По следам исчезнувшей России

^{Николай Петрович проектировал водопроводы в Царицыне, Самаре, Рыбинске, Тобольске, Тамбове и Шуе, на Всероссийской выставке в Нижнем Новгороде. По его проектам напор воды в водопроводе в случае пожара можно было быстро увеличить - либо водоподъемными машинами, либо подключением к сети труб резервуара, находящегося на более высоком уровне. Подача воды для хозяйственных целей при этом прекращалась. Водопровод вместо хозяйственной выполнял противопожарную функцию. Воду брали из ближайших пожарных кранов, установленных на водопроводной сети. После окончания пожара запорные вентили вновь пропускали воду в дома.}

^{Такой же проект был предложен Н.П. Зиминым и для водопровода Перми, строительство} которого началось в 1905 г. Для хозяйственно-питьевых нужд вода забиралась из реки Светлой, в противопожарных целях воду предполагалось брать из р. Камы.

^{Пермские газеты пели оды инженеру:}

^{Теперь мы можем возгордиться,}

^{Что нам придется породниться}

^{Посредством Зимина с самой}

^{Первопрестольною Москвой!}

^{Ведь если новых осложнений}

^{Уж не увидим мы вперед,}

^{Тогда один и тот же гений}

^{Водопровод наш проведет.}

^{Помимо инженерной Николай Петрович активно занимался и общественной деятельностью. По его инициативе проводились Российские Водопроводные съезды , на которых инженеры и представители городских властей обсуждали важные для отрасли решения.}

^{Выдающийся инженер скончался в 1909 году, в возрасте 60 лет. К нашему стыду, ни в Москве, ни в Перми нет не то что улицы, но даже хотя бы памятной доски в его честь.}

^{(Подробнее о Н.П. Зимине см. Стяжкова Л.B. О воде все мысли и дела. Водоснабжение и санитарная техника №6 2010. С. 69).]}

Изданный в 1917 году путеводитель «По Москве» отмечал — «в настоящее время городское управление занято вопросом об изыскании новых источников водоснабжения, так как в скором времени дебет Москворецкого водопровода достигнет 14 милл. вед. воды в сутки, а превышать эту норму будет нельзя, чтобы не обезводить реку» ^{21} .

Неизвестно, какое решение смогли бы найти городские власти, ибо в том же 1917 году они были уничтожены революцией. Хотя новая власть и называла себя народной, но в первую очередь она уничтожала именно структуры местного самоуправления, которые и представляли волю того самого народа. Но советская власть считала, что волю народа могут представлять только передовые отряды рабочего класса, т.е. члены коммунистической партии, поэтому никаких шансов всесословным органам самоуправления не оставила.

12 марта 1918 года в Москву из Петрограда перебирается большевистское правительство, и это сразу же кардинально меняет характер жизни города. В советской системе государственного устройства не было намека на местное самоуправление. Реальная власть принадлежала не декоративным советам, а партийным комитетам, члены которых были связаны жесткой партийной дисциплиной. Руководство московского комитета партии, как правило, возглавлял коммунист в ранге члена или кандидата в члены политбюро, т.е. одновременно входивший в состав высшего политического руководства страны. Конечно, и в Российской империи пост генерал-губернатора столицы занимали люди, пользующиеся доверием Государя, а иногда и члены императорской фамилии, но при этом система городского самоуправления существовала параллельно с администрацией и сама решала многие проблемы города. В Советском Союзе руководство столицы было жестко подчинено центральной власти, а потому практически не имело собственной точки зрения на развитие города. Связь с местным населением была весьма условной. Достаточно сказать, что в период с 1921 по 1945 год ни один из первых секретарей МГК не был уроженцем Москвы.

Другим следствием событий 1918 года стал резкий рост численности населения столицы. Первым стимулом к нему стало сосредоточение здесь новых органов партийной и советской власти. Новый политический строй породил небывалый по численности управленческий аппарат. Его задачей теперь было не регулирование, а непосредственное управление всей экономической и политической жизнью страны. Если в 1914 году управленческий аппарат Российской империи насчитывал порядка 300 тыс. чиновников и служащих, то уже в 1919 году, несмотря на отпадение огромных территорий и сокращение населения, только в 33 губерниях Центральной России насчитывалось 2 миллиона 360 тысяч средних и высших государственных служащих ^{22} , и значительная их часть была сконцентрирована в Москве.

Другой причиной стремительного роста численности населения города стала советская система распределения продовольствия и товаров первой необходимости. Все города были разделены на пять категорий снабжения, в соответствии с которыми в них поставлялось продовольствие и товары первой необходимости. Свои привилегии были у крупных заводов, военных городков и т.д. Москва и Ленинград были поставлены вне категорий и снабжались в первую очередь и в наибольшем объеме. Поэтому представители всех слоев советского общества стремились правдами и неправдами попасть на работу в столицу, а те, кому это удавалось, ни за что не хотели расставаться с московской пропиской.

В результате этих процессов, население Москвы росло как на дрожжах и уже к 1936 году в два раза превысило дореволюционный уровень, достигнув величины 3 641 500 человек, и это без учета тучных стад «командированных», учащихся, «направленцев» — т.е. людей, которые реально жили в столице, но официально в ней не прописывались. Расположенные в городе промышленные предприятия также наращивали потребление воды. И советское руководство стало решать проблему.

Первые принятые меры были явным продолжением дореволюционной политики. Около Рублевской водозаборной станции была построена плотина, что позволило на треть увеличить возможности водозабора. Инженеры предложили также строительство серии водохранилищ в верховьях Москва-реки. Эти искусственные озера должны были аккумулировать талую воду (попутно защищая столицу от наводнений) и постепенно спускать в Москва-реку. Этот вариант был отвергнут советским руководством как недостаточно масштабный и паллиативный. Он будет осуществлен лишь в 60-е годы XX века. Большевики же хотели нечто более масштабное и радикальное.

Выступая на июньском пленуме ЦК ВКП(б) 1931 года первый секретарь Московского комитета и Московского городского комитета ВКП(б) Лазарь Каганович с докладом «О Московском городском хозяйстве и о развитии городского хозяйства СССР», говоря о водоснабжении Москвы, сказал: «То положение, которое мы имеем сегодня, грозит нам очень большими опасностями и вопрос о воде для Москвы является самым узким, самым острым вопросом». По докладу Кагановича пленум ЦК ВКП(б) принял резолюцию, где было записано следующее: «ЦК считает необходимым коренным образом разрешить задачу обводнения Москвы-реки путем соединения ее с верховьем реки Волги и поручает московским организациям совместно с Госпланом и Наркомводом приступить немедленно к составлению проекта этого сооружения с тем, чтобы уже в 1932 году начать строительные работы по соединению Москвы-реки с Волгой». Строительство данного канала первоначально было поручено Наркомводу СССР, но потом передано в руки другого советского учреждения — ОГПУ.

Но прежде чем строить, предстояло подготовить проект. К маю 1932 года были подготовлены три варианта трассы канала: Старицкий, Шошинский и Дмитровский.

Старицкий самотечный вариант канала был разработан инженером Авдеевым. Начало канала намечалось от с. Родня (12 км выше г. Старицы) к Волоколамску, далее мимо г. Клина и через водораздел у Сенежского озера с выходом к р. Москве у с. Тушино. Благодаря высоким отметкам Волги в месте начала канала по сравнению с отметками р. Москвы это направление допускало подачу воды в город самотеком. Топографические условия местности позволяли поднять уровень воды в реке на 36,5 м путем ее подпора, при этом подпор распространялся вверх но течению на 150 км с образованием водохранилища объемом 2,5 млрд. м ³.