По Северо-Западу России. Том 2. По Западу России

русских — 1.110

поляков — 1.130

литовцев — 1.945

латышей — 11.000

немцев — 15.828

евреев — 8.685

Последних, то есть евреев, кажется всегда больше, чем их есть на самом деле, потому что они целыми толпами как-то умеют скучиваться на виду, а типичности им не занимать. Сюда следует прибавить еще и приезжих на купанье, количество которых, впрочем, что ни год, то уменьшается с замечательной последовательностью:

1879 — 1.203 человек

1880 — 951»

1881 — 816»

1882 — 790»

1883 — 754»

1884 — 767»

1885 — 539»

Чему приписать это уменьшение? Волна в море умеренна, plage хороша, помещения удобны, кургауз недурен и не лишен развлечений. Очень может быть, что причина — в усилении торговых и портовых особенностей Либавы, а это, во всяком случае, необходимым при лечении покой и тишине не способствует.

* * *

За последние десять деть, истекшие со времени этого путешествия, Либава приобрела военный порт, Высочайшим приказом от 6-го декабря 1894 года наименованный портом Императора Александра III. Таким образом, Либава имеет два порта: военный и коммерческий.

При выходе из канала, соединяющего море с либавским устьем и составляющего городской коммерческий порт, в море, то есть в так называемый передовой коммерческий порт, виден с левой стороны южный (коммерческий) мол, ограждающий порт от волн и песчаных наносов, а по правую — короткий северный мол, удлиняющий набережную канала. Длинный южный (коммерческий) мол начат постройкой много десятков лет тому назад. Так как господствующим ветром на либавском побережье является юго-западный, то в этом направлении происходит в течение большей части года прибой волн. Либавцы имеют возможность наглядно убедиться в этом. Море у Либавы никогда почти не бывает совершенно спокойно: на нем вечно несутся большей или меньшей высоты и силы волны, идущие в юго-западном направлении. Волны эти отчасти перемещают подводный береговой песок по берегу с юга на север, отчасти приносят песок, доставляемый морю впадающими в него реками (Висла, Неман и др.), и складывают его в отмели и банки, которые угрожали совершенным обмелением либавского коммерческого порта. Чтобы поставить преграду движению песков и избавить порт от угрожавшего ему обмеления, начали строить южный коммерческий мол. Мол этот приходилось несколько раз удлинять, так как песок (подводные дюны), двигаясь вдоль наружной стороны мола, достигал конца его и заворачивал внутрь порта. В шестидесятых годах инженер Гейдатель, призванный для дальнейшего удлинения мола, дал ему более северное направление, почти перпендикулярное к волнам. При последующих строителях мол хотя продолжал удлиняться, но не по одной и той же системе. Часть мола, построенная за время управления министерством генерала Паукера, представляет входящий угол. Надеялись на то, что в этом углу образуется песчаный водоворот, и поэтому песок не будет двигаться к северу и огибать конец мола, а будет отбрасываться встречной волной к югу. Последствия не оправдали надежд. Пришлось вести мол дальше до глубины, для которой по существующим взглядам наносы не опасны. В 1893 году было, наконец, завершено это грандиозное оградительное сооружение, которое, защищая от песчаных наносов коммерческий порт, вместе с тем защищает от них и находящийся рядом военный порт. Мол в конце загибается. В том же направлении, в котором проведен загиб мола, почти параллельно с берегом, с юга на север, тянутся дальнейшие оградительные сооружения — два волнолома, южный и северный. Эти сооружения возведены морскими инженерами и принадлежат морскому министерству. Назначение этих сооружений видно отчасти из их названия, отчасти из их расположения. Они ограждают и защищают с запада либавский порт от волн и бурь. За этими волноломами, как за крепкими стенами, суда, в случае надобности, могут находиться в безопасности. На концах волноломов имеются маяки. С третьей стороны водного пространства, составляющего коммерческий и военный аванпорты, находится северный военный мол. В этих-то границах, то есть между южным коммерческим молом, южным и северным волноломами, северным молом и, наконец, берегом, и находится тот бассейн, который составляет коммерческий и военный аванпорты, отделенные друг от друга разделительным молом, который в 1895 году был уже почти наполовину сооружен. Хотя еще не решено окончательно, какой длины будет разделительный мол, но, во всяком случае, оба аванпорта будут сообщаться между собой. Между обоими оградительными сооружениями, южным коммерческим молом и южным волноломом, находятся коммерческие ворота, шириной 100 саж. Между южным и северным волноломами — западные военные ворота, шириной 100 саж., наконец между северным волноломом и северным молом — северные военные ворота, шириной 125 саж. Величина порта следующая: длина северного (военного) мола 845 саж., длина северного волнолома 789 саж. и южного волнолома 360 саж. Южный (коммерческий) мол приблизительно такой же длины, как и почти параллельный с ним северный (военный) мол.

