходами двух колонн, не много, а три четыре мины, противотанковые в колеях дороги. И так действовал не только я, так действовали все мои выпускники, разбитые на небольшие отряды и действующие в немецких тылах. Немцы быстро учились, уже буквально через неделю каждый аэродром охраняло не меньше батальона пехоты, это после того, как почти десяток аэродромов были буквально вырезаны нашими диверсантами. Вот и мне попался такой аэродром, полевой, но большой. В его охране были не только пехотный батальон, но и три танка с парой пушечных бронеавтомобилей, а самое обидное, что это были наши Т-26 и БА-10. Сейчас бронетехника была перекрашена в немецкий камуфляж и имела кресты на бортах. Можно конечно было ночью наведаться на аэродром, но риск был очень велик. Нас, вместе с погранцами было полсотни, а немцев, вместе с охраной под тысячу. За время рейда я встречал много окруженцев, но к себе больше ни кого не брал, если было нужно, то просто помогал им достать оружие и продовольствие. Исключением стали миномётчики, собрал я себе четыре расчёта, а среди брошенного нашей армией вооружения подобрал восемь миномётов, 4 тяжёлых полковых 120 миллиметровых ПМ-38 и 4 средних батальонных 82 миллиметровых БМ-36. Их использовали в зависимости от обстоятельств. Разграбляя склады, сделал несколько закладок с продовольствием и боеприпасами, а потому мог не экономить ни мины, ни патроны. Для этого аэродрома я решил использовать ПМ-38, который бил на почти 6 километров, правда расположились они ближе, в четырёх километрах, на большой поляне в лесу. Перед этим привезли сюда 400 мин, которые и выпустили по аэродрому за десять минут. Забравшись на высокий дуб, я в бинокль смотрел за работой миномётчиков. Работать начали утром, как только нормально расцвело, немцы ещё спали, а ребята, хоть и не сразу, но накрыли казармы, также досталось и складам с топливом и бомбами, а в завершении перенесли огонь на самолёты. Когда мы закончили, весь аэродром был в огне, не знаю, сколько погибло немцев, но достаточно.

Шифровка из центра неоднозначно приказывала мне немедленно вернуться назад вместе с моими ребятами. Делать нечего, к тому же вчера повстречались еще с небольшим отрядом пограничников из десятка бойцов. Поговорив с лейтенантом Козыревым, оставил его партизанить тут, присоединив к нему новых пограничников, и стало их два с половиной десятка, а с учётом миномётчиков три с половиной десятка, также оставил ему всю трофейную технику кроме двух мотоциклов, их забирал себе. Также оставил ему и миномёты, зачем мне их забирать с собой, а Козыреву они пригодятся. Тепло с ним попрощавшись, я залил баки своих машин под пробку, а также и канистры и двинулся в сторону фронта. Впереди ехали мотоциклисты, а за ними уже мы. Через день мы увидели наш санитарный обоз, правда начало оказалось комическим, это для нас, а для обоза, то они основательно перетрусили. Два десятка телег с ранеными неторопливо двигались по узкой лесной дороге, причём съехать с неё было невозможно, так как вдоль дороги слишком плотно росли деревья и кусты. Когда внезапно позади них раздался шум моторов, и появились мотоциклы с пулемётами, то возницы подумали, что это немцы, а то, как немцы относились к нашим раненым, они уже успели узнать. Вот они и стали нахлёстывать своих лошадей, стараясь найти место, где они могли бы съехать с дороги в лес. Лишь когда извозчик с последней телеги разглядел, что в мотоциклах сидят наши бойцы, паника улеглась. Вскоре я уже говорил с главным санитарной колоны, им оказался военврач 2-го ранга (майор) Никонов. Они уже четвёртый день пробирались к своим, и вчера у них закончились все продукты. Через пару километров мы смогли наконец обогнать телеги, когда деревья расступились и появилось свободное место для объезда.

