По ту сторону закона

Пожалуй, мне ещё никогда не приходилось сталкиваться со столь неординарным проявлением заботы. А в том, что это именно она, сомневаться не приходилось… И всё же устоять перед соблазном и не проучить собеседника было выше моих сил.

— Ничего страшного, — тронутая до глубины души, я мягко улыбнулась. — Идея топить проблемы в алкоголе всё равно никогда не казалась мне здравой. К тому же с некоторых пор события далёкого прошлого меня не тревожат. В том числе — благодаря вашему участию… — робко добавила я. И тут же, испугавшись реакции мужчины на это смелое заявление, поспешила сменить тему: — Лучше подскажите, где мне найти убийцу. Вы ведь с ним знакомы?

— Да. И преотлично, — с непонятной горечью в голосе подтвердил хозяин. — Правда, из-за множества разногласий, в том числе в вопросах отношения к поступкам рядовых членов группировки, наши пути разошлись… Но когда-то я на него работал. Был, так сказать, его заместителем. Скажу больше — ты тоже с ним знакома. И, полагаю, гораздо ближе, чем тебе бы хотелось.

Намёк был достаточно прозрачен, чтобы внутри меня всё похолодело в предчувствии беды.

— Он и есть тот предатель в рядах организации?.. — предположила, облизнув пересохшим языком не менее сухие губы.

Неужели мой смертельный враг всё это время ходил где-то рядом?!

— Хуже. Он твой начальник.

И мир раскололся надвое.

17

— Николай Григорьевич?! — плюхнувшись на удачно подвернувшийся стул, шокированно переспросила я. — Не может быть!

Буквально несколько секунд назад меня трясло при одной мысли, что я много лет работала бок о бок с убийцей своих родителей — пересекалась в коридорах, ела в общей столовой, здоровалась, а то и вовсе перекидывалась парой ничего незначащих фраз… А теперь выяснилось, что он не просто маячил поблизости, периодически появляясь на горизонте, он ещё и указывал мне, что делать! Давал задания, отправлял на тренировки, поддерживал в стремлении найти обидчика… Хотя прекрасно знал, кто именно является объектом моей охоты!

— Нет, — я сбросила оцепенение и в упор посмотрела на собеседника. — Вы ошибаетесь. Это не он.

Тяжёлый укоризненный взгляд стал мне ответом.

— Но я никогда не видела у него татуировки! — единственное весомое доказательство непричастности Николая Григорьевича само сорвалось с языка.

Потому что в остальном возразить мне было нечего.

— А без рубашки ты его, значит, видела? — резонно усмехнулся мужчина.

Стоило сказать, что нет. Однако произнести это вслух, признав правоту собеседника, я почему-то не смогла… Впрочем, как и повторно обвинить хозяина во лжи.

Нам обоим катастрофически не хватало улик — и он прекрасно это понимал.

— К сожалению, мне неизвестно официальное имя Змея, которым он прикрывается по ту сторону закона, — помедлив, обронил мужчина. — Но я совершенно точно могу сказать, что ни одно внедрение в вашей организации не обходится без его одобрения. Чем Змей беззастенчиво пользуется, активно засылая агентов к наиболее упрямым соперникам…

Звучало убедительно. Вот только пустых слов всё равно было недостаточно, чтобы заставить меня изменить своё мнение. Пришлось снова промолчать.

— Знаешь, а ведь я сразу заподозрил в тебе представителя закона, — глядя в окно на заходящее солнце, с затаённой печалью протянул мужчина. — Думал, Змей отчаялся дождаться моего хода и пошёл ва-банк. Всё-таки официально мы по-прежнему относимся к нему, что мешает ему натравить на казино кого-нибудь серьёзнее проверочной комиссии без риска собственного разоблачения… Кстати, — мужчина внезапно посмотрел на меня. — А как ты поняла, что я не тот, кто тебе нужен?

— У вас татуировка другая, — вздохнула, заразившись обречённостью собеседника. — Более аккуратная.

Слишком горько оказалось застрять в шаге от исполнения кровавой мести… Вот только ошибиться было страшнее.

