По Северо-Западу России. Том 2. По Западу России
Шрифт:
Смоленск. Вид на Успенский собор с Воскресенской горы
Нынешнее обличие собора далеко не первое. Древнейший каменный был основан Владимиром Мономахом в 1101 году; но стоял ли он именно на этом месте — неизвестно. Этот пращур собора исчез с лица земли при взятии Смоленска королем польским Сигизмундом III; в 1611 году он был разрушен, на место его воздвигнут католический костел, и этот последний, в 1654 году, при взятии нами Смоленска обратно, обращен в православный.
К концу XVII века оказался он недостаточно просторным, разобран, строился долго и не аккуратно, — до такой степени, что купол его обрушился, падали шеи со сводами, отпал
Это не мешает ему, однако, быть очень внушительным по своим очертаниям; известно, что Наполеон I, войдя в него, не только снял шляпу, но и повелел приставить часовых, которые сняты только при обратном шествии французов из Москвы.
Но если стены собора сравнительно молоды, то место, на котором он стоит, то столетие, которое он пережил, те воспоминания, которые покоятся на нем, почтенны и внушительны. Святыня собора — икона Смоленской Божией Матери, копиями которой изобилует православная Россия, и многие из них, как и оригинал, прославлены чудесами. По словам Никифора Каллиста, икона писана евангелистом Лукой, написавшим еще две подобные иконы; Смоленская икона была первой. Легенда сообщает, будто она была показана евангелистом-художником самой Богоматери, и он слышал слова, Ею произнесенные: «Благодать родившегося от меня да будет с сими иконами!» Смоленская икона пребывала в Антиохии, Иерусалиме и уже в V веке помещена в Константинополе во Влахернском храме, где от неё исходили многие чудеса, и названа «Одигитрией». Легенда сообщает, что в длинном ряду чудес её имело, между прочим, место дарование человеку несведущему и не имевшему голоса, диакону Роману, как голоса, так и знания, и первым благодарственным произношением его после этого чуда был известный им сочиненный кондак: «Дева днесь Пресущественного рождает»... Диакон Роман составил и еще несколько известных канонов. Любопытно то, что победная песнь «Взбранной воеводе» и весь Богородичный акафист, знакомые всем нам с детских лет, были составлены патриархом Фотием в память избавления Византии Божией Матерью от одного из предков наших, Аскольда.
Когда княгиня Анна, дочь греческого императора, прибыла в Чернигов в качестве невесты одного из сыновей великого князя Ярослава-Всеволода Черниговского, икона Одигитрии сопутствовала ей; в Чернигове икона оставалась с небольшим пятьдесят лет до смерти княгини, благословившей ей своего сына князя Владимира Смоленского в 1103 году, и поставлена им во вновь устроенном смоленском соборе. Здесь она находится поныне, отбывая отсюда только по временам: после занятия Смоленска Витовтом — в Москву, вторично во время осады города Сигизмундом — в Москву и Ярославль и, наконец, в Москву и Ярославль — в 1812 году. Три отдельные ежегодные празднования напоминают смольнянам три последовательных возвращения иконы на свое место в Успенский храм. Икона не велика, около аршина в квадрате, темный лик Богоматери и Предвечного Младенца от времени исчезли почти совершенно.
Почти совсем поржавел хранящийся в соборе железный шишак, и совершенно истлела обувь св. Меркурия, бывшие на нем во время единоборства его с татарским военачальником, убитым им в 1239 году, чем остановлено нашествие татар на Смоленск. к единоборству этому вызван был витязь Меркурий в ночном видении Богоматерью; но сам он, когда заснул вслед за победой, был убит сыном сраженного им татарина, погребен в Успенском соборе, причтен к лику святых, назван смоленским чудотворцем, но мощей его, как и старого собора, не существует, они взорваны поляками в 1611 году. Этим уничтожением объясняется и то, что в нынешнем храме и его ризнице особенно древних предметов почти не имеется; высокохудожественных работ тоже нет.