О суммах, ассигнованных на оборудование либавского коммерческого порта, находятся интересные данные в отчете либавского биржевого комитета за 1894 год. Высочайше утвержденным 19 февраля 1890 года мнением государственного совета определено, сверх уже ранее ассигнованных сумм (с 1863 г. по 1884 год 4.500,000 рублей), отпустить на работы в либавском коммерческом порте в течение семи лет, начиная с 1890 г., 8.850,000 рублей. Из этой суммы отпущено:

Главная часть проектированных работ должна была быть окончена, согласно контракту, к 1 января 1897 года. В течение 1895 года намечены были к исполнению следующие работы: постройка ремонтной казармы и склада (35 тыс. руб.), покупка парохода-ледореза (210 тыс. руб.), сооружение рейдовой набережной в 245 погонных сажен (516,815 руб.), землечерпательные работы (338,000 руб.), устройство освещения и др. мелкие работы.

Либава. Общий вид

Соперничество рижской гавани с либавским коммерческим портом, сказывается не только по отношению к торгово-промышленной деятельности обоих приморских городов, но и движению судов. В тех случаях, когда рижская гавань покрывается льдом, число прибывающих ежедневно в либавский порт торговых пароходов и парусных судов тотчас возрастает. Насколько сильна конкуренция рижской гавани с либавской, усматривается из следующих данных: в 1896 году в декабре месяце в либавскую гавань прибыло всего 104 парохода и 6 парусных судов с грузом в 25,364 тонны, между тем, как в 1895 году, когда рижская гавань замерзла раньше, в тог же месяц в эту гавань прибыло 118 пароходов и 2 парусных судна, с грузом в 31,742 тонны. Сравнивая 1895 г. с минувшим, видно, что в 1896 году торговля Либавы сильно поднялась. В 1896 году в гавань прибыли 1,206 пароходов и 227 парусных судов, а в 1895 году — пароходов было 1,120, парусных же судов — 148. Из всех товаров, отправлявшихся через Либаву за границу, первое место занимают мясные продукты. В последний день 1896 года, 31 декабря, пароход «Россия» увез в Лондон 1,188 пудов мяса и 12,048 пудов дичи. В декабре месяце вывезено 5,922 пуда мяса и 23,930 пудов дичи. Этот же пароход «Россия» 21 декабря увез 2,440 пудов яиц. В декабре месяце через либавскую гавань отправлено за границу 7,695 пудов яиц. Вообще деятельность либавского коммерческого порта находится в периоде цветущего развития.

От Либавы до Митавы. Ринген.

Особенности курляндского пейзажа. Воспоминание о знаменитом дурбенском сражении. Станция Ринген. Особенности школ в губернии. Гривка. Исключительность немецкого влияния. Передача лютеранских школ в министерство народного просвещения. Противоречие в ландратской коллегии. Митава.

