По ту сторону жизни

И недоумение Бертика исчезло.

— Простите, виноват… не я, но поверенный… хотите, я ее вам подарю?

— Не стоит.

— Стоит, конечно же стоит… впредь я скажу своим людям быть внимательней…

Впрочем, картину со стены он снимать не спешил. Да и сомневаюсь, что дело дойдет до разговора… главное я поняла: Бертик сам на аукционах если и появлялся, то редко, исключительно ради поддержания репутации, предпочитая действовать через специально обученных людей… Обыкновенная практика. И в живописи он разбирается, пожалуй, не лучше моего.

— Это же Майнгольц? — с придыханием и толикой восторга выдохнула я, ткнув в другое полотно, где пятна были бурыми, а фон отдавал приятной глазу болотной зеленцой. — Удивительно… не думала, что его работы встречаются в частных коллекциях…

— У нас особые отношения, — Бертик встал за моей спиной и положил руку на талию. — И это подарок…

Старый мизантроп Майнгольц, помешанный на точности и стремлении возродить старую школу, проклял бы того, кто приписывал его кисти этакую ерунду. Но мне положено восхититься…

— Я могу вам показать и другие полотна…

Которые находятся в его спальне?

— Здесь я держу не самые ценные работы… все-таки, как понимаете, истинным шедеврам требуется особое обращение…

Вот так сразу и в постель?

Фи, как невежливо… Он меня за портовую девицу принимает? Я легонько шлепнула по ладони, которая сместилась с талии чуть ниже… да, задница у меня приличная, но это еще не значит, что всякие тут могут ее щипать.

Бертик сделал вид, что смутился. Я — что поверила в это смущение.

— А ваш брат… — Я коснулась ноготочком губ и опустила ресницы. — Он… мне показалось, он далек от живописи… и во обще не понимает сути красоты… он не возражает, что вы…

Кстати, если не ошибаюсь, то полотно с бурыми божьими коровками, расползшимися по осколкам кувшина, я уже видела у одной крайне состоятельной особы, известной в узких кругах коллекционеров. Интересно получается… леди Фелиция вряд ли поместила бы полотно в собрание, не освидетельствовав его…

— Кто? Норман? — Смешок. — Он ничего не смыслит в искусстве, но он не жаден, понимает, что таким образом я лишь укрепляю семейное состояние…

И снова меня за руку схватил. Его вообще не смущает, что я не совсем жива? Меня вот смущает, хотя раньше я как-то особой скромностью не отличалась, теперь же назойливое это внимание раздражает. Но раздражение стоит скрыть.

— …вкладываясь в предметы, стоимость которых в течение года удваивается, а то и утраивается.

А к леди Фелиции стоит заглянуть. Или не к ней?

— Вы так умны…

Грубо, но Бертик тает… Он трещит что-то о полотнах, перспективах и финансовых потоках, которые, несомненно, лишь окрепнут под его рукой… мне остается лишь вставлять отдельные фразы. Смотреть. Вздыхать. И восторженно охать… а еще подавить в себе желание немедля свернуть шею этому идиоту… он уже держал меня под руку и крепко так, по-хозяйски…

— …на Нормана и вовсе не стоит внимания обращать. Он на редкость бестолков и совершенно не способен ценить жизнь. И это лишь недоразумение, что именно он унаследовал состояние…

Здесь Бертик запнулся и поспешил скрыть оговорку за другими.

Готова ли я продолжить знакомство?

Несомненно.

Встретимся мы?

В самом ближайшем времени… и я буду с нетерпением ждать… быть может, завтра? В «Зеленом петухе» намечается вечеринка… для избранных… ограниченный круг приглашенных. И я приглашена.

Если с подругой?

Моим подругам будут бесконечно рады, естественно, если они хоть отдаленно столь же красивы…

А статуэтку я убрала в карман. Просто, чтобы проверить…

ГЛАВА 34

— Он мне не нравится, — заявил Диттер, когда мы покинули довольно-таки гостеприимный дом. И взгляд его не оставлял сомнений в том, кто из братьев пришелся ему не по вкусу.

— Хочешь, задержим? — Вильгельм был непривычно задумчив. Монк прижимал к груди кофр. И у меня возникало ощущение, что человек этот милостью божества видит куда больше, нежели говорит. Он же лишь слегка пожал плечами: мол, у каждого свой путь.

— На каком основании?

— Без оснований. Мы же инквизиция. Будем учинять зверства и впадать в средневековую истерию… — Вильгельм с трудом подавил зевок. — Он на самом деле мутный… а старший братец, что характерно, в упор не помнит, как попрощался с Нормой в тот день.

— Думаешь…

— Почти уверен.

— А еще он читал ту же книгу, что и та дуреха. — Я вытащила из кармана нефритовую фигурку. Величиной с большой ноготь, она была исполнена с удивительнейшим мастерством. Крохотный кролик с аметистовыми глазами. Сама нежность. Вот только…

— И не только читал…

— Подворовываешь? — поинтересовался Вильгельм, поднимая воротник. Дождь зарядил тягучий, нудный, из тех, которые отлично сводят с ума, поднимая в глубинах души самое мерзкое…

— Исключительно в интересах дела… заглянем еще к одному человеку.

— Знаешь, — Вильгельм шмыгнул покрасневшим носом и спрятал руки под мышки, — откуда у меня ощущение, что это она старший дознаватель, а не я?

Мейстер Ульгерштуттер, ювелир в седьмом поколении и слабенький маг, сила которого была созвучна камням, подтвердил мои опасения.

— Копия отменнейшего качества, — он положил кролика на весы. — Но это не умаляет того факта, милая Гретхен, что вам пытаются всучить подделку…

С одной стороны, Берти, конечно, не заявлял, что статуэтки эти родом из земель Циань, где их не просто вырезали, но и наделяли камень особыми свойствами. И что самое любопытное, в окружении иных фигур свойства усиливались в геометрической прогрессии… если правильно подобрать соседей. Великое искусство Сочетания — наука не из простых, ибо даже фигурки, созданные одним мастером из одного куска нефрита, далеко не всегда могли находиться рядом.

— Магии в ней нет…

Я кивнула. Что и требовалось доказать.

— У него подделки, — сказала я, когда мы покинули лавку. Через час. Но не могла же я оскорбить мейстера, не взглянув на новую его работу, а уж удержаться и не примерить тончайший, будто паутина, браслет, и вовсе было выше моих сил. И то, что стоил он пять тысяч марок… Девушка моего положения просто-таки обязана радовать себя. И мейстер считал так же, а потому, упаковав покупку, произнес:

— Фройляйн, чтобы вы знали, я не верю ни слову…