Благовещенская церковь. Церковь Смоленской Божией Матери. Воскресенская церковь
Спуск от собора к Днепру длинен и красив; почти на половине его протяжения расположена церковь Смоленской Божией Матери надворотная, Одигитриевская, место историческое, тоже с чудотворной иконой. Храм в настоящем его виде далеко не роскошный, скорее большой зал, чем храм, был уже совершенно готов в 1812 году, но еще не освящен, и Наполеон, смотревший с балкона этого храма, выходящего на Днепр, на назойливую стрельбу наших двух пушек, немедленно велел втащить на балкон два своих орудия и сам наводил их для стрельбы по нашим. Освящение
церкви последовало только по удалению неприятеля.Неудивительно, что древность Смоленска и его порубежное значение для России и Польши вызывало с давних дней многократные исторические описания и монографии. Еще в 1804 отпечатана история губернского города Смоленска, собранная из разных летописей и российских писателей трудами Д. Н. Мурзакевича; гораздо полнее составлена «История города Смоленска» П. Никитиным, 1848 года; огромное количество материалов разбросано в трудах наших историков, по специальным изданиям, как светским, так и духовным, и несомненно, что полное описание города, как по значению фактов, так и по их разнообразию, будет одним из любопытнейших.
Уже ко времени прибытия Рюрика Смоленск является городом; только, как почти все наши города, он передвинулся с места: древнейшие храмы его находятся в предместьях, а не строили же их давно почившие князья вне города.
Несомненно и то, что там, где теперь раскидываются слободы, старики еще помнят грозно шумевший лес, а на том месте, где расположена Никольская слобода, в 1780 году, в проезд Екатерины II, лежало чистое поле, и на нем поставлен в те дни временной оперный дом. Смоленск — город кривичей, пищу которых составляли, как говорит летопись, «звери и всякая нечистота». В 1103 году Мономах, предводительствуя союзными княжескими войсками, разбил у Хортического урочища половцев, назвал день победы «днем праздника русских земель» и, вернувшись в Смоленск со множеством овец, коней и верблюдов, поставил церковь Успения и внес в нее описанную выше икону Одигитрии. Следовал длинный ряд княжеских усобищ, нападение татар, моровые язвы и поветрия, из которых та, что имела место в 1387 году, была особенно сильна: тогда как богатые горожане, кто мог, давно уже покинули город, бедные продолжали умирать и, наконец, оставшиеся в живых пять человек покинули зараженное смрадом и наполненное трупами пепелище и заперли город. Этим завершается, якобы, очень типично, но невероятно, первый акт существования Смоленска.
Второй акт начинается в те дни, когда на запад от Смоленска сложились Польша и Литва, на востоке чуть-чуть глянула Москва и еще не было известно, кто соберет православную землю Русскую воедино — великокняжеские дома Московский или Литовский. Литва была в те дни страной православной и стоять за нее не значило изменять русскому делу. Ольгерду Литовскому мечтался общерусский скипетр; при нем, союзные с ним славяне вступили в Москву и пожгли ее, в 1370 году подступили они вторично, но не взяли. Пять лет спустя, в 1375 году, смольняне, все еще не забывшие своего единения с землей Русской, участвовали, под начальством своего князя Святослава Иоанновича, в Куликовской битве; но затем, с воцарением в Литве Витовта, приступлено было поляками к заболачиванию Смоленска всякими не русскими элементами. Задумав вовсе уничтожить на Литве православие, Витовт почел за лучшее уничтожить смоленское княжение; для этого он завлек доверчивых князей Смоленских в свой стан, нежданно объявил их пленными, а город, открытый со всех сторон, взял врасплох.
Витовт жил в Смоленске несколько месяцев и продолжал в это время дружески переписываться с зятем своим великим князем московским Василием Дмитриевичем. Скорбел, конечно, князь Василий о потере для Русской земли Смоленска; но целость Московского государства, едва-едва собиравшегося, была ему важнее, и он послал даже супругу свой Софию Витовтовну в Смоленск с боярами и «приветными словами»; она гостила здесь у отца, в 1399 году, две недели.
Смоленск. Древняя городская стена с башнями
Когда Витовт был разбит татарами на Ворскле, «по неже отвержеся православныя веры», говорит летописец Авраамко, то смоленские князья в 1401 году осадили Смоленск, и тут уже очень ясно сказалась та отличительная черта истории западной окраины нашей, которая видима везде и повсюду: вельможи и богатые стояли за католического Витовта, но народ отворил русским православным князьям ворота. Войдя в город, князь смоленский Юрий не сумел, к несчастью, воспользоваться своим положением, казнил многих вельмож и возбудил в друзьях их и родственниках такую ненависть, что когда, в 1404 году, он уехал в Москву, то вельможи тайно позвали Витовта, отворили, в свой очередь, ворота городские войскам литовским, и «так было, гласит летопись, последнее пленение Смоленску от Витовта». Город утвержден за Литвой на целых сто десять лет.