Глянув на карту, я увидел, что через пять километров дорога пересекает шоссе, а медики похоже этого и не знали. Замаскировав машины на опушке, стал наблюдать за дорогой, ведь раненых не бросишь, значит придётся тащить их с собой. Через час подошел обоз с ранеными, быстро их переправив через дорогу переехал сам и остался в засаде. Чем прикажете раненых кормить, наших запасов хватит максимум на пару дней, так что хочешь, не хочешь, а проблему с питанием надо решать. Через час показалась пехотная колонна, а в её конце двигались две телеги, причём одна из них была с полевой кухней. Как говорится, то, что доктор прописал, дождавшись, пока вся колонна пройдёт, мы открыли пулемётный огонь по ней, причём по телегам отработали снайпера, мгновенно ликвидировав возниц. Немцы в первый момент растерявшиеся, мгновенно пришли в себя и рассредоточившись, открыли ответный огонь, вот только они быстро сдулись. Кроме двух максимов, которые мы забрали с собой, по ним работали шесть ручных пулемётов и три крупнокалиберных. Мои машины слегка выехали из леса, обозначив этим своё присутствие и оценив соотношение сил, когда у них не было ничего, чем они могли заткнуть мои бронеавтомобили, а кроме того работу десятка пулемётов, которые просто не давали им головы поднять, они решили отступить. На дороге осталось лежать с полсотни трупов, а мои орлы быстро погнали телеги вслед обозу с ранеными. Вскоре мы догнали его и через час, когда впереди показалась небольшая поляна, все встали на привал. Нам повезло, кроме того, что на обоих телегах оказалось продовольствие, так еще и в полевой кухне был обед, который готовили на ходу. Гороховый суп и рисовая каша с мясом разошлись на ура, хватило накормить всех, и раненых с медперсоналом и нас. После небольшого отдыха, отдыхали лошади, которые уже хорошо выбились из сил за это время, мы неторопливо двинулись дальше. Вперёд уехали оба мотоцикла, как разведка и передовой дозор, в одном из мотоциклов была рация, причём немецкая, так что связь с передовым дозором была. Следом на расстоянии в километр не спеша ехали мы, а уже за нами обоз с ранеными и уже за ними телеги с продуктами и трофейной полевой кухней. Среди обоза оказался повар, он и принял командование над трофейной кухней. За время стоянки, после обеда, он отмыл её, благо рядом протекал небольшой ручей и проблем с водой не возникло. После этого он залил воду в котлы для ужина, двигались они медленно, так что вполне можно было приготовить ужин за время движения.

Так мы двигались пару дней, за это время к нам прибилось ещё с десяток окруженцев и несколько раненых. Наконец вовсю слышно канонаду, а обоз стоит, пока мы не разведаем всё вокруг. Кругом немцы и дыр в линии фронта нет, а потому пришлось нам ночью двигаться прямо через лес, который к нашему счастью оказался вполне проходимым. Когда мы приблизились к линии фронта, то одно отделение моих бойцов отправилось вперёд снимать часовых. А дальше всё прошло максимально нагло, первыми двигались телеги с ранеными, так как они двигались совершенно бесшумно, правда их проход контролировали мои бойцы, на случай, если что произойдёт. Как только телеги скрылись из виду, так двинулись и мы. Немцы разумеется слышали шум наших машин, но спросоня мало что поняли, так что и мы проскочили без боя, а дальше уже наши. Местный особист прибежавший к нам, как только увидел мои бумаги, так сразу и исчез, видимо оказался умным мужиком. Следующим полднем мы все вместе, и я со своей техникой, и раненые грузились на станции, правда в разные поезда. Раненые в санитарный эшелон, а мы в обычный, вот телеги с полевой кухней оставили, их отдали в местный госпиталь.

Через пару дней мы выгрузились в Нахабино, все живые и даже не раненые. Как мне не хотелось, но сперва пришлось идти к начальству и лишь потом домой. Старинов, когда я зашел в его кабинет, крепко меня обнял, а затем усевшись на подоконник возле приоткрытого окна, сказал только одно — рассказывай. Пару часов я рассказывал Илье всё, что за эти дни произошло, а он только завистливо слушал. Я его прекрасно понимал, он сам хотел покуролесить в немецком тылу, но теперь это было невозможно.

