По воле богов

Я ничьему нытью внимать не буду.

Арман тебе дана неделя,

чтобы собраться и границу пересечь.

И всем урок!

Запомните, что ваша кровожадность не стоит даже малых свеч.

Я смотрела, как Первый лорд уходит с арены, и готова была завыть в голос. Изгнание?! Мой муж изгнан! Нас обрекли на новые муки. Князь Монтери вскочил, в немой мольбе протягивая руки в спину уходящего господина. Кривился мой отец, недовольный приговором. Но никто уже на нас внимания не обращал. Зрители покидали трибуны, обсуждая произошедшее. Люди бросились к застывшему Арману. Они окружили его, но Арман, мягко отстранившись, обернулся ко мне. В его взгляде читалась какая-то мрачная решимость. После скользнул взглядом по моему отцу, все-таки повернулся к своим, обнял князя и, ухватив за локоть достаточного худого молодого человека, потащил его куда-то за трибуны.

Мой отец поднялся с места, велел следовать за ним, Я в растерянности смотрела на своего супруга, но первый лорд схватил меня за руку и утащил из ложи. Впереди нас ждало небольшое столпотворение. Кажется, кто-то подрался на входе, и теперь спорщиков разнимали. Представители разных рас напирали, оттесняя меня от отца. Больше всего мне хотелось сейчас потеряться, чтобы только не возвращаться во дворец. И я позволила потоку уносить меня от тех, кто отказал мне в помощи.

Неожиданно послышалось недовольное ворчание. Я увидела, как зрители один за другим отступают под напором какой-то темной фигуры в плаще и капюшоне, накинутом на голову. Вдали раздался окрик отца. Он призывал меня, и я стиснула зубы, не желая выдавать себя. Но вот темная фигура в плаще поравнялась со мной, ухватила за руку, и сердце пустилось в забег. Рука была человеческой. Такой родной и любимой. Я позволила уводить меня все дальше и дальше. Мужчина расталкивал толпу, ведя меня следом. Вскоре мы оказались за пределами арены, он развернулся и прижал меня к себе. Я прошептала со счастливой улыбкой:

– Арман.

– Тебя без боя не отдам.

Перед нами остановился закрытый экипаж, на козлах которого сидел тот самый худой юноша. Арман открыл дверцу, мы нырнули внутрь, и экипаж, набирая скорость, помчался к городским воротам.

* * *

Арман скинул капюшон, и я увидела, насколько он бледен. Тут же осторожно стянула с него плащ и охнула, разглядывая раны. Но некоторые уже затягивались, значит, и нашу способность к восстановлению он тоже получил. Регенерация вампиров шла не так быстро, как у демонов, но все-таки тело восстанавливалось полностью. Арман слабо улыбнулся, его глаза закатились, и мой муж сполз мне на руки, теряя сознание. Я бережно устроила его на своих коленях и осторожно гладила по посеревшему лицу, по слипшимся от пота волосам.

– Все будет хорошо, мой милый,

сегодня не видать тебе могилы.

Экипаж тряхнуло, и Арман застонал. Я проверила ближайшие раны, от них уже остались лишь шрамы, но и они должны были исчезнуть в скором времени. После выглянула в окно, но так и не определила, куда мы едем. Да и какая разница, если мой муж рядом? Главное, с ним, а не от него. Мы объехали небольшой городок, приблизились к неширокой реке, и скорость экипажа стала замедляться. Уже переехав через мост, карета остановилась совсем, и чуть покачнулась. Друг Армана слез с козел. Он подошел к двери и открыл ее. Склонил голову в приветственном поклоне и нагнулся над моим супругом.

– Живой. И слава Мэйгрид Светлой!

Но весь изранен и в крови.

Целителя бы нам найти.

– Не нужно. В нем дремлет сила Пьющих кровь.

Его раненья заживают сами,

и скоро будет целым вновь.

– И правда заживают.

Как вовремя произошел обряд.

Невыносимо всех друзей терять, особенно подряд.

И Нерил наш уснул навеки,

он был веселым человеком.

Арман не бросил этот мир,

и будет править жизни пир.

Пусть даст богиня, так и будет.

– Отец мой бегства не забудет.

– Об этом не страдайте, леди.

Мы очень далеко уедем.

О месте том не всякий знает.

Арман от всех его скрывает.

Наследство матери покойной,

там тишь, да гладь, всегда спокойно.

А вам с любимым вашим мужем

и вовсе там никто не нужен.

Тогда продолжим же мы путь. Покину вас.

С Армана не спускайте глаз.

Он снова склонил голову и покинул экипаж. Через несколько мгновений мы снова тронулись. Бессознательное состояние Армана постепенно перешло в сон. Это было нормально. Его тело требовало отдых после восстановления. За окнами кареты темнело. И вскоре я могла смотреть на спокойные черты любимого только благодаря своему зрению. Нам, Пьющим кровь, свет не нужен. Только восприятие немного меняется. И я с интересом разглядывала Армана.

От открытых участков кожи шло легкое свечение. Я улавливала его тепло. Мы всегда чувствуем тепло живых организмов. Оно и давало это свечение, где более интенсивное, где менее. И мне нравилось вот так рассматривать мужа. Его красота приобретала какую-то таинственность. Залюбовавшись, я даже не заметила, как он пошевелился и открыл глаза. Просто почувствовала его взгляд и улыбнулась.

– Кровавой ночи.

Вот и открылись твои очи.

– Так вот откуда эти сны,

я слаще их не видел в жизни.

А то любимая со мной,

так нежно мужа обнимает.

И все кошмары прогоняет,

своею ласковой рукой.

Он сел, снял исполосованную рубаху и хотел выкинуть, но я остановила. Такой след оставлять было нельзя. Арман понял меня и просто кинул рубашку на соседнее сиденье. После осмотрел себя и удивленно присвистнул.

– Как дар велик моей любимой.

Меня ты наградила силой.

Я выжил только ей благодаря.

И как мне не любить тебя?

Мое прекрасное виденье ночи.

Тебя забыть? Не хватит мочи.

Он усадил меня к себе на колени и надолго приник к губам, заставляя забыть обо всем. О страхах за возлюбленного мужа, о том, что отцу его гордыня оказалась важней счастья собственной дочери, о страшном приговоре Первого лорда, о всех наших невзгодах и бедах.

– Ты на меня совсем не сердишься, любимый?

– За что?

– За то, что натворила, милый.

За глупую самоуверенность и слабый дух.

Из-за меня погиб твой близкий друг.

Арман отвернулся к окну, и я увидела, как он помрачнел.

– Не ты велела Нерилу сражаться,

не ты вогнала в сердце меч холодный.

То Элион, вампир ожесточенный,

излил на друга ненависть свою.

И пал наш Дорбери с мечом в руках,

как должен славный воин,

с врагом сражаясь в яростном бою.

Он был мне другом, братом, преданным душой.

Он жизнь готов отдать был за друзей.

И вот отдал,

не пожалел для безразличной смерти,

он даже младости своей.

Его оплакать мне не дали, и не увижу я,

как тело поглотит земля.

Из домена за смерть убийцы мерзкого изгнали,

и вынудили торопиться, пока жену не отобрали.