По следу смеющегося маньяка. Ложная жертва. Крылья безумия

– Миссис Смит? – спросил он.

– Ага, – сказала она. Она еще его не раскусила.

– Меня зовут Стайлс, – назвался он. – Я – репортер журнала «Ньюс вью».

– Ах, Боже ты мой, – охнула она.

– Я хотел бы с вами поговорить.

– Видите ли, мистер Стайлс, – так, кажется? – вам бы следовало знать, что меня не очень-то тянет беседовать с репортерами. Вчера они так и роились вокруг меня.

– Могу себе представить. Мне жаль вашего мальчика, миссис Смит.

– Как будто вы, ребята, дадите женщине погоревать в одиночестве, – ворчливо отозвалась миссис Смит.

– Газеты изобразили вашего мальчика каким-то маньяком-убийцей, – сказал Питер.

– Вы можете это повторить!

– Мне хотелось бы дать ему – и вам – шанс, – сказал Питер.

– Судя по тому, как они о нем пишут, у меня было отравленное молоко, когда я его выкармливала, – сказала она. – Дети в наши дни так быстро вырастают, а потом, черт возьми, уходят из твоей жизни, и вот тут-то они и свихиваются.

– Я был бы признателен, если бы вы поговорили со мной о нем, – сказал Питер.

– А пить вам сейчас рановато будет? – спросила она. – Я никогда не пью одна, а выпить смерть как хочется.

– С удовольствием к вам присоединюсь, – сказал Питер.

Задняя дверь вела в кухню, оборудованную морозильником новейшей модели, посудомойкой и духовкой с грилем.

– У меня есть джин, смешанное виски и скотч, – сказала миссис Смит. – Выбирайте.

– Шотландское, если можно.

– С содовой?

– Со льдом, если вас не затруднит.

– Не затруднит. А вам приходилось видеть эти новые морозильники? Устройство для изготовления льда. – Она открыла дверцу. – Размораживать вообще не нужно, а когда вам понадобятся кубики, достаточно протянуть руку. Они выскакивают из автомата, по мере того как вы их расходуете.

– Красота, – похвалил Питер.

– Да вы проходите вон туда, к уголку, и присаживайтесь, – пригласила миссис Смит. – Я сейчас принесу пару стаканов для нас.

Кухонный уголок был лучшим из тех, что поставлял Гранд-Рапидс [8] . Но Питер лишь вскользь оглядел мебель. Стенное пространство покрывали цветные фотографии обнаженных и полуобнаженных девиц, все до одной, очевидно, вырезанные из «Плейбоя».

Очевидно, клиентам, которые наведывались к Салли Смит, не полагалось забывать, зачем они здесь. Питер почувствовал тесноту в груди.

8

Гранд-Рапидс – город в штате Мичиган, был крупнейшим центром мебельной промышленности и оптовой торговли, известным как мебельная столица мира.

– Неплохая коллекция, вам не кажется? – спросила Салли Смит. Она поставила выпивку Питера на стол. У нее самой был высокий стакан, наполненный джином комнатной температуры. – Возможно, кто-то считает, что это безвкусица – вот так развешивать их по стенке, но я говорю – если каждый может купить их в газетном киоске, так почему бы не держать их у себя дома.

– Вполне логично, – согласился Питер. – Спасибо. – Он почувствовал, что ему требуется выпить.

– Когда я была помоложе, я чуточку походила на блондинку вон в том углу, – похвасталась Сэлли.

Питеру стало не по себе – определенно замок «молнии» на красном халате был сдвинут чуточку ниже, чем это было минуту назад на заднем крыльце.

– Мне не кажется, что возраст так уж сильно изменил вашу фигуру, миссис Смит, – сказал он.

– Ну ладно, полюбезничали – и довольно, а теперь садитесь и пейте, – сказала она. – Знаю я вашего брата, мистер Стайлс. Вы пришли сюда конечно же не для того, чтобы обсуждать размеры тела. Жаль, но я, представьте, это знаю.

Она села напротив него и сделала затяжной глоток теплого джина.

– Я хочу спросить о связях вашего сына Олдена с АИА, – сказал Питер. – Вы имели что-нибудь против его окружения?

