По секрету всему свету

Но мнения по этому поводу разошлись.

– Хорошо вам говорить: сидите в затхлом подвале и над златом чахнете, - огрызнулся товарищ кот.
– Вас в этом убежище никакая беда не настигнет. А тут собираешь разведданые, сеешь на открытой местности неверие в Перестройку в массах, рискуешь собственной шкурой. Если даже не привяжут дураки консервную банку к хвосту, если будка не загребет, то чего доброго, то же самое, что с братцем Иванушкой случится: не из той лужи водицы полакаешь - и крышка! Был кот, а стал - кит!

– С каких это пор нельзя воду из лужи пить?!
– подозрительно прошамкала помойная крыса. Ее молодость при царе Горохе прошла на помойках.
– В детстве, помню, только оттуда и пили. И ничего здоровенькие росли! Вон Шарманщик Карло в прошлую революцию навернул меня деревянным башмаком, а я и отошла, и оправилась. А будь я неженкой, мигом бы окочурилась.

Гости постарше понимающе переглянулись. "Нешто теперь такая молодежь?
– читалось в их взглядах.
– Изнеженные больно!"

– Бабушка, - вмешалась в разговор Крыска Лариска.
– Не надо путать деревянный башмак с радиацией. Сила ее такова, что она пострашнее самого страшного волшебства. Вон братец Иванушка попил водицы из радиоактивной лужицы и в Чудо-Юдо превратился: головы на нем, как грибы, растут. И все страшные! Никакие заговоры, никакие снадобья не помогают!

– Вражеское колдовство это, а не радиация!
– хмуро лязгнула своими челюстями товарищ Шушара.
– Расколдовать надобно, и делу конец!

– А может, и вправду Чудо-Юдо папашей Иванушке приходится?лукаво повела крашеной бровью товарищ Алиса.
– И он в папочку удался? И радиация ни при чем?

– Куда там! В их роду никогда ни Чуда, ни Юда не было!
– уверенно возразил товарищ Бульдог.
– С этим у нас полный порядок: на каждого дурака до седьмого колена личное дело имеется. И ошибки исключены. Надо - легавые все разнюхают. Ищейки под землей найдут. Водолазы со дна моря достанут. Курицы-доносчицы все донесут. Служба! У нас за каждым глаз да глаз. Это любой дурак знает!

– Нет-нет! Вы только почитайте, что они пишут!
– потрясая газетой, возопил товарищ Бессмертный.
– Отобрать у партии толстяков все привилегии и отдать построенную на партийные деньги страну Шлараффию - этот остров достатка и благоденствия - всякой голытьбе! Каково? А что вы об этом в партии имени Трех Толстяков думаете?! Куда смотрите?!

Новый секретарь партии не спешил с ответом. Пухленький, словно пончик, он только играл ямочками и глазками, присматриваясь к старой гвардии: эти люди правили Страной Дураков при товарище Бармалее и Бабае они только отошли в тень, пустив вперед молодую смену. Как бы не сплоховать! А то проглотят и не поперхнутся!

– Привилегии есть разные, - стал он рассуждать, заискивающе глядя всем в глаза и помахивая пальчиком.
– Законные и незаконные. Привилегии толстяков на Шлараффию - законные. Мы их узаконили. Шлараффия - это строительная площадка будущего. Там на толстяках проходят испытания все тридцать три удовольствия, не считая тех, которые придумывают в Мире Сказок за границей. Мы хотим узнать, есть ли предел человеческим желаниям. И пока он не найден, закрывать Шлараффию мы не позволим. Это мы узаконили на бумаге. А раз это записано на бумаге, раз на ней есть подпись и печать - это закон для дураков.

– Хм, вот еще что накропал этот писака Мурзилка: "Дуракам закон не писан...", - бегая зелеными глазами по газетным строчкам, зачитал вслух мнимый слепой товарищ Базилио.

– Выходит, и закон о привилегиях не про них?!
– возмутилась товарищ Шушара.
– Умники!

– Не прерывайте меня, пожалуйста!
– недовольно муркнул нищий замминистра.
– И дальше: "Мы хотим создать правовое государство, в котором перед законом будут все равны."

