По ту сторону моря

– Мы должны уходить, – я не понимала, зачем страж продолжает это повторять и стоит на месте. – Я… обязан увести тебя, – он посмотрел в сторону прохода. Там все выло и трещало. – Ладно, сиди здесь, – вдруг произнес он, – нельзя же их просто бросить! – Страж сорвался с места и побежал куда-то в сторону.

В тот же миг до меня неожиданно дошло – он хочет помочь людям выбраться через дыру с обратной стороны здания. Но там же огонь! Я встала, но снова опустилась на землю. Что я собираюсь делать? Вокруг все больше людей, но их слишком мало по сравнению с теми, что остались внутри. Я увидела подъезжающие машины лекарей и огневиков и снова поднялась. В воздухе пахло дымом и кровью. Я подошла к какой-то женщине с глубокой раной на боку, из которой торчал обломок. Она часто дышала, и слезы текли по ее грязному лицу.

– Там… там остался мой друг, – она всхлипнула и указала в сторону выхода. – Я… я хотела уйти пораньше…

Я опустилась на колени и осматрела ее рану:

– Вам нужно это вытащить, – пробормотала я, словно она сама об этом не догадалась.

В голове вспыхнул образ Вэнди, и я быстро добавила:

– Я помогу вам подняться, и мы дойдем до лекарей.

– Не смогу… встать.

– Тогда я потащу вас.

Я словно не могла проснуться ото сна, но мои руки делали все сами. Я подхватила женщину под мышки и потащила до ближайшей машины лекарей. Ее тело было тяжелым, она стонала и плакала от каждого рывка, по земле за нами тянулась кровавая дорожка. Моя вывихнутая рука противно вибрировала от боли, но я сжимала зубы и продолжала тащить раненую вперед. Когда я передала ее лекарям, то сразу же выпросила у них несколько повязок и обеззараживающие средства. Они отдали их, почти не раздумывая. На лицах у лекарей застыл немой шок, так что они действовали почти машинально. Сомневаюсь, что в Городе хоть раз сталкивались с таким количеством пострадавших.

Вспоминая советы Вэнди, я переходила от одного раненого к другому. Кому-то я перевязывала и обрабатывала раны, а кому-то помогала добраться до спасательных машин.

Из опустевшего проема в здании с диким воплем выжал полыхающий человек. Его тут же опылили белым порошком, и пламя погасло. В воздух поднялся мерзкий запах сгоревшей плоти, и человек уже не пришел в себя. Я отвернулась.

Меня тошнило, я хотела где-нибудь спрятаться, но почему-то продолжала помогать. Так поступили бы в рейтах. Крики и грохот не прекращались, их невозможно было игнорировать. Но я переходила от одного к другому. От одного к другому. Пока вокруг не стало тихо.

Глава 6

– Двэйн, у меня есть вопрос к тебе, – я смотрела вдаль на заходящее в море солнце.

– Конечно, спрашивай, – его голос прозвучал тихо, словно бы даже отдаленно, как будто лишь эхо донесло до меня его ответ. Я вздрогнула, но продолжила:

– Как ты думаешь, Двэйн, я на самом деле была в Пустоши? Я на самом деле стала изгнанником?

– Почему ты сомневаешься?

– Не знаю. Иногда у меня появляется странное чувство, будто мне все это привиделось, будто я просто сошла с ума, и мое сознание выдумало все эти события. Я боюсь, что однажды запутаюсь, где сон, а где реальность.

– Что ж, давай это проверим. Как ты думаешь, я реален?

– Сейчас? Не знаю. Ты начал с самого сложного вопроса.

Он усмехнулся, чуть заметно пожал плечами и с улыбкой произнес:

– Тогда вот тебе другой. Объединения реальны?

– Конечно. Где бы мы тогда жили? Они и есть мир.

– А как же Пустошь, она реальна? Она не мир?

– Реальна, но она будто перевернутый мир, который я никак не могу понять до конца.

– Перевернутый? Это с какой стороны посмотреть. А Совет реален?

– Разумеется, раз реальны Объединения, реален и он.

– А ОБ?

– Даже не напоминай мне о нем.

– А Тьма?

Я задрожала и с ужасом посмотрела на старшего. Его голубые глаза прожигали меня настойчивым взглядом. Двэйн пугал меня, но я чувствовала, что он хочет донести до меня какую-то мысль.

– Так какой ответ, Алиса? Какой ответ?

– Тьма…

– Она… ответ…

– Девочка. – Смутный образ появился у меня в голове.

– Ответ? Какой ответ?

– Джоанн…

Я сделала резкий вдох и проснулась. Джоанн – это ответ. Глупо было не догадаться: все, что касалось Тьмы, непременно вело к девочке. Ее песня – подсказка, послание от Него. Джоанн не сошла с ума, в этом я не сомневалась, а значит, она умела говорить с Князем. Я содрогнулась. Даже представить себе страшно. Но как она это делает? Нас разделяли тысячи километров, я упустила свой шанс еще раз поговорить с девочкой. А может, я сделала это нарочно, может, именно страх заставлял меня так настойчиво упрашивать Кристину увести Джоанн с собой. Я не знаю, я слишком устала, чтобы задумываться над проблемами, которые не могла решить. Произошедшее в театре – вот, что встало на первый план.

