По следам Разрушителя

— Ах вот, как здесь встречают гостей! — первым очнулся от ступора Малран.

В бой, правда, не ринулся. Сочтя более здравым обратиться к Илье:

— Давай-ка, Разрушитель! Разрушь и его!

Криницкий и не спорил. Против всего, что было сотворено чужой волшбой, магией, колдовством и чародейством, имелся единственный способ борьбы. Следовало уничтожить эту самую волшбу. Куда уж проще! Только вот владел этим приемом из ныне живущих людей разве только сам Илья.

Махать мечом, что выглядел рядом с драконом как игла или зубочистка, бывший актер, конечно, не стал. Вовремя вспомнил, как когда-то разделался с имперской виманой. И когда дракон-скелет метнулся в его сторону, нацелив на Илью подсвеченную мертвенным сиянием морду, Криницкий метнул в эту морду подобранный с земли камень.

Бросок оказался удачным. В пору было, обращаясь к дракону-скелету, воскликнуть: «Что — съел?!». Хотя бы потому, что угодил камень чудищу прямиком в пасть.

Как и следовало ожидать, колдовское сияние, и прежде тусклое, после броска погасло совсем. Прямо в воздухе дракон-скелет рассыпался на части. И с множественным и частым глухим стуком — как при дожде — обрушился на землю.

Однако не успели путники перевести дух, как кости зашевелились вновь. Чтобы снова собраться в костяного дракона. Не преминувшего ринуться в новую атаку на явившихся к башне чужаков.

Атака оказалась столь стремительной, а возрождение дракона-скелета до того обескуражило, что путникам только и осталось, что броситься врассыпную. На миг дракон застыл в воздухе и, поводя черепом с огромной пастью, глянул на разбегавшихся человечков. После чего, не иначе, определившись, устремился к Кире. То ли из всех противников счел ее самой легкой. А может, девушке просто не повезло. Коль повезло ее спутникам.

Кира истошно завизжала.

— Илья! — еще громче завопил Малран, — попробуй мечом! Ну, тем, серебристым…

Криницкий ничего не ответил. Спорить не стал. Однако и следовать совету бывшего наставника не собирался. Возможно, меч, найденный в змеиной пещере, действительно мог сразить костлявую тварь. Но надолго ли? Гарпу же удалось снова воспользоваться костями воинов-скелетов, заветным мечом вроде выведенных из игры. Даже Гарпу! Правда, с копилкой. А мастерства колдовского у Вуламары наверняка побольше.

Это, во-первых. А во вторых, к башне они трое, в конце концов, не драться пришли. Но напротив, найти союзника. Так что продемонстрировали силу разок — и будет. Пора переходить к переговорам. Аль Капоне вроде говорил, что с помощью доброго слова и револьвера можно добиться большего, чем с помощью только доброго слова. В роли револьвера выступил камень, разрушивший чудовищного стража… даром, что ненадолго. Теперь пришел черед и для доброго слова.

— Эй! Погоди! — выкрикнул Илья, обращаясь почему-то к дракону-скелету, — мы поговорить пришли! Можем поговорить?..

Криницкий до конца не верил, что сработает. Но… получилось: чудовище замерло примерно в метре от Киры, успевшей, наверное, уже попрощаться с жизнью. А затем повернуло озаренную колдовским сиянием морду.

— Поговорить-то можем, — разнесся над пустырем женский голос — громоподобный, точно усиленный громкоговорителем, — вот только зачем это мне? И вам?..

И на этот вопрос Криницкий вполне мог ответить. Вспоминая о Гарпе, о схватке в лесу, он вполне закономерно перескочил мыслью к копилке. Вместилищу колдовской силы, формой похожему на летающую тарелку.

— Мадам! — с неожиданной торжественностью, начал бывший актер, — сдается мне, вы кое-что потеряли. Покажи ей, Малран!

Что именно следовало показать, уточнять не потребовалось. Варвар спешно извлек копилку и выставил перед собой на вытянутой руке.

На миг череп дракона повернулся в сторону Малрана. Озаренные холодным светом глазницы вперились в юного варвара… в «летающую тарелку» у него в руке. Затем дракон-скелет развалился. Вернее, распался на отдельные кости. А колдовская сила разнесла и разбросала их снова по всему пустырю.

Последнее, кстати, выглядело весьма жутковато. Одному только Криницкому пришлось пару раз увернуться от крупных костей, грозивших то на голову свалиться, то упасть на ногу. Но обошлось без жертв.

— Ладно, проходите! — снова разнесся над пустырем оглушительный голос, когда от дракона-скелета снова остались лишь отдельные кости. Просто кости.

Путники двинулись к башне. И им навстречу уже распахнулась сама собой единственная дверь: металлическая, черная. И украшенная узором в виде огромного красного распластанного паука.

9

Подмога для несчастного поселка подоспела на рассвете. Едва на горизонте замаячила полоска света от восходящего солнца. Возможно, имперские воины добрались бы и побыстрее. Будь они конными, а не пешими. Вот только конницей штурмовать населенные пункты неудобно. Развернуться негде — среди множества домов да на узких улицах. Зато стрелкам противника явное преимущество. В виде более крупных и менее подвижных мишеней. Каковыми непременно являются всадники на лошадях по сравнению с пешими воинами.

А коль шел отряд пешком, пришлось оному приспособиться к неизбежному ограничению. Даже шагать воинам пришлось медленнее, чем они могли бы. Поскольку идти быстрее не мог один из мальчишек, отправившийся показывать дорогу.

Хоть и имелась в штабе соединения карта местности, но указать на ней местонахождения поселка мальцы не смогли. По причине банального невежества. Куда им, неграмотным крестьянским детям, увидеть смысл в разноцветных линиях и пятнах на листе пергамента! Названия же населенные пункты в этой глуши не имели. А в канцелярии Империи или здешнего наместника наверняка числились лишь под безликими номерами.

Теперь перейдем к виновникам торжества — то есть, к захватившим поселок Виктору Каледину и его людям. Расположились захватчики в жилище местного головы… бывшего. А ныне оттуда изгнанного. В самом высоком здании в поселке, если не считать, конечно, башни-каланчи. В дальнейшем Виктор Захарович намеревался превратить этот дом в резиденцию правителя уже всех окрестных земель.

При этом уж в чем, а в беспечности упрекнуть захватчиков было нельзя. Прежде чем отправиться на боковую, Каледин выставил двух часовых. Одного — у новоиспеченной резиденции, а второго возле проема-дыры, оставшегося от снесенных ворот.

Опасался, впрочем, Виктор Захарович не нападения извне, но всего лишь каверз со стороны местных жителей. Во-первых, кое-кому из них могла прийти мысль поджечь дом головы. Вместе со страшным «колдуном» и его прислужниками — столь же беззащитными в объятьях Морфея, как и любые двуногие. Кое-кому… особенно родне убитых поселян.

Во-вторых, даже если б туземцы не осмелились на месть, страх мог заставить новоиспеченных подданных Каледина банально собраться и покинуть свои дома. Правителю самозваному оставляя лишь голые стены, несколько трупов, ну и, конечно, собранные по его требованию якобы ценные вещи.