По стезе Номана

На секунду стало немного страшно. Как еще та фиолетовая жахнет — это вопрос.

Наконец восемь петелек второго круга были прицеплены, напрягшись, потянулся к фиолетовой. К моему удивлению, она вообще никак не жахнула. Ну хоть на этом спасибо.

Закрыв первый блок цветной нитью, решил на сегодня остановиться. Хватит. Мышцы от ударов уже болят, да и в сердечке покалывает нехорошо.

Прицепив недоделанное плетение на манер «несусветной хрени» сверху узла, вышел из транса. Фух.

Тело болит, руки дрожат, на лбу холодный пот.

Прилег аккуратно и закрыл глаза. Надо уснуть, и как можно быстрее, иначе пожалею завтра об этом ночном напряге. Но сон не шел. Разгоряченный мозг продолжал усиленно шевелиться мыслями. Такое ощущение, что в голове их целый клубок, такой же, как из нитей в узле.

Суперструны…

Выхватив эту мысль из шевелящегося клубка, я снова почувствовал огромные мураши на коже. А что, если эти петельки — это те самые суперструны? Почему бы и нет. Ведь именно в виде петелек ученые их и представляют. Из-за чего в нашем мире никто не может «работать» с ними? Да кто его знает, может, нет какого-нибудь переносчика. Этакого магического бозона.

Так выходит, что я в параллельном мире, что ли?

Этот вывод на секунду ошеломил. А ведь и правда, если та чушь, которую я сейчас нагородил, верна, то Отум не может быть в нашей Вселенной, иначе бы и на Земле существовал тот самый магический бозон, что помогает работать с суперструнами…

Фигасе меня понесло.

Я усмехнулся и провел рукой по лицу. Надо успокоиться, а то сейчас до чего-нибудь не того додумаюсь. Так, чем бы отвлечься?

Журбинка. Да, Журбинка. Завтра вечером нужно ее обязательно отыскать. Как там таверна называется? «Сложенные крылья виара»? Ага, именно. А хозяина зовут… Ади… Аду… Да и чревл с ним! По названию таверны найду. Черные крылья… нет, сложенные кры…

ГЛАВА 7

— Подъем, разгильдяи! Светило уже спешит к вам, а вы еще спите! Нехорошо!

Я подорвался и сонно уставился перед собой. В сером, густо разлитом вокруг полумраке с трудом разглядел фигуру орущего. Хотя чего разглядывать? Понятное дело — Гвидо, кому ж еще быть?

Первым делом согнул ноги и потрогал сапоги. Слава Номану, на месте. Потом нащупал мошну и ножны с мечом. Прекрасно, потерь — ноль.

— Поднимаемся, чревловы отродья! Вас ждет увлекательное купание в прекрасных водах реки Стурхар.

Вот же извращенец.

Я толкнул в бок Фарудо, который, видимо, так глубоко погрузился в сон, что абсолютно не реагировал на то, как наш командир рвет глотку.

Через пару минут мы выстроились в шеренгу у палатки. Серое пасмурное небо тянуло обратно в сон, а прохлада заставляла иногда легонько вздрагивать. Бросив взгляд по сторонам, я понял, что наш командир самый ранний. Возле других палаток никаких, даже мало-мальских движений не наблюдалось.

Получив приказ направляться шагом к реке, которая, как стало понятно, называлась Стурхар, мы уныло принялись его выполнять. Кто-то тер на ходу кулаками глаза, кто-то зевал так широко, словно пытался проглотить этот чревлов мир, кто-то кривился недовольно, — но все же мы шли. Я случайно встретился взглядом с Варком, и тот торопливо отвел глаза. Что ж, неплохо. Значит, бояться его не стоит, парень уже признал себя ниже по статусу.

Опасения, что придется охреневать от холодной воды, рассеялись, едва я коснулся ее ногою. Река была теплой, видимо, не успела остыть за ночь из-за густых, низко нависших облаков. Пять минут, и мы, натянув на себя шмотки, снова стояли шеренгой. Купание взбодрило, прибавило энергии и улучшило настроение. Из «отстойника» слышались крики — другие командиры только-только поднимали своих подопечных. Поэтому по пути назад нам пришлось давать дорогу нескольким сотням человек, бегущим к реке.