Нам сказали, что взрыв устроили изгнанники. Нам сказали, что они хотели выплеснуть свою ярость на Объединения, показать, что с ними стоит считаться, хотели запугать нас. Я не верила в это, отказывалась принимать, не могла и думать, что Тени способны были напасть на невинных людей и устроить беспричинный террор. Но потом я вспоминала Льюиса и ту ночь. Мы взорвали башню, и никакие наши расчеты не помогли полностью избежать жертв. Я помню все до мелочей. И помню людей, которые шли со мной рядом – озлобленные и горящие ненавистью, они готовы были действовать даже жестче. Тот, кто потерял все, легко готов расстаться и с самим собой. Сколько таких людей может жить в Пустоши?

Но если вина за взрыв лежала на изгнанниках, но это уничтожало все, чего добивалось сопротивление, и справедливо превращало нас в монстров. Какое же будущее нас ждет, если между охотниками, советниками и Тенями нет никакой разницы? Наверное, одна сплошная Пустошь, и кто знает, действительно ли это такой плохой вариант.

Советники выступали с целой дюжиной речей, а Дарио и вовсе не сходил с экранов. Другие Объединения засыпали Город соболезнованиями и предложениями о помощи. Никогда я еще не видела такого единодушия среди Объединений. Кто-то обмолвился: «Изгнанники развязали войну, видит Пустошь, мы хотели по-хорошему!». От этих слов меня обдало холодом, я даже выглянула в окно, ожидая, что увижу десяток машин охотников, выезжающих за ворота. Но улицы пустовали. В Городе объявили траур: черные розы украшали каждое здание, а там, где все еще громоздились руины театра, землю покрывали белые лепестки – символ чистых невинных душ. Я смотрела, как на огромном экране башни Советов проплывают одни и те же изображения – утопающий в легкой дымке Город и белое пятно руин, которое отчего-то казалось ярче всего остального и при этом выглядело Пустотой, которая тянется, чтобы накрыть нас всех. Мне стало жутко, вывихнутая рука в плотной перевязи неприятно заныла, я хотела отвернуться и уйти, но картинка внезапно сменилась, и здание украсило скорбное лицо первого советника. Я приоткрыла окно, хотя динамики и без того доносили его голос до каждого уголка Города. Он произнес на удивление короткую и чувственную речь, а потом добавил: «…но нашим стражам удалось поймать несколько изгнанников, которых тут же доставили в здание ОБ…». Дальше я уже не слушала. Резко оторвавшись от окна, я устремилась вдоль по коридору. Я должна увидеть изгнанников, кем бы они ни были.

У меня на примете был только один человек, к которому я могла обратиться с подобной просьбой, и спустя несколько минут я уже стучала здоровой рукой в его дверь.

– Ворон! – как можно тише позвала я.

Тишина, потом быстрые шаги на той стороне, и через мгновение страж появился на пороге. Он выглядел ужасно – его левая рука и плечо были сильно обожжены и теперь скрывались под бинтами, на лице тоже вскочили страшные волдыри, блестевшие от заживляющей мази, а длинные волосы теперь были коротко обрезаны, ведь и они тоже пострадали от огня. Посмотрев на него, я невольно вздрогнула. Но меня испугал не только его вид, но и собственные воспоминания, которые тут же набросились с яростью оголодавших собак. Воспоминание о том, как его, спасшего нескольких человек, обгоревшего и чудом выжившего, увозят без сознания; о том, как я без толку пытаюсь до него докричаться и заставить открыть глаза. Никогда бы не подумала, что буду так переживать за стражника из ОБ! Хорошо хоть не советник, а то моим принципам и стереотипам точно придет конец!

– Ну, что хотела?

– Извини, не самое лучшее время, чтобы приставать к тебе с просьбами, но мне сказали, что ты чувствуешь себя лучше.

– Это правда. Как приближенному к Совету, мне предоставили самое действенное лечение, – он произнес все таким тоном, словно бы эта мысль внушала ему отвращение. Я в очередной раз подумала о том, как мало знаю о Вороне. – Еще будут вопросы о моем здоровье?

– О нем я знаю лучше, чем ты сам, – резко ответила я. Это было правдой, и лекари возненавидели меня за настырность и дотошность в этом вопросе.

Он усмехнулся:

– Да, наслышан. Только вот откуда столько внимания?

– Ты спас мне жить, – пожала плечами я. – К тому же не всегда нужен повод, чтобы переживать за хорошего человека. – Ворон прищурился и хотел уже что-то сказать, но я быстро вскинула руку: – Лучше помолчи и не порти мое мнение о тебе. В этом месте не так-то просто найти друзей или хотя бы соратников.

– Я тебе не соратник, – стальным, даже пугающим голосом ответил страж.

Я закусила губу. Опасные слова, Алиса, лучше помолчи!

– И раз ты так думаешь, – продолжал Ворон, – то хочешь, чтобы я отвел тебя к пойманным изгнанникам, я угадал?

– Вдруг я кого-то узнаю.

– У тебя отшибло память.

– Ну и что? Мало ли…

– Мало ли кого могли схватить! Эти ребята не из твоего рейта, поверь.

– Что? Откуда ты знаешь, где и с кем я жила? – шокированно воскликнула я.

Лицо стража напряглось, но он тут же ответил:

– Торговцы знают свою работу.

– Ты покупал информацию у торговца? Он был в моем рейте? Когда?