– На, читай!

Старинов дал мне пачку донесений, и я углубился в чтение, это оказались отчёты наших ребят. Прочитал, ну что можно сказать, повесились ребята на славу, немцев можно только пожалеть. Читая эти донесения, я понял, что не зря прожил эти годы тут. Наконец решив все вопросы, отпросился у Ильи домой. Надо ли говорить, как рада была мне жена.

14 июля 1941 года, рейхсканцелярия, Берлин.

Гитлер был в ярости, все сроки плана «Барбаросса» шли прахом. Согласно графика, немецкие войска уже должны были взять Минск, однако бои шли на подступах к нему. На Украине тоже планы продвижения выбились из графика, но больше всего его раздражали сводки о потерях. Особенно потери в авиации, причём не в боях, а на земле в результате нападений на аэродромы и увеличение охраны помогало мало. Кроме того войска изводили постоянные нападения во время движения, обстрелы из леса и постоянное минирование дорог. А еще издевательские плакаты на немецком языке, которые русские оставляли на местах своих нападений. Если так пойдёт и дальше, то о сроках продвижения можно будет забыть. Согласно донесению абвера, в немецких тылах вовсю действуют русские диверсанты, причём отлично подготовленные и вооружённые. Немного успокоившись, он приказал, русских диверсантов в плен не брать и расстреливать на месте.

Глава 19

Глава 19

На следующий день, я, сидя в своём кабинете ещё раз перечитывал рапорта наших ребят, ну что могу сказать, мне хотелось искренне пожалеть гитлеровцев, так как ребята устроили им натуральную Кузькину мать. Будь такая группа одна ещё куда ни шло, но таких групп было не меньше сотни и действовали они решительно и дерзко. Вот прошла по дороге немецкая колонна, прошла хорошо, без происшествий, а вот следующая колонна, которая шла буквально через полчаса, подрывалась на свежее установленных поперёк дороги минах. Или попадала она под взрыв монки установленной на обочине дороги и под углом к ней, что бы обеспечить максимальное накрытие. А еще идёт себе колонна по дороге и тут выстрелы из леса, не пулемётные, а из самозарядной винтовки, не больше десятка, но или один два грузовика от них загораются, или пятёрка солдат падает на дорогу убитыми. Разумеется в сторону откуда стреляли, посылается команда, найти и уничтожить бандитов посмевших обстрелять доблестный солдат великого рейха. И на этом собственно всё, солдаты уходят в лес и уже не возвращаются, через пару недель немецкое командование было вынужденно запретить преследовать противника в лесу небольшими группами. Впрочем, иногда там пропадали не просто отделения и взводы, но и роты, а порой даже и батальоны. И приходилось теперь немцам ограничиваться только ураганным огнём в те места, откуда по ним стреляли, а если и выдвигаться в лес, то ни как не меньше, чем батальоном и не далеко от дороги. А ещё по ночам стали взрываться орудия и загораться танки, а попытки поймать ночных диверсантов ни чем хорошим не заканчивались, в таких случаях частенько охотников после этого находили или с перерезанными глотками, либо застреленными, вот только звуков выстрелов ни кто не слышал. Постепенно среди немецких солдат начала расти паника и стали ходить рассказы о жутких русских диверсантах. Читая рапорты ребят, я только завидовал им, они резвились в немецком тылу, а я был вынужден сидеть в Нахабино и готовить новый курс, которому до выпуска оставалась всего пара месяцев. Как бы снова свалить в немецкий тыл, это же надо, попал в прошлое, на великую Отечественную и вместо того, чтобы мочить немчуру, сижу в тылу. А если…? Ещё раз перечитал данные разведдонесения, чёрт, а ведь может получится, такого от нас ни кто не ждёт.