По ту сторону моря

Со дня моего выхода из комы прошло два месяца. Об изгнанниках, ушедших за море, не слышно ничего уже полгода. Полгода! Мои друзья, моя семья, они пропали, и не было никакой возможности узнать, что с ними произошло. Неужели они обнаружили что-то важное на том берегу? Нечто, что требует столько долгого изучения? Или они все еще едут в никуда на этом железном монстре? Или… об этом мне даже думать не хотелось, но все-таки… Что если они погибли? Двэйн, который приходит ко мне во снах, выглядит совсем как живой, он отвечает мне, задает вопросы и не говорит только об одном. Невольно в голову лезли дурацкие мысли: а что если это призрак старшего приходит ко мне? Что если он просто не хочет или не может сообщить мне о своей смерти и, возможно, о смерти остальных? В такие моменты я начинала задыхаться, и приходилось судорожно выискивать запрятанный в карманах пакет и прятаться в туалете, чтобы никто не заметил, как я пытаюсь не умереть от удушья. Двэйн, ты должен быть настоящей задницей, если так поступаешь со мной. Вы не могли, не могли бросить меня так просто… Я не верю, не хочу верить. Я надеюсь. Сейчас это единственное, что мне остается. Я не могу сбежать, я живу как в клетке под присмотром множества человеческих и компьютерных глаз. В здании ОБ трудно спрятаться, трудно что-то скрыть, и я все еще не знаю, как мне добраться до моря. Но пока я нахожусь в Объединениях, то не хочу тратить время зря. Смотри на это как на шанс, говорю я себе, шанс проникнуть в самое сердце системы и попытаться все изменить. Нет, я больше не хочу подрывать башни, та ночь, когда погиб Льюис, уже никогда не исчезнет из моей памяти. Может, это и хорошо. Я все еще ненавижу Советы, особенно некоторых личностей, но я не хочу войны. Как изменить мир без крови и хаоса, я пока не придумала и не знаю, возможно ли это, но очень хочу попытаться. В любом случае та жизнь, которой мы живем, больше не может такой оставаться.

Коридоры, коридоры, я уже успела выучить каждый поворот, но этот лабиринт белых стен всегда действует мне на нервы. Хорошо хоть, теперь за мной не ходят по пятам безмолвные стражники, чьи взгляды неприятно прожигают спину. Нет, конечно, мне не доверяют, но советники решили, что камер вполне достаточно, чтобы я вела себя примерно. Теперь живу в здании ОБ, у меня даже есть своя комната, и меня больше не держат в той пропахшей лекарствами камере. Не могу сдержать улыбки: я хорошо поработала за эти два месяца, мне удалось убедить их в своей покорности и даже удалось обмануть их психологические тесты. По правде сказать, это не так уж и сложно, когда четко представляешь, какую роль ты должна сыграть. Хотя, может быть, ответ кроется в другом – они не слишком стремятся меня поймать. Пока нет. Но как только это станет выгодно Советам, тест покажет то, что должен. Вне зависимости от реального результата. Не верю, что бывает по-другому.

При воспоминании о подарке Троя, об амулете с деревянным лисом, рука непроизвольно тянется к шее, но я вовремя обрываю себя. Теперь он запрятан где-то на просторах Пустоши. Но даже если бы он оставался при мне, не уверена, что смогла бы снова повесить его на шею. После нашей последней встречи с Троем что-то изменилось. Внутри тоскливо сжимается, когда я думаю о своем друге, и к горлу подступает ком. Ему нельзя приезжать в девятое Объединение, он открыто показывал свою привязанность ко мне, к изгнаннику. Это недопустимо. Я хотела бы знать, как он живет, хотела бы спросить, участвует ли он в облавах на рейты, но ответа знать не хочу. Мой друг – охотник, для него мы, Тени, – преступники и враги. Неужели он все еще так считает? Я скучаю по Трою, хочу увидеть его, но боюсь, что теперь мы живем в разных мирах, которым опасно пересекаться. Как больно от этого, будто теряешь какой-нибудь орган.

Я постучала – в эту дверь мне на разрешен доступ, поэтому приходится ждать. С той стороны послышался приглушенный писк, и в открывшемся проеме появился высокий мужчина. На вид ему около тридцати, он носит черные волосы до плеч, у него длинный и острый нос, пронзительный взгляд и типичная униформа стража – черная, как его волосы, с девяткой на левой стороне груди. Это Ворон. Впервые я встретила в Городе человека без имени. Он мало разговаривает, по крайней мере, со мной, и выражение его лица чаще почти ничего не выражает, так что мне сложно понять, что творится в его голове. Я пока не решила, могу ли доверять ему, и держусь с ним настороженно. На самом деле никогда не думала, что вообще смогу кому-либо доверять в ОБ, но, как оказалось, в жизни бывает всякое.

– Я к Рахель, – быстро произнесла я, и от пристального взгляда Ворона мне стало неуютно.