Мирный сельский пейзаж, скользивший перед окнами вагонов, везших путников в Митаву, густая зелень лугов и отдельно стоявшие крестьянские дворы, далеко не всегда монументального характера, роскошное солнечное освещение, ударявшее по листве, серебрившейся росой и следами вчерашнего ливня, вовсе не сходились с мыслью о том, что поезд мчится вблизи одного из мест, важного исторического значения, подле Дурбена, где произошла 13 июля 1260 года, шестьсот тридцать шесть лет назад, самая кровавая, самая важная битва в истории порабощения края немецкими рыцарями. То, что перед глазами мелькали не деревни, а отдельные крестьянские дворы, это тоже один из следов дурбенского и других сражений: деревни, вечно возмущавшиеся, еще в те дни были уничтожены и народ расселен по отдельным дворам, что, в смысле полицейского наблюдения за покоренными, было тактически и стратегически очень правильно. Деревень в том смысле, как понимают их теперь, то есть общежитий значительного числа крестьян, нет в латышской части прибалтийского края и поныне, а имеются фермерские хозяйства, отдельные дворы, полное разъединение. Это же придает пейзажу совсем особый вид, и вот какими эстетическими последствиями сказываются сотни лет спустя чисто-административные мероприятия.

К роковому дню дурбенского боя немецкими рыцарями решено было положить конец всяким мыслям о свободе со стороны порабощенных народностей, роившихся особенно сильно именно в тех местах, но которым шел теперь поезд.

К ландмейстерским знаменам собрались рыцари из Пруссии, Лифляндии, Эстляндии, Курляндии. собрались и другие охочие крестоносцы и повели с собой, в качестве вспомогательного войска, — порабощенных ими куронов, которых в настоящее время нет и следа, так основательно счищены они с лица земли. Воинская сила собралась могущественная, и весь цвет рыцарства находился налицо. Дикари-мятежники расположились пестрыми полчищами близ дурбенского замка, одноименного с ним озера и окаймляющих его болот. Болота расстилались в те дни так широко, что на военном совете рыцарей тотчас же возник вопрос: не лучше ли им спешиться и привязать коней где-либо за боевой линией? Большинство рыцарей высказалось против этого, обидного для их гордости, маневра, равно как и против того, чтобы удовлетворить очень справедливому желанию куронов, помогавших им, получить обратно, в случае победы, своих жен и детей, захваченных неприятелем и находившихся в его лагере. Рыцари желали, оставаясь верными своим меркантильным обычаям, чтобы куроны, их союзники, «выкупили» у них этих жен и детей, которые еще не были отобраны, а только имели быть отобранными! Не трудно, казалось бы, предвидеть будущее; но рыцарей, как говорится, Бог попутал, а куроны вошли в тайное соглашение с неприятелем и поняли очень хорошо, что значить стоять в тылу своих собственных войск.

Когда начался знаменитый бой и грузные рыцарские кони под столь же грузными седоками вязли в трясинах, в самый разгар сечи, кинулись на рыцарей с тылу возмущенные отказом их куроны, и целых восемь часов длилось поголовное избиение попавшего в западню рыцарства; полегли все решительно военачальники, поникли долу их красивые оруженосцы и пажи, фохты и комтуры, а большинство взятых в плен сожжено и четвертовано. Конечно, хранят и до сегодня тинистые берега Дурбенского озера не одну броню, не один чеканный шлем немецкой силы, почти поголовно истребленной. Не будь у неё тогда в запасе без малого всей католической Европы, движимой папой и немедленно заместившей с избытком вакансии убитых, будь тогда чуть-чуть посильнее и посвободнее Русская земля, — и судьбы Балтики вышли бы совсем другими, и целая четверть века рыцарского хозяйничанья сгинула бы бесследно и навсегда. Этого не случилось, но память дурбенской битвы живет и будет жить в преданиях и легендах местных жителей, ожидая художника исторической живописи для её воспроизведения.^[5]

Битва при Дурбене

В настоящее время по этой дороге, близ станции Рииген, находится росенрингенское министерское двухклассное сельское училище. Училище это является первым в крае с русским языком и возникло только в 1885 г. после довольно долгих задержек, след которых имеется в одном из очень любопытных дел министерства народного просвещения. Училище помещается в прочном каменном доме, стоимостью около 70.000 руб., и имело уже в первую зиму 270 учеников, тогда как в местном евангелическо-лютеранском значилось только девять. Такой быстрый успех училища с русским преподавательским языком среди латышей обратил на себя всеобщее внимание.

