По следу коршуна
Шрифт:
Павлов не возражал.
– Да, да. Конечно. Поезжай, – сказал он, скрывая радость. Сам боялся, нечаянного визита Полинкиной матери. Тогда будет не скандал, а скандалище. И зачем только поддался искушению? Надо было хорошенько отшлепать ее по заднице, а не траать, как сучку.
Он посмотрел на то место, по которому хотел бы ее отшлепать и вдруг почувствовал неудержимое желание заняться с девушкой тем, чем они занимались с ней только что.
– Полина, иди ко мне, – позвал он, откатившись на край постели.
Она уже натянула маечку и взяла в руки шорты. Но одеть их не успела.
– Что? – обернулась она и улыбнулась. Причем обернулась очень грациозно, поставив одну ногу на постель и показывая во всей красе ярко выделявшуюся складку, окруженную нежными волосиками.
– Иди ко мне, – выдохнул Павлов порцию воздуха, переполнявшего грудь, и схватил девушку за руку, притянул к себе, всосался в ее губы, завалив Полинку на спину и раздвигая ей ноги.
Она стонала под ним, извивалась, но Павлов прижав ее, не выпускал из своих объятий, пока не кончил. Только тогда он рухнул на постель, разрешив ей уйти, не забыв предупредить, чтобы ехала поосторожней. На улице уже темно, а до Москвы добираться далеко.
Павлов нисколько не огорчился, а даже обрадовался, когда узнал, что Полинка завела себе любовника. «Вот и хорошо. Теперь она отвяжется от меня,» – решил генерал, когда племянница привезла своего приятеля очкарика к нему на юбилей и представила, как своего парня. Парень был высокий, круглолицый с удивленными глазами, которыми он поглядывал на всех собравшихся, как бы спрашивая: куда я попал? Особенно удивился, когда увидел Павлова в мундире.
– Его зовут Бум, – сказала Полинка, выбрав момент, когда возле генерала никого не оказалось и они остались вдвоем.
– Бум? Странное имя, должен я тебе сказать, – удивился Павлов. Но Полинка тут же разъяснила:
– Это не имя. А кличка. Он – студент. В академии у них у всех клички. Зовут его – Алексеем. А кличка такая, потому что фамилия у него – Бумажников. Сокращенно, значит, Бум. Правда, он хороший?
Павлову студент не понравился. Посчитал его балбесом. И соврал.
– Да ничего, – сказал генерал, видя, как студент ловко пьет водку, опрокидывая стопку за стопкой. И при этом, оставаясь не пьяным.
– Он не напьется? Твой Бум? – забеспокоился генерал столь неразмеренным аппетитом студента к горячительному напитку. Но Полинка была спокойна за Бума. Посмеялась только, отмахнувшись.
– Нее, – заверила она дядюшку. – Знаешь, какой он крепкий. Он может выпить целую бутылку зараз и не опьянеть. Мы уже проверяли.
– А в постели он как? Ничего? – шепотом спросил Павлов.
– Во, – восхищенно показала Полинка толстый палец, подняв его, при этом остальные, сжав в кулак. – Затрахал меня, – похвалилась она.
Павлову ничего не оставалось, как сказать:
– Ну, тогда я за тебя спокоен. Ты в надежных руках. Постарайся не потерять его. Хороший мужик в наше время, ценность.
– Постараюсь, – улыбнулась Полинка и, пользуясь тем, что их никто не видит, хватанула своей рукой Павлова между ног и тут же отошла, как ни в чем не бывало. Потом обернулась и показала Павлову язык.
– Зараза, – шепотом бросил ей вослед генерал. Доведет его
эта девчонка. Совсем обнаглела. Полон дом гостей, а она такое вытворяет. Совсем спятила, наглая дуреха. Стыд потеряла. Вдруг, кто увидит.Бум сидел в ресторане «Прага». Там собрался весь московский воровской цвет. Праздновали день рождение вора Андрюши Козыря. Праздновали широко, с размахом. В числе приглашенных оказался и Бум, как верный помощник Козыря. Андрюша умел ценить верных людей, которых, по его мнению, было у него не так и много. Больше прихлебатели и подхалимы. Таких Козырь ненавидел, хотя и держал возле себя, как барин стаю псовых борзых. Если чего надо, эти быстро побегут, исполнят. А Бум предан ему, потому он сегодня за столом.
Было около половины одиннадцатого, когда Бум почувствовал вибрацию сотового телефона, пристегнутого к поясу. Ему кто-то звонил, но разговаривать при всех он не хотел. Да и мешать людям, веселиться, не стоит. И Бум встал из-за стола.
Козырь глянул на него хмельным взглядом.
– Ты куда? Удрать хочешь?
Бум улыбнулся, обнажив крепкие зубы.
– В туалет я. Приспичило. Понимаешь?
Козырь мотнул здоровенной башкой.
– Понимаю. Иди. Только я у тебя спросить хотел, как там поживает генеральская племянница? – Вспомнил, как Бум нахваливал ее.
– А что ей сделается. Нормально поживает, – ответил Бум.
Козырь улыбнулся.
– Пялишь?
– А как же, – не замедлил ответить Бум. – Иногда по несколько раз на дню, – заверил он. Козырь одобрил, но тут же сделавшись предельно серьезным, сказал:
– Как-нибудь надо будет ее привезти ко мне. Разговор у меня есть к ней. Насчет, дяди генерала. И нашего покойного Станислава Валерьевича Адамова, – Козырь прищурился и спросил: – Привезешь?
– Да хоть сейчас, – без возражений ответил Бум, показывая свою преданность Козырю. Тот едва не прослезился. Обнял Бума и поцеловал.
– Нет, – помотал он рукой. – Сейчас не надо. Сейчас тут полно народу. И я пьяный. Потом привезешь. Я скажу, когда, – махнул он рукой.
– Хорошо, – согласился Бум. – Как скажешь. А сейчас я пойду. Мочевой пузырь лопается, – соврал он, чувствуя, как настойчиво вибрирует на поясе сотовый. И кому он так срочно понадобился?
– Постой, – сказал ему вдруг Козырь. Бум молча уставился на вора.
– Я пойду с тобой. Тоже ссать хочу.
«Только тебя мне на хвосте и не хватало,» – вздохнул Бум, соображая, как бы отделаться от Козыря. Пьяный он, привяжется, не отстанет. А сотовый не отключается. Отделаться бы надо от Козыря как-то.
Козырь попытался встать и чуть не упал со стула. Опять махнул рукой Буму, при этом едва не сполз со стула под стол. Его удержали.
– Ладно. Иди один. Я потом, – сказал он заплетающимся языком. А Бум быстро вышел из зала. Убедившись, что за ним никто не наблюдает, достал трубку, включив ее.
– Слушаю, – негромко сказал он, поглядывая на столпившихся у дверей воровских телохранителей. Серьезные ребята, хотя и вроде не казистые на вид. Большинство из них работали в органах и свое дело знают. При них лишнего не скажи. Могут подслушать и донести.