По прозвищу Святой. Книга вторая

Во времени и пространстве, уточнил он сам для себя. Не будем забывать, что «Пионер Валя Котик» переместился к Земле из-за орбиты Юпитера, мгновенно покрыв расстояние в десятки миллионов километров. Так что нуль-перемещение удалось. Как удавалось оно «Вишенке-1» и «Вишенке-2» — автоматическим прототипам его корабля. Только «Вишенки» вернулись домой, а он… Тоже домой, но с разницей в сто пятьдесят четыре года. И что?

Привык, вот что главное.

Какой-то месяц, а он уже привык. Вжился. Ещё, пожалуй, не настолько, чтобы ощущать себя так, словно родился здесь и прожил всю жизнь (ощущать Николаем Святом, усмехнулся он про себя), но близко.

Только тонкая рубашка из поляризованного углерита, неизменно носимая им под формой, и друг-КИР напоминают о том, что он совсем из другого времени.

Ну и память, конечно.

Его собственная память. Она не даст забыть, сколько не вживайся. И это правильно. Человек всегда и при любых обстоятельствах должен помнить, кто он и откуда.

Возле самолёта уже ждал авиамеханик — младший сержант Владлен Сорокин.

— Как машина? — спросил Максим.

— В полном ажуре, товарищ младший лейтенант, — бодро отрапортовал механик.

— Отлично.

Максим уже привычно вскочил на крыло, опёрся руками о края кабины и одним ловким движением оказался в кресле. Пристегнулся.

Рычажки аккумулятора, генератора и рации — вверх, в положение «вкл.»

Пожарный кран слева в положение «открыто».

Расстопорить ручку заливного насоса справа и качнуть несколько раз топливо. Застопорить ручку.

Переключатель крана заливной системы справа внизу перещёлкнуть в разные положения на пару секунд в каждом и вернуть в первоначальное.

Проверить давление бензина (циферблат слева внизу). Одна атмосфера, нормально.

Ручку магнето в положение «один плюс два».

Высотный газ, рукоять по левому борту, в положение «норм».

Регулятор оборотов винта в положение «номинал».

Створки капота (рычаг справа вверху) — открыть.

Вытянуть стартер на десять-двенадцать секунд.

Один, два, три… пять…. восемь… десять…

— От винта! — крикнул Максим, хотя и так знал, что младший сержант стоит безопасно.

Тух-тух-тух — лопасти закрутились, ускоряясь, мотор завёлся, из-под капота вырвались сизые струйки выхлопных газов.

— Колодки!

Техник нырнул к шасси, убрал упорные колодки из-под колёс, отбежал в сторону.

Зелёная ракета!

Максим отпустил стояночный тормоз, прибавил обороты, тронул машину с места, вырулил на полосу, дождался своей очереди и пошёл на взлёт.

С «катюшками» из сто тридцать второго бомбардировочного полка они встретились через сорок два километра, в районе хутора Новошрамковский. Двадцать три СБ-2 шли на высоте две с половиной тысячи метров почти точно на восток, к городу Лохвица. Семнадцать «ишачков» — практически всё, что осталось от двенадцатого истребительного полка, заняли эшелон над бомбёрами.

«Мессеры» встретили их за десять километров до цели — немецкой механизированной колонны, шедшей на помощь немецким частям, которые сдерживали контрудар советских частей чуть южнее Лохвиц.

Три группы немецких Bf-109 °F по тридцать самолётов в каждой зашли с юга и теперь стремительно приближались.

— Девяносто машин- это, считай, полная эскадра, — проявил осведомлённость КИР. — Кто бы это мог быть, интересно? Если UG 52, то можно начинать молиться.

— Почему?

— По моим сведениям, неделю назад у этой эскадры было уже пятьсот воздушных побед. Самая результативная истребительная эскадра времён Великой Отечественной войны. Летает исключительно на «мессерах». Сейчас базируется под Белой Церковью. Это двести шестьдесят километров отсюда, за Днепром, полчаса лёта. У «Фридриха» крейсерская скорость на высоте три тысячи метров — пятьсот двадцать пять километров в час.

— А дальность полёта?

— Почти девятьсот километров. Это без дополнительных баков.

— До хрена, — сказал Максим, и КИР с ним согласился.

Дальше им стало не до разговоров, потому что «худые» приблизились и атаковали советские самолёты.

КИР оказался прав, это была UG 52 — на бортах истребителей, помимо крестов, красовалась эмблема эскадры — чёрно-красный щит с мечом, обращённым остриём вверх и стилизованными крыльями вместо гарды.

Двадцать три плюс семнадцать — это сорок.

Сорок против девяноста — это соотношение 1:2,25.

При самом-самом оптимистичном раскладе. Потому что советские бомбёры СБ-2 против «фридрихов» не пляшут. В особенности, если их в три раза меньше.

Семнадцать «ишачков» дрались отчаянно, стараясь защитить бомбардировщики. Но что они могли? И-16 проигрывал Bf-109 °F практически во всём: скорости, потолке, вооружении. Единственное, в чём он превосходил немецкий истребитель — это маневренность. Но при таком численном превосходстве никакая маневренность не поможет.

Через десять минут боя немцы сбили восемь СБ и три «ишачка», сами потеряв при этом шесть истребителей.

Ещё через пять в воздухе осталось двенадцать СБ и столько же И-16.

Этим двенадцати бомбёрам удалось прорваться к цели и сбросить бомбы на колонну.

Внизу горело и взрывалось.

Во время атаки был потеряно ещё три бомбардировщика и два «ишачка».

Осталось девятнадцать наших, считал про себя Максим. А было сорок.

Немцы не досчитывались уже семнадцать самолётов. Три из которых сбил Максим, доведя счёт своих личных побед до восьми истребителей.

Но боезапас почти на нуле, топливо тоже заканчивалось, а крылья были изрешечены вражескими очередями. Верный «ишачок» пока тянул, но сколько он ещё выдержит, Максим не знал.

Нужно было что-то делать, но что?

Девятнадцать против семидесяти трёх.

Безнадёжно.

Оставшиеся в живых СБ, отбомбившись, легли на обратный курс, набирая высоту. «Мессеры» не отставали. Ещё один СБ и один «ишачок», задымив, пошли к земле. Лётчики покинули горящие машины, и четыре парашюта раскрылись внизу, под Максимом.

Выживут, если повезёт.

На выходе из «мёртвой петли», сверху, Максим атаковал «мессер» пристроившийся в хвост советскому бомардировщику. Короткая злая очередь пришлась точно по кабине «Фридриха». Немецкий лётчик был убит на месте, и самолёт пошёл к земле, сваливаясь в штопор, выйти из которого ему уже было не суждено.

Есть девятая победа!

— Да ты настоящий ас, — похвалил КИР. — Только что у нас с патронами?

— … .ц у нас с патронами, — честно ответил Максим. — Кончились.