По светлому следу (сб.)

– Ну, что тут такое? – спросил он, просовывая голову в дверь.

– Распорядились бы, товарищ старший сержант, чтобы американского сержанта к нам пропустили, – сказал Мгеладзе, кивнув на стоявшего рядом с часовым высокого сухопарого человека в пилотке, лихо заломленной набок. – Пока начальство не пришло, вы ведь у нас самый старший.

Американский сержант небрежно отдал честь и приветливо кивнул Батюшкину:

– Хеллоу!

– Привет, – буркнул Батюшкин, не выражая большой радости по случаю столь неожиданной встречи с союзником.

– Ай эм глэд ту си ю, сардж! – улыбаясь, произнес американец. – Ду ю спик инглиш?

– Что он такое говорит? – спросил старший сержант, удивленно поглядывая на американца.

– Уверяет, что рад вас видеть, – перевел Мгеладзе, учившийся до войны в университете и знавший английский язык. – Спрашивает, говорите ли вы по-английски?

– А ты что, не знаешь, разве, говорю я или нет?

– Я-то знаю, – рассмеялся Мгеладзе. – А вот он не знает.

– Теперь тоже знаю, – улыбаясь, заметил американец. – Попробую тогда сам говорить по-русски. Только это у меня, наверно, не очень хорошо получается.

И он засмеялся, обнажая большие неестественно белые зубы.

– Очень хорошо получается. Вэри уэлл! – похвалил его Мгеладзе и, повернувшись к Батюшкину, добавил, понизив голос:

– Неудобно, знаешь, держать гостя на улице.

– Ладно, не учи, – проворчал Батюшкин и критически посмотрел на продолжавшего улыбаться американца.

– Минуточку, – сказал он наконец, заставив себя любезно улыбнуться гостю, и с неожиданной поспешностью скрылся в землянке.

Торопливо сняв трубку телефонного аппарата, Батюшкин назвал позывной начальника штаба.

– Докладывает старший сержант Батюшкин, – произнес он, как только отозвался ему майор Ратников. – Союзник тут к нам пришел. Как с ним быть?

– Воздушный союзник? – спросил Ратников.

Батюшкин, сообразив, что начальнику штаба, видимо, уже известно что-то о «летающей крепости», торопливо ответил:

– Челночник, товарищ майор.

– У меня сейчас «хозяин», и я очень занят. Пригласите его в землянку Чуенко и займите там чем-нибудь. Я позвоню минут через пятнадцать. Поняли меня?

– Так точно, понял.

– Действуйте в таком случае.

Батюшкин положил трубку и поспешил к выходу. Распахнув дверь, он снова улыбнулся американцу, беспечно жевавшему какую-то вязкую массу.

– Прошу прошения, господин сержант, – произнес Батюшкин. – У вас, верно, какие-то важные дела, так я начальство вызвал.

– Да мне необязательно ваш командэр, – небрежно заметил американец. – Мне нужен ваш уайлыс оперэйтэр, радист.

– А, радист! – обрадовался Батюшкин, – очень хорошо. Мы пройдем к нему сейчас.

И старший сержант, пригласил гостя следовать за собой, направился к землянке радиста Чуенко, которая была совсем рядом. Младший писарь Дымов, с любопытством высунувшийся из дверей штабной землянки, хотел было последовать за ними, но Батюшкин сердито махнул на него рукой, приказав:

– Останетесь за меня, товарищ Дымов.

– Слушаюсь, товарищ старший сержант, – не очень весело отозвался младший писарь.

В землянке сержанта Чуенко стояла полевая радиостанция, но вот уже несколько дней она работала только на прием в определенные часы суток и не вела никаких передач. Армия усиленно готовилась к наступлению, и все передачи по радио временно были запрещены.

Батюшкин открыл дверь землянки и, пригласив американца пройти вперед, последовал за ним вместе с Мгеладзе. Радист Чуенко, читавший какую-то книжку, поднялся им навстречу, с удивлением рассматривая необычного гостя.

– Хау дую ду?! – весело крикнул американец, кивнув сержанту.

Чуенко молча приложил руку к пилотке.

В землянке стояло несколько деревянных столиков. Батюшкин выдвинул из-под одного из них табуретку и предложил гостю:

– Прошу присаживаться.

– О, тэньк ю! – улыбаясь, закивал головой американец и, достав из кармана пачку сигарет, протянул их по очереди всем присутствующим. – Вот попробуйте, плиз… пожалуйста.

Батюшкин недоверчиво помял сигарету в руках, не торопясь закуривать.

– Это «Лаки Страйт». Бэст брэнд!.. высшая марка, – похвалился американец, подбрасывая вверх сигарету и ловко ловя ее губами.

– М-да… – неопределенно промычал Батюшкин, нюхая сигарету. – Вы, однако, по какой нужде к нам, господин сержант?

– Наша рэйдиоу… как это будет по-русски? Да, да, радиостанция испортилась, понимаете? Я… – американец ткнул себя пальцем в грудь. – Ви есть уайлыс оперэйтэр, радист. Наша «флаинг фортрис», что значит «летающая крепость», сделала фост лэндинг. Как это по-вашему?

– Вынужденную посадку, – перевел Мгеладзе, довольный представившемуся случаю показать свои знания английского языка.

– О, да! Совершенно верно, вынужденную присадку! – воскликнул американец, бегая глазами по столам. Заметив возле сержанта Чуенко развернутую топографическую карту, он продолжал, заметно оживясь: – Я хочу посмотреть вашу мэп, что значит карту. Вы покажете мне на ней наше местоположение – лоукейшн.

С этими словами он потянулся было за картой Чуенко, но Мгеладзе энергично взял его за руку чуть повыше локтя и произнес внушительно:

– Минуточку! Прошу прошения или, как это у вас говорится, ай бэг йо падн. Эта карта совсем для другой цели, но у вас ведь и своя имеется.

Мгеладзе кивнул на висевший через плечо американца планшет, сквозь разграфленную прозрачную пластинку которого отчетливо виднелась топографическая карта.

– О, да! – смущенно спохватился американский сержант. – Я и забыл.

Радист Чуенко, с явным неудовольствием посасывавший американскую сигарету, чуть слышно буркнул:

– Ото хитряк.

Американец не особенно охотно достал карту из планшета и расстелил ее на столике.

– Вот, пожалуйста!

Карта была новенькая, без пометок. Даже маршрут челночной операции не был на ней прочерчен. Мгеладзе заметил, однако: карта была сложена так, что на верхнем листе ее оказалась как раз та местность, на которой находились штаб инженерной бригады и участок переднего края фронта. Обратил внимание Мгеладзе и на то, что карта была более крупного масштаба, чем аэронавигационные, которыми обычно пользуются летчики.