С легкой руки этой школы, уже возникло другое, совершенно сходное с ней, училище, в Эстляндской губернии, Везенбергского уезда, Катентакской волости, и готовятся к открытию два в Лифляндской губернии. Дай Бог им всевозможного преуспеяния, все они будут на месте, и в Курляндской губернии в особенности. Много любопытного пришлось услышать от местных людей. Курляндская губерния, так сказать, покрыта явными и неявными школами, что, при смешанном населении губернии, представляется особенно неудобным; евреев в губернии 60.000 человек, католиков около 57.000. Кроме того, за последнее время географическое положение некоторых уездов губернии, вдающихся клином в польско-литовские земли, и, рядом с этим, распоряжения тайного советника Сабурова, стоявшего еще не очень давно во главе учебного дела в России, вызвали явление совсем исключительное, а именно: огромный наплыв сюда учащихся из Белоруссии и Литвы; так как с 1881 года разрешено было учреждать уездные училища, то и возникли многие, прежде не существовавшие, и они, при своем рождении на свет, будучи избавлены от правительственного контроля, находились под наблюдением нескольких выборных немецко-дворянских коллегий. Самые видные места среди таких, не то училищ, не то гимназий, занимают основанные в Гривке подле Двинска гофмейстером, ныне городским головой Риги, бывшим до того лифляндским губернатором, Эттингеном. Мужское училище открыто в 1871 году и подарено основателем его курляндскому дворянству; позже оно преобразовано в семиклассное, с преподаванием на немецком языке, причем большинство преподавателей не знают вовсе русского языка, а некоторые не подвергались испытанию в России и, кажется, не принимали даже русского подданства. То же самое должно сказать и о гривском женском училище, основанном тем же гофмейстером Эттингеном в 1873 году и преобразованном в шестиклассное. Эти и другие училища в Курляндской губернии, при том условии, что здесь, на всем протяжении от Риги до Ковны, ни одного русского училища, дающего какие-либо права, не существует, обусловливают то, что поляки, литовцы и евреи, в огромном количестве, направляются в Курляндию и этим самым поступают в круг ведения выборной от немецких дворян «высшей комиссии школ», в которой представителем нашего правительства является один только человек, член от министерства внутренних дел, а не народного просвещения. Каковы должны быть последствия таких порядков, — довольно ясно само собой.

Еще в 1838 году министр народного просвещения граф Уваров обратил внимание именно на Курляндию, но все его добрые начинания быстро перешли в архив. Только в самое недавнее время новый закон передал в ведение министерства народного просвещения около 2.000 лютеранских школ в прибалтийском крае и положил основание совершенно новой системе. Это веское правительственное мероприятие находится в прямом противоречии с «Материалами к изучению положения крестьян в Лифляндии» — изданием высшего местного административно-дворянского немецкого учреждения, ландратской коллегии. В издании этом, очень не задолго до утверждения названного закона, изображено было слово в слово следующее: «Для борьбы против существующей по закону организации народных школ, национальная агитация избрала лозунгом чтобы школы в Лифляндии были изъяты из ведения министерства внутренних дел и подчинены министерству народного просвещения; в действительности, цель заключается в том, чтобы лишить народные школы их церковного характера. Это явление, — заключает коллегия, — представляется в одинаковом смысле и печальным, и опасным». Если верить этому заключению, то правительственное мероприятие передачи школ, уже совершившееся, пошло само навстречу мнимой опасности, а открытие новых русских училищ свидетельствует о том, что и в печалях бывают проблески счастья, при которых возглашаются благодарение Господу и многолетие Царю.