По следам исчезнувшей России

К 1 января 1933 года на стройке было сосредоточено более 55 тысяч заключенных. Потом их число все более увеличивалось, достигнув максимума к весне 1935 года — 192 229 человек.

До 1935 года техники на строительстве почти не было. На одной только Глубокой выемке (возле деревни Хлебниково) к этому времени было вынуто вручную более двух миллионов кубометров грунта. Людей, вывозивших на тачках землю из котлованов, было такое количество, что приходилось ставить регулировщиков.

С первого дня пребывания в лагере заключенный знал нормы выдачи хлеба и других продуктов. Так, при выполнении задания усиленной группой на 79%, она получала 600 граммов хлеба в день, основная — только 400, штрафники — 300. Дополнительная пайка в ларьке полагалась лишь для выполняющих план, да и то в количестве 200 граммов. Мизерные цифры устанавливались и по другим видам продуктов. Как издевательство, звучало на пленуме Дмитровского ГК ВКП(б) выступление С. Фирина; «Не надо представлять заключенных бедненькими: у них все есть». А заключенные, выполняя тяжелую физическую работу, буквально погибали от голода. Несмотря на предупреждения и запреты, они собирали на помойках отходы продуктов, ели ядовитые травы и ягоды, а потом умирали в страшных мучениях. Нередки были случаи побегов. В III отделении Дмитлага была даже выделена должность «уполномоченный по борьбе с побегами». Бежавших почти всегда ловили; их ждал либо новый срок, либо расстрел ^{29} .

Низкие нормы питания были вызваны не только жестокостью органов НКВД, но и голодом, который переживала страна. Начатая в 1929 году обвальная коллективизация, которая имела своей целью ликвидацию традиционного крестьянства как класса и превращение его в социалистическое, колхозное крестьянство, привела к резкому падению производства продуктов питания и вызвала в стране страшный голод. Жертвами голода стали, по оценкам специалистов, до 7 миллионов человек [16] . Естественно, что в условиях, когда вымирали целые деревни, а в городах периодически вспыхивали волнения рабочих, питанию «врагов народа» уделялось весьма мало внимания.

16

Дюков A. «The Soviet story» Механизм лжи. М., 2008. С. 56. Мы намеренно выбрали в качестве источника информации книгу Александра Дюкова, историка, стоящего на просоветских позициях, чтобы избежать обвинений в передергивании и одностороннем изображении фактов.

Голод и тяжелая работа приводили к высокой смертности среди заключенных.

Смертность заключенных Дмитлага ^{30}

Год — Число умерших — В % от числа работавших

1933 — 8873 — 16,1

1934 — 6041 — 3,88

1935 — 4349 — 2,3

1936 — 2472 — 1,4

1937 — 1068 — 0,9

1938 — 39 —

ВСЕГО — 22842

Кстати, многие ли москвичи знают, что там, где сейчас находятся кварталы пятиэтажек от перекрестка улицы Мневники и Демьяна Бедного, в 30-е годы располагался главный госпиталь Дмитлага. Умерших хоронили в братских могилах, которые так и остались без обозначений. В 60-е годы, когда строили квартал, экскаваторы часто поднимали из земли человеческие останки... Единственным свидетелем тех времен стоит возвышающийся среди хрущоб величественный дом в сталинском стиле, развернутый фасадом к каналу. Это «дом гидростроя», построенный заключенными для руководящих работников канала. Сейчас он расселен и явно доживает свои последние дни.

Но умирали на строительстве канала не только от голода, болезней и непосильного труда. Органы НКВД, осуществлявшие строительство, ни на один день не приостанавливали свою основную, репрессивную функцию. По данным специалистов мемориального центра «Бутовский полигон», в ходе строительства канала и сразу после его окончания на подмосковных объектах НКВД «Бутово» и «Коммунарка» было уничтожено около 8000 участников строительства канала, как заключенных, так и вольнонаемных ^{31} .

После окончания строительства каток репрессий обрушился на самих сотрудников НКВД, его возглавлявших. Дело в том, что в главном карательном ведомстве произошла смена начальства — на место Генриха Ягоды пришел Николай Ежов, который разоблачил своего предшественника как «врага народа» и повел решительную борьбу с его приближенными.

28 апреля были арестованы начальник Дмитлага и заместитель начальника ГУЛАГа старший майор ГБ С.Г. Фирин и начальник 3 отдела Дмитлага комиссар ГБ 3 ранга С.В. Пузицкий.

Товарищ Ежов считал, что, выполняя приказ Ягоды, эти люди готовили захват власти в Москве силами… заключенных канала!

