По прозвищу «Сокол». Том 3

Сомнения вились надо мной злыми бесами, кусали за пятки, рвали душу. Сказанное Романом не давало покоя, ясно, что просто так не усну. Хорошо, что завтра выходной, можно будет выспаться.

Здравый смысл прятался за заслонами обыденного. Хотел пролить тщету того, что ничего страшного не случилось. Мир не рухнул, не провалился, да и угрожало ли мне сегодня что в самом деле?

Словно это было театральным представлением.

Мегера сторожевым псом будто одного меня и караулила. У неё есть дом, родные? Те, к кому следовало бы идти этим зябким, мерзким вечером?

Вид у неё был такой, что она с радостью променяет их общество на мои мучения.

Кто бы сомневался!

– Наркоман, подлец! Пьянь, опять где-то шастал? Заразу притащишь!

Будто весь подъезд в её безраздельном владении…

Благо при старой ведьме не было метлы. Она как будто что-то поняла по моему снулому равнодушному виду. Сбавила обороты, отстала.

Не знал, как зайду домой. У входной двери поймал себя на отвращении. Хотел оказаться где угодно, но не за порогом родной квартиры, словно там поселилось чудовище, порождённое моими силами.

Ключ нырнул в замочную скважину, дверь поддалась с толчка. Тонкая грань разума, до сего момента державшая напор вопросов, дала трещину, и они потоком обрушились на меня. Что сказать Оксане, как оправдаться? А главное, как уберечь?

Сарказм плясал на костях издохшей совести. Сегодня они захотели стрелять в Романа, завтра выберут своей целью её, но всё ещё по-прежнему не тебя самого. Знать бы только почему?

Духота опустилась на плечи, окутала с ног до головы, захотелось как можно скорее раздеться. Я скинул грязные сапоги, под ними тут же начала собираться мокрая лужа талого снега. Заворочался спящий робот-пылесос, умный дом решил, что самое время для уборки.

Ему виднее.

– Оксана! – позвал её.

Тишина в ответ, ни единого шороха. Страх терзал душу предположениями. А вдруг пока ты шастал на спасение детектива, её убили? И сейчас, прямо за дверью её комнаты…

Даже думать не хотелось.

– Оксана! – рявкнул громче прежнего. Застучали по батарее, взывая к ночной тиши. Благо, что всего не слышала Мегера, ей нашлось бы что сказать.

Вошёл в её комнату, словно на минное поле, включил свет, увидел её сидящей на полу. Подняла на меня взгляд зарёванного лица. В глубине глаз прятался первобытный животный страх. Тучка металась, пытаясь успокоить хозяйку, но после мирно уснула, прильнув к её бедру.

Не стой столбом. Скажи чего-нибудь.

Она ждёт.

– Оксан, это я.

Глупее выдумать попросту невозможно. Молчание в ответ, отсутствующий взгляд. Шок не давал ей сосредоточится, словно так и сидела с того момента, как оставил её здесь.

Коснулся её плеча, девчонка вздрогнула, словно от пощёчины. Вскочила разбуженная Тучка, тенью метнулась под кровать. Девчонка в один прыжок оказалась на ногах, страх во взгляде сменился бунтом.

Бессмысленным и беспощадным.

– Ты… ты… ты хоть знаешь?!

Молчал. Не знал, но догадывался. У неё задрожали губы. Истерика, притаившаяся внутри до этого момента, наконец получила право выхода.

И отыграет на все сто, никаких сомнений.

Я возвышался над ней, словно гора. Быть отцом непросто. А отцом, что вляпался в скверную историю и только сейчас осознаёт все возможные последствия – ещё хуже.

Ладони сложились в кулачки, она дрожала от страха, бессильной злобы, раздражения. А я не знал, как вести себя.

Накинулась, заколотила по груди, замахнулась для пощёчины. Выработанные с годами рефлексы перехватили ладонь, собираясь завершить броском. Едва остановил самого себя.

Слёзы хлынули из Оксанки потоком, а я… я обнял её за плечи.

Глава 3

Она уснула у меня на руках. Когда-то в детстве, глядя крутые боевики, мечтал, что точно также однажды будет со мной. Покрытый кровью врагов герой тащит на руках испуганную, уставшую, заплаканную женщину куда-то в закат. Потому что в закате обитает «долго-и-счастливо». А ещё в нём нет объяснений, как жить дальше.

Принёс её в комнату, уложил на кровать. Тусклый свет настольной лампы, наспех брошенное недоделанное задание из университета. Погрызенный кусочек сине-красного ластика, словно память о прошлом на столе.

Кто бы мог подумать, что буду так переживать за собственную дочь?

На миг показалось, что несу в руках изломанную куклу. Трещина тут, надлом там. Хрупкий пластик устоявшегося характера дал слабину, покрылся хрустящей паутиной осколков. Качнул головой, прогоняя злое наваждение. Это всё духота закрытых окон и жарящего как не в себя отопления. Кто бы ни жаловался на ЖКХ и котельную, а этой зимой они работают на славу.

Мяукнул комочек тьмы под ногами. Тучка ластилась к ногам, Тучка хотела пометить меня своим запахом. Глупая маленькая кошка, чуть на неё не наступил.

Оксанку уложил на кресло. Бедняжка принялась стелить постель, но от волнения бросила на половине. Наспех расправил простыню. За так заправленную койку сержант вставил бы мне три наряда вне очереди и чего-нибудь от себя. Может, оплеуху, а может, и затрещину…

Плевать! Так, подушки. Одеяло как назло связалось в ком, не желая расправляться. Быстро подчинил мятежное ловким хлопком, взявшись за самые края. Задел краем люстру, та возмущённо зашаталась над головой. Хотелось шикнуть на неё, потребовать тишины для спящей дочери. Оксанка лишь засопела во сне, зябко кутаясь в свитер. Раздевать и наряжать в ночнушку не стал, положил, как была, и накрыл одеялом. В последний момент будто в фильмах ужасов она резко распахнула глаза и обхватила меня за руку.

– Пап, не уходи! Пожалуйста.

Представил, что прямо сейчас встану и выйду из комнаты, оставив её в душной горячей мгле один на один с мраком нагнетающих мыслей. И понял, что она не уснёт.

– Не уйду. Я здесь побуду. На кресле. Не испугаешься?

Словно маленькая покачала головой и закрыла глаза. Лунный свет сквозь полную снега тучу пробился в чуть приоткрытое мной окно, ударил по глазам, заставил зажмуриться. Сев на кресло, ощутил нечто мешающее в кармане. Вытащил чёрный силуэт пистолета.

«Сотруднику корпорации не пристало дома…» – в унисон зазвучали голоса кураторов.

– Нет, – ответил им. – Не сотруднику корпорации. Ушедшему на покой бывшему наёмнику, а теперь отцу.

Помню такую же сцену четыре года назад. Сашка ещё не был в органах. Пьяный дрожащий голос в трубке по ту сторону смарта. Осознание его задумки пронзило, заставило вскочить на ноги. Пустой, ниочёмный разговор, не ведущий ровным счётом ни к чему. Помню, тогда была осень, под ногами шелестела рыжая листва. Поскользнулся, бухнулся в лужу, испачкав и куртку, и брюки. СТО-раж зацепился за рукав. Желал знать, куда я, всклоченный, с мокрым лицом и лихорадочным взглядом так сильно спешу. Вместо объяснений заехал стражу порядка в морду, чуял, как утекают из этого мира последние секунды.