– Когда закон не писан, управлять дураками все-таки гораздо удобнее, - с видом знатока брехнул товарищ Бульдог.
– Тогда твое слово - закон. Суди, как хочет твоя левая нога! А если закон записан и каждый дурак его может прочитать, тогда не известно, кто кого будет судить - он тебя или ты его. Раньше я мог кулинарскую книгу открыть и по кухонным рецептам судить: из кого котлету, а из кого отбивную сделать! Расправлялся с дураками, как повар с картошкой!

Не без удовольствия тут товарищ Кощей вспомнил, как судил судья товарищ Волк. "Ты виноват уж тем, что хочется мне кушать!" - говаривал он. И весь закон для дураков! Ну, а своих судили иначе. Например, товарища Щуку. Натворила дел в пруду, присудили ее утопить в речке. Перебросили на другую работу. А товарищ Щука и старается: свежей рыбки не забывает толстякам на стол подбрасывать!

– Видно, что вы только повар, а не бог, - уколола товарищ Алиса.
– А то бы расправились с Тортилой, как бог с черепахой.

– Дал маху, признаю в порядке самокритики, - проворчал Бульдог.

– А чего это дураки так радиации испугались?
– неожиданно вернулся чисто по-стариковски к прежней теме товарищ Бессмертный.
– Всполошились, раскудахтались, будто к ним в карман залезли!

– Вам, конечно, просто рассуждать, - мягко поправил старшего товарища секретарь партии.
– Вы же бессмертный. А дураки мрут как мухи. Вот и паникуют. Ведь это только толстяки своих детей вывозили, а не они. Радиация лишь самым сказочным героям не страшна. Да и то как сказать. Переведутся дураки, а вместе с ними и мы, и сказки о нас.

– А он не такой дурак, как с виду!
– зашушукались гости товарища Шапокляк.

Из привратницкой докатился невероятный грохот. Казалось, это ломится разъяренный бык.

Присутствующие начали прятаться друг за друга. Но паника улеглась, когда из коридора донеслось громовое: "Именем тарабарского царя, абракадабрского короля отоприте!". Это был товарищ Барабас - доктор кукольных наук, бывший министр культуры.

– Он нас погубит!
– в изнеможении сказал секретарь. От волнения у него проступили родимые пятна прошлого.
– Надо действовать решительно, но без лишнего шума! Наступило время для каждого из нас на двух стульях сидеть!

– Вы ошибаетесь!
– уверенно сказала прорицательница и гадалка.
– Как раз он-то нас и спасет!

Пиная рыжим сапогом и крестя плетью крысу-привратницу, в гороховую гостиную ввалился доктор кукольных наук.

– При товарище Бармалее вы себе ничего подобного не позволяли, мигом уняла его товарищ Шапокляк.
– А ведь вы с ним, кажется, были на короткой ноге?

Бородатый детина заметно присмирел.

– Я раздавлен... я уничтожен, - захныкал бывший министр культуры. Эти жалкие марионетки создали общество жертв режиссерского произвола... Как же теперь осуществлять мои гениальные постановки? Я всегда стремился стереть грань между действительностью и искусством, превратить жизнь Страны Дураков в сплошной театр! А как этого добиться, если даже какие-то жалкие актеришки не желают быть марионетками? Если все протестуют, когда их водят на ниточках?! Что за времена! Я теперь даже не могу подсушить несколько кукол, чтобы бросить их в печку и приготовить на них свой холостяцкий ужин! А ведь что может быть лучше, чем сгореть в огне искусства?! Вспомните классику! В "Оловянном солдатике" ветер унес в печку игрушечную балерину, так оловянный солдатик сам бросился за ней! И погорел на любви! И мы восхищаемся: ах, как это красиво, ах, как это возвышенно! А нынешние дураки думают иначе. Они считают, что были нарушены правила противопожарной безопасности. Они не хотят считаться с тем, что искусство требует жертв. И чем их больше, тем лучше, тем интереснее. А как же без жертв? Без жертв неинтересно. О чем же тогда рассказывать?! Надо, что-бы кто-то кого-то обязательно убивал. А я убивать умею. Подсушу на гвозде - и в печку! Глядишь, и сам согреюсь, и ужин приготовлю. Ведь я сиротинушка, семьи у меня нет. Как мне без этого и прокормиться, и обогреться?! А меня хотят единственной радости лишить!