«В плане захвата власти Ягода отводил ответственное место силам Дмитлага. Ягода указал, что в лагере надо создать крепкий боевой резерв из лагерных контингентов. Для этого следует использовать нач. строительных отрядов из авторитетных в уголовном мире заключенных, так называемых “вожаков”, чтобы каждый “вожак” в любое время мог превратиться в начальника боевой группы, состоящей из основного костяка заключенных из его же строительного отряда. Ягода говорил, что боевые группы Дмитлага потребуются для террористических задач — захвата и уничтожения отдельных представителей партии и власти и, кроме того, должны составлять резерв для захвата отдельных учреждений, предприятий и т.п. боевых задач. Поэтому каждый начальник боевого отряда должен подчинить своему влиянию максимальное количество отборных головорезов-лагерников. Опасные элементы после переворота можно будет уничтожить» — докладывал нарком вождю ^{32} .

Оцени, читатель, фантазию главного чекиста — чекисты с помощью охраняемых ими заключенных захватывают власть в столице и стране. В 1938 году был репрессирован и первый начальник Дмитлага Лазарь Коган. Удивительно не то, что свои же коллеги пустили ему пулю в лоб, а то, что этот палач, возглавлявший стройки Беломорканала и канала Москва — Волга, на совести которого десятки тысяч человеческих жизней, был реабилитирован в 1956 году.

Один памятник жертвам строительства канала Москва — Волга в столице все же появился. В 2007 году на Соловках был огромный деревянный крест. Он предназначался для мемориального комплекса на месте Бутовского полигона, где были расстреляны десятки тысяч людей. Первоначально планировалось отправить его в Москву самолетом, но Святейший Патриарх Московский и всея Руси Алексий II благословил везти его по воде, крестным ходом. И вот летом от Соловецких островов отошла самоходная баржа с огромным крестом на палубе. От русской голгофы в Белом море крестный ход прошел по Беломорско-Балтийскому каналу, через Рыбинское водохранилище (над затопленной Мологой) по Волге мимо полузатопленой Корчевы, по каналу имени Москвы и, обогнув столицу по МКАД, прибыл в Бутово. Из одной русской голгофы на другую. Он стоит необычно большой под московским небом, памятником всем русским людям, сгинувшим в роковые годы.

ГИБЕЛЬ КОРЧЕВЫ

Как уже отмечалось выше, при проектировании канала фактор затопления прибрежных территорий Волги и лежащих на них населенных пунктов совершенно не принимался в расчет. Более того, в течение всего 1932 года шли изыскания и выбор места для перегораживающей Волгу плотины, место которой инженеры в различных вариантах передвигали на десятки километров. Окончательно судьба города была решена в 1934 году, когда заключенные Дмитлага приступили к постройке Иваньковской плотины, что должна была перекрыть реку и направить ее воду в канал.

В рассчитанную специалистами зону затопления попала Корчева и 110 сел и деревень. Жителям было предписано переселяться. Крестьянам предоставляли относительную возможность выбора места нового проживания, но большинство предпочло поселиться неподалеку. Дома перевозились в разобранном виде или целыми, в этом случае они поднимались домкратами и ставились на специальные сани, передвигаемые тракторами.

Жители Корчевы не сразу захотели покидать насиженное место. Они знали, что город находится на высоком берегу реки, и не очень верили в расчеты советских гидротехников. Тогда власти провели демонстрацию силы. Жители были перевезены на другой берег Волги, откуда наблюдали, как специальные команды подрывников одновременно взорвали оба городских храма. Этого оказалось достаточно, и переселение началось. Часть горожан перебралась в соседнее Конаково, ставшее районным центром, часть — в Кимры, кто-то подался в другие города. Часть деревянных домов города была перевезена в Конаково, где последние из них можно видеть и сегодня. Все каменные здания города были взорваны. Ничего не должно было напоминать о небольшом уездном городе на берегах великой реки.

Из всех домов Корчевы уцелел только один — небольшой каменный дом на набережной, в котором жили убийцы города — подрывники. Его они по каким-то причинам взрывать не стали.

23 марта были впервые закрыты щиты Волжской плотины. Река была остановлена на три минуты, началось наполнение водой Иваньковского водохранилища и канала.

Когда к июню 1937 года наполнение водохранилища закончилось, стало ясно, что проектировщики ошиблись, и 70% территории бывшего города осталось незатопленной….

Запустели некогда людные площади, заросли кустарником, а затем и лесом места былых улиц, стал зарастать и древний тракт. Территория бывшего города входила в водоохранную зону, в которой появляться не рекомендовалось.

Лишь после смерти Сталина, во время т.н. «оттепели» жители Корчевы начали понемногу приезжать на место, где когда-то был город. А бывший дом купцов Рождественских стал называться «Дом рыбака». Московское общество охотников и рыболовов даже оборудовало там базу. К дому по трассе старого тракта стали прокладывать дорогу, но когда строить осталось не более трех километров, некий партийный начальник сказал — «несвоевременно». Так и оборвалась сухопутная дорога. Это не помешало вандалам 70-х годов устроить форменный погром на городском кладбище с разрушением склепов и воровством памятников. А бывшие жители города стали искать другие пути.