А Гвидо тем временем повел нас не обратно к палатке, а, взяв вправо, приказал перейти на легкую трусцу. Пробежав с сотню метров, мы оказались на большом свободном участке луга. Здесь стояли всего пара палаток, но темно-зеленого цвета, и около десятка телег. С первого взгляда я догадался, что сейчас нас начнут затаривать хабаром, и тут же, как, думаю, и все наши парни, мысленно пожелал здоровья командиру. Благодаря ему на раздаче мы оказались первыми.

Возле каждой телеги стояло по двое мужчин, и Гвидо, подведя нашу нестройную ватажку к одной из них, гаркнул на раздающих. Те сначала потыкали пальцем в сторону реки, мол, нужно дождаться остальных, однако наш командир был не промах. Он оттолкнул одного из мужиков и, приблизившись к телеге вплотную, откинул тяжелый, темного цвета полог.

— Так, парни, первым делом выбирайте рубахи. Тут новые…

— Не положено так. — Оба мужика попытались силой прикрыть полог обратно, но Гвидо не позволил.

— По стойке «смирно», интендантские нихты! — заорал он, злобно зыркая на них. — Эти ребята будут определены в специальный отряд, так что отвалите, олухи! Им нужно все лучшее.

— Но приказа не посту…

— С нашими штабными адьютами чревл дождешься того приказа! — заорал Гвидо. — Давайте, парни, налетайте! По рубахе на рыло. Ант, — он подозвал меня, — не спи, выбирай обновку.

Парни, сообразив что к чему, тут же облепили телегу со всех сторон. Зашарили жадно руками. Один из жантов направился к палаткам, видимо, решив пожаловаться местному начальству. Но никого это не остановило. Я, скинув с себя дублету и прикрепив ее к поясу, быстренько выбрал рубаху по размеру. Не без удовольствия посмотрел на крест, ярко краснеющий на левом рукаве.

— Все выбрали? — осведомился Гвидо и тут же направился к другой телеге, махнув нам рукой.

Улыбавшиеся до этого момента жанты интенданты, стоящие у следующей на нашем мародерском пути телеги, сразу изменились в лицах. Они отчаянно замахали руками и попытались преградить нам путь, но это было бесполезно. Мы почувствовали вкус добычи.

— Прочь, интендантские нихты! — привычно проревел Гвидо, и мы облепили нагруженное транспортное средство.

— Здесь рубахи для муштры, — чеканно вещал наш командир. — По две штуки на рыло. А белые снимайте и скатывайте. Они для смотров, парадов и боя. Я ясно изъясняюсь?

Мы закивали, выбирая себе по паре серых рубах из грубой ткани.

Потом мы таким же макаром «разграбили» третью телегу, взяв с нее по одному большому сидору. Потом четвертую, с сапогами. Несмотря на то что на мне была своя хорошая обувка, Гвидо чуть ли не силой заставил взять еще пару.

— Для муштры пригодится. А эти береги, — по-отечески проговорил он, указав на мои ноги, и я, поняв, что он прав, быстро переобулся и затарил свои сапоги на дно сидора.

В это время стали прибывать остальные. Гвидо тут же умерил пыл, подозвал нас и сказал, что далее следует соблюдать приличие, тем более что до полного комплекта нам осталось взять лекарские наборы да всякую мелочь, которые все равно все были новыми и стандартными. С этим «приличием» мы и выстроились возле пятой телеги.

Над поляной нарастал гул. Новобранцы все прибывали и прибывали, возвращаясь от реки галдящими, веселыми и бодрыми. А их аржанты, или сопровождающие, я точно не знал, орали, каждый пытаясь перекричать своего коллегу.

Пока первые прибывшие выстроились в очередь у телеги с белыми рубахами, мы успели затариться по полной программе, и Гвидо отвел нас на край поляны. К нам тут же подошел какой-то толстый мужик в недешевой одежде и принялся угрожать нашему временному командиру наказанием за самоуправство, но тот и бровью не вел. А когда толстый ему надоел, он просто не очень вежливо послал его обратно в палатку.