– Зачем?

– Меня прислали из отдела вещания, – я продемонстрировала стопку бумаг, – у них есть запросы, это срочно.

– Ее нет. Давай сюда, – он уже протянул руки, но я отшатнулась:

– Приказано передать лично. Ее брат здесь?

– Да.

– Тогда я поговорю с ним.

Ворон недоверчиво сощурился, но все-таки кивнул и пропустил меня внутрь. Не глядя, я проскользнула мимо и на секунду ощутила тепло и немного горьковатый травянистый запах, отчего-то придающий мрачной фигуре стража еще больше таинственности. Ворон вызывал во мне странное чувство, словно я вижу сразу двух людей: одного – внушающего чувство защищенности, а другого – скрытного и опасного. Это пугало меня, и я старалась держаться от стража подальше.

Длинная полутемная комната гудела от обилия компьютеров, тянущихся до противоположной стены ровными рядами. Каждое рабочее место отделялось высокой перегородкой, на столах лежали широкие панели с множеством кнопок, и кроме компьютера, лица работников освещались нависшими перед глазами экранами со слегка загибающимися в центр краями. Ощущение, будто так они пытались скрыть свои изображения от всяких любопытных глаз. Это место – движущая сила ОБ, ее язык, который объясняет всем остальным компьютерам Города, как работать с глупыми людишками, чтобы те не забывали про Закон и четко следовали системе. Проще говоря, здесь сидели программисты и, к своему счастью, именно здесь я нашла тех, кому смогла довериться.

– Привет! – я опустилась на свободное кресло, и парень недовольно скосил на меня глаза. В круглых линзах его очков промелькнуло мое размытое отражение.

– Что тебе опять тут нужно? – пробурчал он, снова отворачиваясь к своему компьютеру.

– Я тоже рада тебя видеть. Рахель скоро будет?

– Не знаю. Оставь свои бумаги и уходи.

Я внутренне усмехнулась. Рахель и Азриэль двойняшки – узкие лица, широкие носы с легкой горбинкой, темные глаза и кучерявые черные волосы. С Рахель мы быстро нашли общий язык, ее бунтарская душа рвалась куда-нибудь за пределы компьютеров, и к тому же она не доверяла Советам, будучи осведомленной об их делах чуть больше обычного жителя Города. Азриэль же не одобрял дружбы своей сестры с таким человеком, как я. Он был аккуратен в выборе друзей и боялся, что связь с бывшей изгнанницей навлечет на него и сестру неприятности. Конечно, он был прав, но я не могла запретить Рахель общаться со мной, да и не хотела на самом деле.

– Я должна с ней поговорить.

– Если это по делу, говори мне. Зачем тебя прислали? – в его голосе послышалось раздражение.

– Они хотят, чтобы вы состроили целое шоу из наших обращений.

– Наших?

– Тех, кто получил амнистию.

– Вы и так по двадцать раз на дню появляетесь на экранах, – он недовольно скривился.

– Как будто мне это нравится, но с Советами не поспоришь! Разве ты не должен радоваться, что они прикладывают столько усилий, дабы образумить Города и направить на пусть истинный всех, кто сомневается? Ты что же, сделался неверующим?

Он грозно взглянул на меня и прошипел:

– Помолчи ты! Услышат, не то подумают. Нам не нужны проблемы. И подобные оскорбления не должны звучать среди воспитанных людей.

– Воспитанных Советами людей, ты об этом? – с легкой усмешкой произнесла я, но Азриэль только снова сверкнул глазами.

– Что ты хочешь от Рахель?

– Она кое-что пообещала сделать для меня…

– Снова?! Когда уже это прекратится!

– Не забывай, Азриэль, она первая обратилась ко мне и предложила помощь! Я не хотела и не хочу подвергать ее и тебя опасности.

– Но ты это делаешь!

– Это только ее выбор. И от помощи я отказываться не стану, в этом месте у меня только враги кругом, а что-то нужно делать. Я не могу позволить Советам использовать меня!

– Умерь лучше свою гордыню!

– Дело вовсе не в этом! – я по-настоящему разозлилась. – Все, что происходит кругом, все, в чем я участвую, коснется сотен жизней, невинных жизней, пойми ты это, наконец! Неужели ты хочешь, чтобы я просто сидела и ждала, когда охотники уничтожат рейты?

– Мне это слово неизвестно, – он поморщился, словно я произнесла что-то непристойное. – Ты выбираешь не ту сторону, – тихо добавил парень, но его голос прозвучал нетвердо, и я внутренне порадовалась. Все-таки иногда я боялась, что из страха за сестру Азриэль может натворить бед. Однажды я уже столкнулась с подобным.

– Нет никаких сторон, есть только справедливость.

Наверное, это прозвучало чересчур пафосно, Азриэль закатил глаза и натянуто хмыкнул, но я была уверена, что мои слова не оставят его так просто.