По запутанному следу: Повести и рассказы о сотрудниках уголовного розыска
Шрифт:
Я, конечно, понимаю, оценка эта — штука очень, как бы сказать, условная. Поди сразу скажи, как поведет себя в бою тот или иной малец. Вроде бы невозможно. И все-таки за абсолютную оценку я неизменно беру слова моего командира роты, Героя Советского Союза Владимира Массальского. Умер он после войны от старых боевых ран. Так вот он однажды, уж не помню сейчас по какому поводу, сказал:
— Хороший солдат получается только из хорошего человека.
Все годы после войны я работаю в милиции. И если мне удается какого-то шалопая вразумить, пристроить к делу, а потом услышать о нем хорошие отзывы и на работе, и от людей, окружающих его вне работы, я мысленно делаю себе пометочку — одним хорошим человеком
На вокзал мы с Виктором Сергеевичем идем вместе. Шагаем по мосту через сонную речку Клязьму, потом не торопясь через весь центр. Вечером этот маленький подмосковный город оживлен и многолюден. Молодежь заполняет тротуары и проезжую часть главной улицы, которая на вечер закрывается для машин.
Навстречу нам течет людской поток. Я то и дело слышу:
— Здравствуйте, Виктор Сергеевич!
Поминутно мы останавливаемся, вернее, останавливают Виктора Сергеевича: группа ребят, парень с девушкой, еще парень… Капитан каждому подает руку. Ребята раскрывают перед ним пачки сигарет. И так до самого вокзала.
— Откуда вы всех их знаете?
— Каждого по-разному, — уклончиво отвечает Виктор Сергеевич.
Мы расстаемся. Время уже к полуночи. Виктор Сергеевич уходит. У него опять неотложное дело. Вспомнилась его любовь к милицейской форме и слова: «Кто в милиции работает, тот бессменно на посту».
Иван Родыгин
Серьги с изумрудами
Утро выдалось ясное, безветренное. В открытое окно доносился щебет птиц и легкий аромат свежескошенной травы. Ничто не предвещало тревоги. И дежурный по районному отделу внутренних дел с удовольствием подумывал о том, что после дежурства непременно искупается и позагорает. Мысль об этом настолько была приятной, что звонок телефона показался ему просто неожиданным. Он взял трубку. Звонивший говорил взволнованно и очень путанно:
— Это районный отдел? Вы слышите? Тут человек в канаве, мертвый. Кто говорит? Теща моя говорит. Пошла она сегодня на станцию. Знаете, лавы там через канаву? Моя фамилия? Селезнев, я из второго Дачного поселка. Живу? Улица Чкалова, дом 18…
Дежурному стоило немало усилий, чтобы заставить Селезнева по порядку рассказать об услышанном от тещи. А когда он, записав все, положил трубку и снова машинально глянул в окно, утро уже не казалось ему таким лучезарным.
Не теряя ни минуты, дежурный по телефону доложил о полученном сообщении начальнику отделения уголовного розыска майору милиции Васину.
Вскоре следователь прокуратуры Дудин, врач Зорина, эксперт Чувашов, капитан милиции Воробьев и участковый инспектор старший лейтенант милиции Баранов были у тех самых лав через канаву, о которых говорил Селезнев. Возле канавы, как это всегда бывает в таких случаях, уже собрались несколько зевак. Следователь Дудин пригласил двух мужчин из числа собравшихся в качестве понятых, а остальных попросил разойтись. Извлекли труп из воды. Эксперт-криминалист и следователь сделали несколько снимков.
Это была молодая женщина. Каких-либо документов, удостоверяющих ее личность, не оказалось. Дудин и Зорина в протоколе осмотра зафиксировали все характерные приметы пострадавшей. Их оказалось немного. Ниже среднего роста. Брюнетка. Одежда — зеленое платье в белый горошек. На ногах босоножки под цвет платья. Возраст — примерно двадцать — двадцать два. Мочка правого уха разорвана. В области сердца небольшая проникающая рана. На спине елевой стороны родимое пятно
овальной формы. Пока следователь оформлял все необходимые процессуальные документы, Воробьев и Баранов опрашивали присутствующих местных жителей. Оказалось, что раньше пострадавшей никто не видел. Служебно-розыскная собака Дукс след не взяла.Судебно-медицинская экспертиза, куда было направлено тело, дала заключение, что смерть потерпевшей наступила в результате нанесения проникающего ранения в область сердца режущим предметом. Ранение является прижизненным. Разрыв мочки правого уха произошел также при жизни.
Экстренная оперативка представителей всех служб проходила в ленинской комнате. Ее проводил начальник районного отдела внутренних дел Григорий Федорович Семенов. Полковник не любил длинных речей и учил своих подчиненных краткости, четкости и точности. Он и сейчас остановился лишь на главном.
— Дело сложное, — сказал Семенов. — Личность потерпевшей нам неизвестна, и у нас пока нет никаких данных кого-то подозревать в убийстве. Но преступление должно быть раскрыто в короткий срок. Участковым инспекторам и сотрудникам уголовного розыска необходимо немедленно проверить всех жителей района, ранее судимых за опасные преступления, и установить, где они находятся сейчас. Взять на учет всех женщин, прописанных на частных квартирах.
В заключение он объявил состав опергруппы по раскрытию совершенного преступления. В нее вошли: заместитель по оперативной работе подполковник милиции Николай Михайлович Копылов, Аркадий Васильевич Васин, Александр Иванович Воробьев и молодой сотрудник лейтенант милиции Петр Петрович Ухлин.
Васин и Дудин ознакомили присутствующих с теми материалами, которые им удалось добыть за первые сутки. Каждому вручили фотокарточки потерпевшей, сделанные на месте осмотра трупа.
Прошло двое суток, а сотрудникам уголовного розыска ничего существенного установить не удалось. Неопознанный труп с разрешения следователя прокуратуры захоронили.
На третий день в кабинете Копылова раздался звонок. Звонил Воробьев.
— В деревне Лукино, — докладывал он, — проживает дважды судимый Сергей Иванович Швецов. Дома его нет уже третьи сутки. Жена, Полина Васильевна, утверждает, что он уехал в командировку. О приметах мужа она сообщила: широкоплечий, среднего роста, брюнет, передние зубы вставные, из белого металла. На правой щеке поперечный шрам. Одет в серые брюки и безрукавку в клеточку, босоножки коричневого цвета. В конце допроса Швецова с грустью произнесла: «Клянусь детьми, не знаю, где он. Неужто опять что-то натворил? А ведь клялся, что завязал навсегда…»
— А где работает Швецов? — спросил Копылов.
— В соседнем районе водителем самосвала.
— В какой организации?
— В стройконторе номер три.
— Звонил туда?
— Да, звонил. На звонки никто не отвечает. Придется поехать.
— Езжайте, не теряйте времени…
Во второй половине дня Воробьев докладывал из стройконторы номер три:
— Швецов действительно работает здесь водителем. Но вот уже четыре дня на службу не являлся. Ни в какую командировку его никто не посылал. Где он находится в настоящее время, в конторе никто не знает.
— Вот как! — невольно вырвалось у Копылова.
— Это еще не все, товарищ подполковник, — прервал его Воробьев. — Я с понятыми произвел осмотр автомашины Швецова. Машина исправна, вернулась на базу в девятнадцать тридцать семнадцатого июля. В кабине под сиденьем обнаружен самодельный нож с бурыми пятнами на лезвии. О результатах осмотра машины и изъятии ножа составили протокол.
— Это уже кое-что, — заметил Копылов. — Протоколы и нож передайте следователю Дудину. Я позвоню ему…