По зову сердца

— То есть от того, со мной ли Брэд?

Джинни перетащила кленовую качалку в угол комнаты, подальше от Лайзы, словно от той исходила зараза, и уселась в нее.

— Джинни, он не со мной.

— Ты хочешь сказать, что он не с тобой в библейском смысле или его просто нет в комнате?

— Сегодня утром он вылетел в Калифорнию.

Джинни кивнула:

— Это радует меня. Но на мой вопрос ты не ответила.

— Между нами все кончено, если ты это хотела услышать.

Да, именно это Джинни и жаждала услышать. Наверное, Лайза догадалась, какая тяжкая ноша свалилась у нее с плеч.

— Я видела много ваших фотографий, — сообщила Джинни. — В желтой прессе.

Лайза нервно усмехнулась:

— Всякий раз, как мы поворачивали головы, нас ослепляла вспышка.

— Как звезда телевидения, ты не могла рассчитывать ни на что другое.

Лайза пожала плечами:

— Брэд ничего не имел Против.

— О да, ему это, должно быть, нравилось. — Джинни сразу же пожалела об этих словах и почувствовала, что пропасть между нею и дочерью расширилась. — Итак, ты здесь.

— Джинни, мне нужно с тобой поговорить.

В комнате как будто сгустилось невидимое облако. А может, оно окутало сердце Джинни. Лайза еще не сказала ничего, но она уже знала: легче на душе у нее от этого разговора не станет.

— Брэд требует денег, — сообщила Лайза.

Джинни промолчала и одобрила свою выдержку. Она качалась в кресле, ожидая продолжения.

— Брэду нужны деньги. Очень большая сумма. Когда я отказала ему, он разозлился.

Джинни перестала раскачиваться. Не отрываясь она смотрела в глаза дочери.

— И он рассказал мне про тебя.

Джинни вцепилась в подлокотники. Плечи ее поникли.

— Про меня?

— Про то, что произошло между вами.

Это был жестокий удар. Тупой клинок вонзился в грудь Джинни, проникая все глубже и глубже — он разрывал каждый нерв. От боли она не могла даже плакать.

А Лайза сидела перед ней, скрестив на груди руки.

— Пожалуй, я не слишком удивилась. Просто мне было неприятно, что ты… Что еще при жизни Джейка ты вступила в связь с Брэдом.

Джинни закрыла глаза. Если она не в аду, то, во всяком случае, в чистилище, где вспоминается каждый совершенный грех.

Кресло скрипнуло.

Две женщины тяжело дышали, не глядя друг на друга.

А потом, осознав смысл сказанного Лайзой, Джинни открыла глаза и подалась вперед.

— Связь? Какая связь?

— Он мне все рассказал.

Джинни вскочила.

— Лайза, это была не связь. У меня не было связи с Брэдом Эдвардсом.

Лайза в изумлении уставилась на нее:

— Он говорил, что ты выбрила лобок и оставила узкую полоску.

Джинни отошла в противоположный угол комнаты, чувствуя, что вот-вот ее вырвет, и схватилась за живот. Во рту она ощущала вкус жареных гамбургеров, тушеных моллюсков и мороженого.

— Однажды ночью я была пьяна и потому позволила ему наброситься на меня. И тогда же в этом раскаялась.

Лайза отвернулась от нее. Джинни догадалась, что по щекам Лайзы текут горячие слезы.

— Так связи не было?

— Лайза, я напилась. Я знаю, это не оправдание, но все было именно так.

Тошнота начинала отступать.

Лайза молчала с минуту, потом повернула голову к матери:

— Газетчикам он намерен изложить все иначе.

Джинни помертвела.

— Брэд угрожал рассказать обо всем репортерам, если не получит от нас полмиллиона долларов, то есть он сообщит свою версию: будто бы у него была бурная связь с мачехой… матерью Лайзы Эндрюс.

— Он не посмеет, вонючий подонок! — в ярости завопила Джинни.