— Да, есть такое дело, — самодовольно улыбнулся хозяин. Но быстро взял себя в руки, вернувшись к официальному тону: — Вскоре после расправы над твоей семьёй Змей заставил всех скопировать его знак. Якобы для пущего единства. А по факту — банально перестраховался, будучи не вправе свести татуировку, которой так гордился. Иначе кто-нибудь наверняка заподозрил бы неладное и непременно обвинил бы его в трусости… Полагаю, и представителей организации послал на место преступления тоже он. Чтобы лично следить за ходом расследования… Странно, что, обнаружив живого свидетеля, он не уничтожил тебя, а зачислил в штат. Обычно он старается избавляться от людей, представляющих для него опасность… А тут, видимо, побоялся вызвать ненужные подозрения. Или решил, что долго ты не протянешь. Особенно если посылать тебя в самые горячие точки…

И мне сразу вспомнилось, как вначале моей карьеры Галина Викторовна, прикрываясь рекомендациями психологов (которые считали, что мной двигает исключительно стремление заглушить душевную боль), до хрипоты спорила с Николаем Григорьевичем, отказываясь отправлять меня на некоторые задания… И неизменно проигрывала, потому что начальство предпочитало прислушиваться к моим желаниям. Всегда. Но если тогда я принимала покровительство Николая Григорьевича как должное, не особо задумываясь над причинами его поступков — лишь бы поскорее набраться опыта и отомстить — то теперь до меня наконец-то дошёл весь ужас ситуации.

Нет, я и раньше понимала, какому огромному риску подвергалась из-за собственной глупости и, увы, вполне себе реализованных подростковых амбиций. И мне действительно несказанно повезло остаться в живых. Просто чудо, что я не совершила ни одного серьёзного промаха!

Нда. Пожалуй, тот факт, что меня не разоблачили в первые годы работы — до того, как я избавилась от своей психологической травмы — было сложно объяснить иначе, чем божественным проведением. В противном случае меня бы давно прикопали под корнями огромного дуба где-нибудь в непролазных дебрях глухого леса — на радость коварному Николаю Григорьевичу… Который, между прочим, с самого начала пользовался моим безграничным доверием и вообще практически заменил мне отца. Неудивительно, что сердцу было так трудно поверить в его предательство…

— Простите, — каким-то глухим, совершенно незнакомым голосом произнесла я, подняв подозрительно увлажнившиеся глаза на собеседника. — А можно мне попить?..

Как ни странно, возмущения не последовало.

Несмотря на определённо мешающее ему ранение, мужчина без лишних слов взял с сушки чистый стакан, набрал его и поставил передо мной, вновь отступив к окну. Хотя имел полное право послать меня куда подальше. Без малейшего зазрения совести. Тем более что раковина находилась ближе ко мне, чем к нему, а посуда и вовсе торчала у всех на виду — за стеклянными дверцами буфета. Но, по всей вероятности, я выглядела достаточно раздавленной, чтобы разжалобить даже матёрого преступника… Либо значила для него больше, чем смела надеяться.

— Вы сказали, что с первого взгляда распознали во мне оперативника, — промочив горло, я решила прояснить этот спорный момент, не откладывая глупые мечты в долгий ящик. — И всё равно подпустили меня к себе. Зачем?

А сама невольно затаила дыхание в предвкушении ответа, способного изменить мою жизнь…

— Привычка, — несколько виновато пожал плечами мужчина. — В отличие от Змея я стараюсь держать потенциальных врагов как можно ближе, чтобы иметь возможность влиять на события, происходящие вокруг. И он этим воспользовался. Знал, зараза, что как такового выбора вакансий у меня в казино нет, а всех официанток перед отправкой в зал я проверяю лично и не смогу устоять перед соблазном раскрыть твою чувственность. В конце концов, мне тоже нравится завоёвывать партнёрш. Только другими методами… Вопрос стоял лишь во времени, которое тебя понадобится, чтобы наткнуться на татуировку. И в другой ситуации я бы трижды подумал, прежде чем влезать в чужую партию — но распорядитель не оставил мне выбора. Он слишком трепетно относится к женским слезам, чтобы суметь пройти мимо рыдающей во дворе девушки. Мой отказ пустить тебя внутрь после вашего общения мог вызвать ненужные подозрения. Пришлось уступить.