– Нет, черт возьми, – сказала Сэлли. – Я решила, что это пойдет ему на пользу, – все равно как раньше бойскауты. Дисциплина, занятия по стрелковому делу, чтение политических брошюр, регулярные слеты и учебные сборы. Некоторые люди не соглашаются, что АИА безвредна, но благодаря ей Олден не околачивался на углах улиц со всяким отребьем.

– Как долго он состоял в ее членах?

– Три-четыре года. У них есть юношеская организация, а потом, когда тебе исполнится шестнадцать, можно стать регулярным членом. Олдену было девятнадцать, так что можете сами подсчитать. Когда у ребенка нет отца, мужской клуб или организация – лучшее, что только может быть. Об этом во всех журналах пишут.

– Как долго ваш муж пребывал в неведении относительно Олдена? – спросил Питер.

– Этот болван? Да он исчез из моей жизни практически с того дня, как мы поженились. Он приходил домой пьяный, проезжался по мне, как паровой каток, и снова сваливал. Он ушел навсегда, когда Олдену было меньше года.

– Был в АИА кто-то, особенно интересовавшийся Олденом?

Она заколебалась, и в первый раз он почувствовал в ней напряженность.

– Так, чтобы особенно, – никто, – ответила она.

– Он не упоминал при вас о каких-то конкретных людях?

– Послушай, парень, ты мне голову не заморочишь, учти это.

– Я и не пытаюсь.

– Ты знаешь, кто я такая. Я зарабатываю на жизнь тем единственным способом, который знаю. Я не была близка с Олденом. Как только он стал достаточно взрослым, чтобы уехать из этого города, он уехал. Мы только орали друг на друга, и он называл меня такими именами, от которых у вас бы волосы встали дыбом. Но он не тратил время на то, чтобы рассказать мне, кто его друзья или кто проявлял к нему особый интерес, да и мне было на это наплевать.

– Он когда-нибудь упоминал при вас имя Уолш?

Она рассмеялась:

– Пэт Уолш? Ему не было нужды упоминать при мне Пэта. Я знаю Пэта.

– Послушайте меня, миссис Смит, – сказал Питер. – Кто-то превратил Питера в убийцу, а потом убил его, чтобы помешать ему рассказать об этом. Я хочу найти этого кого-то, чтобы то же самое не случилось с другим парнем.

Она сделала еще один затяжной глоток джина.

– А теперь мы вместе споем первый куплет из «Христа», – сказала она резким голосом. – Ты меня разочаровываешь, парень. Ты, оказывается, святоша – а я ведь так и подумала, когда увидела, как ты въезжаешь во двор в этом «ягуаре». Я всегда говорю – живи и дай жить другим, единственное, чего никак не могут уяснить люди, которые разглагольствуют о религии.

Похоже было, что дама очень быстро захмелела от своего джина.

– Олдену не оставили шанса жить – или дать жить другим, – сказал Питер. – Вот почему я приехал, чтобы с вами увидеться.

– Не на такую напал, парень, – сказала она, маленькие пятнышки румянца проступили на ее щеках. – Я вот сижу здесь полтора дня и спрашиваю себя, почему я не слишком убиваюсь из-за того, что случилось с Олденом. Я выносила его здесь, в своей утробе! – Она хлопнула себя по животу. – Я должна чувствовать что-то, автоматически, но я не чувствую. Он ненавидел меня, а я ненавидела его – за то, сколько он доставлял мне хлопот. Ну что же, я приноровилась к такой жизни. Хочешь посмотреть на остальные помещения в этом доме? Нет во всем Уинфилде дома краше, с более современными удобствами. Если ты думаешь, что я стану разводить с тобой эту душеспасительную бодягу, то ты рехнулся. В этом городе все шло путем, пока твои бродяжки не притопали позавчера с вашими плакатами и вашими «аллилуйя». Так что некоторые люди угодили в мясорубку, и один из них был Олден. Это случилось бы с ним рано или поздно, так какого рожна! – Казалось, ей не хватает воздуху, и она допила остатки джина из своего стакана. – Так почему бы тебе не отчалить отсюда, сынок, чтобы совать нос в чужие дела где-нибудь еще. Все, чего я хочу, – это чтобы меня оставили в покое и дали пожить без постороннего вмешательства.