— Думаю, посмеет.

— Он же поставит крест на твоей карьере!

— Да, — тихо обронила Лайза. — Именно к этому Брэд и стремится.

Джинни почему-то усмехнулась:

— А еще он отомстит мне за то, что я унаследовала собственность Джейка.

Она опять прижала руки к животу. Похоже, эта боль никогда не утихнет. А ведь Джинни не заслужила такой участи.

По дороге к парому Джесс задержалась в «Тисбери инн». К счастью, в гостинице нашлась свободная комната. Джесс забронировала ее для Филипа на двое суток, поскольку он не сказал, сколько времени собирается провести в Вайнарде.

Солнце уже клонилось к закату, небо темнело, и над морем поднимался туман. Подойдя к «Черному псу», Джесс заглянула туда, решив перекусить, хотя голода не ощущала. Выпив стакан чаю и съев сдобную булку, она направилась на пристань, миновала длинный ряд автомобилей, поджидающих паром, зашла в небольшую беседку, стоявшую у кромки воды, присела на скамейку и попыталась разобраться в своих чувствах.

Отчаяние. Опустошенность. Растерянность. И безнадежные, горькие мысли о том, что ей не суждено встретить свою дочь.

Дочь, у которой уже есть ребенок.

Если только Мелани — та, кого она ищет.

Джесс посмотрела в сторону Кейп-Кода, города Фалмута, где жила когда-то мисс Тейлор.

Она не знала, почему не может прекратить поиски и жить как прежде.

Судя по тому, что говорил отец Ричарда, Мелани вполне счастлива. У нее есть дочь и любимая работа. Какое право имеет Джесс переворачивать ее жизнь?

Потом она подумала о Джинни и Лайзе. Об их конфликтах и стычках, похожих на те, что бывали у нее самой с Морой. Такие конфликты возникают, наверное, почти у всех людей. Джесс вспомнила, как яростно когда-то возражала Мора против того, чтобы она искала свою старшую дочь. Возможно, таким образом Мора боролась за выживание, за место в материнском сердце.

На глазах Джесс выступили слезы.

Раздался гудок парома. Увидев, как огромный железный зверь подходит к причалу, она поднялась, вытерла глаза и быстро зашагала.

Плавание на пароме чем-то напоминало Филипу поездку в нью-йоркском метро в часы пик, когда стальная махина несется к месту назначения, не встречая на своем пути препятствий, а люди в ее чреве расталкивают друг друга, стремясь занять место поудобнее.

Филип удивился, что его стала мучить морская болезнь. Ведь путешествие длилось всего сорок пять минут и не в открытом океане, а в бухте, похожей на озеро с приливами и отливами. Теперь, как и другие пассажиры, он ждал, когда откроют выход на пристань. В его небольшом чемоданчике лежала смена белья, чистая рубашка и спортивные трусы — на случай, если найдется время для пробежки. Филип не собирался долго задерживаться здесь; он хотел лишь потолковать с мистером Брэдли — так же, как недавно с Уильямом Ларриби. Тогда все наконец откроется, и Джесс перестанет сходить с ума. А он, Филип, вернется к своей жизни, в которой, правда, осталось мало хорошего, поскольку теперь в ней, очевидно, не будет Николь.

И вот матрос снял цепь, преграждавшую выход, и толпа устремилась вперед. Филип двигался вместе со всеми, зажатый между семейством азиатов (у каждого на шее висело несколько фотоаппаратов) и четой с черным Лабрадором на красном поводке. Филип не сводил глаз с молодой женщины в облегающих шортах цвета хаки, свежей белой футболке и в кепке с козырьком. Глядя на эту женщину, он старался не завидовать ее спутнику, но все же завидовал, представляя себе их дом с дубовой мебелью, сверкающим паркетом и пузатыми вазами, в которых стоят букеты цветов на высоких стеблях. От этих мыслей у него даже закружилась голова.