Победа века

Тяжело раненный, почти оглохший Ковригин пришел в сознание лишь через несколько дней в госпитале. Батырев был легко оглушен и ушел из танка последним. Кругом шла стрельба.

А потом по мостовой загрохотали танки. Они рассеяли гитлеровцев, и в эфир пошло печальное известие: «Погиб Гончаренко».

Пражские повстанцы вспомнили о первом танке, который вел на Кларове свой последний бой. Представители Праги обратились к советскому командованию с просьбой, чтобы «танк, который первым вошел в Прагу», оставить в городе на вечные времена.

Памятник был открыт 29 мая 1945 года…

Танк на Смихове — это прежде всего символ. Символ нашей признательности и уважения к тем, кто «пришел вовремя как легендарный рыцарь из древних сказаний».

«Руде право», 5 мая 1965 года».

Все пятеро членов экипажа танка № 23 стали почетными гражданами Праги. Деревня на Сумщине, в которой родился командир экипажа, переименована в Гончаренково. В Челябинске есть улица И. Г. Гончаренко.

А. Моисеев

Самые дорогие награды Ивана Бугрова. А. Моисеев

Парабеллум он предпочитал по многим причинам. Во-первых, безотказный. Прицельность хорошая. Семь патронов в обойме. Увесист, а потому хорош в рукопашной — можно оглушить и в каске. Это техническая сторона дела. А во-вторых, как назвать это чувство — желание бить немчуру ее же оружием? Как это они пистолет окрестили — «готовься к войне»? Вот и готовьтесь! На тот свет, по путевке Ивана Бугрова. Он вас на бой не звал, у него своих боев хватало.

Кто их звал? У каждого к всеобщей ненависти к незваным гостям была своя злость. Они же каждого от чего-то своего, кровного оторвали. Его, например, от футбола. Кому-то, может, и смешным покажется, а его понять можно. У него время уходило, золотые его денечки. Был он в самой отличной форме: главная ударная сила челябинской футбольной команды, надежда болельщиков, кумир мальчишек. Ах, этот восторженный рев стадиона: «Бугров, давай! Ванюша, навешивай!» Все у него было для центрфорварда. Но он-то знал, что ему уже за тридцать, а это возраст замены…

А сезон сорок первого складывался так удачно! Состав подобрался славный, сыгрались как по нотам. Чемпионы и призеры Урало-Сибирской зоны, замахивались они тогда на большее. И как сказать… Были у челябинцев на них надежды.

Под началом легендарного генерала В. И. Чуйкова в составе легендарной 8-й гвардейской армии он прошел путь освобождения от Сталинграда до Берлина. Их звали чуйковцами, и они гордились этим званием не менее, чем гвардейским. Мало их прошло от Сталинграда до Берлина. Велика честь называться чуйковцами, но велик и спрос. Их всегда бросали туда, где было труднее всего.

…Когда стали награждать орденом солдатской Славы (орденом, хотя и с виду медаль!), они дрались за никопольский марганец. Вот уж где фрицы стояли насмерть! У них выхода не было. За отход отсюда Гитлер определил им расход. Без марганца броню не сделать, а без брони — какая война? Ну а марганец Гитлеру больше негде взять. Вот и выковыривали фрицев из марганцевых рудников с ноября сорок третьего по февраль сорок четвертого.

В тех затяжных боях и заслужил он свою первую «Славу». Заветную солдатскую награду! Ни о чем так, как о ней, не мечтали тогда солдаты. Три «Славы», знали, приравниваются к Золотой Звезде Героя. И потом, знали они, как чтили в народе георгиевских кавалеров. А Звезды Славы — это те же советские «Георгии». Их кавалеры как бы переняли славу героев русской армии. Тогда это остро чувствовали!

…Задание у них тогда было обычное — доставить «языка». Ну да каждый поиск в особинку. Сотни было, а одинаковых ни одного. Та разведка была в глубокий тыл врага, здесь «языков» можно добыть более знающих, чем среди окопников.

Просочились через передовую без особого шума, прошли в тыл и затаились при дороге, хотя и трудновато это было сделать в степных местах.

Первым услышал Алексей Журавлев, лучший «слухач» во взводе, определил, что едут на повозке. Приготовились. А увидели, и как-то запал угас. На повозках восемь гансов, а их — четверо. Есть еще группа прикрытия, но она, как и положено, поодаль. Пропустить? Надо бы, но время горит, а дорога попалась какая-то неживая. Сколько лежат — эти лишь первые. Всем уж слышно: по-своему лопочут да кто-то на их любимой губной гармошке пиликает. Непуганый немец — похоже, на фронт прибыл только что. Такой «язык» интересен особо.

Как старший, решение Бугров взял на себя — беспечность обозников в помощь… Надо кому-то навстречу обозникам проползти. Там ложбинка была, а за ней куст полыни, можно укрыться. Больше негде. Вся соль в том, чтобы успеть до кустика добраться, пока не подкатили обозники. Не успеешь — будешь перед ними как голенький.

Пополз он и успел, а как успел, самому удивительно. Если бы соревнования по скоростному ползанию были, наверняка рекорд установил бы.

Дальше все сошлось. Миновали его обозники, а он как можно грознее: хенде хох — и гранату над головой. А то, мол, ко всем цум тойфел, — не захотели. А тут и ребята поднялись с гранатами. Сержант Попов, Иван Мельников, Бикструганов Баджи.

Пока фрицы поняли, что их вдвое больше, им шум нечем поднимать стало. Трое рванули было в сторону. Бикструганов их короткой очередью из шмайсера снял, так что особого шума не было. А тут и группа прикрытия приспела.

Пятерых вести под конвоем через передовую попробуй-ка, а хотелось бы. Пятеро куда больше знают, чем один или два. И что придумали: часть переоделась в немецкие шинели, часть в повозках прикрылась. Пленные под прицелом — и покатили к передовой.

Немцы пропустили, а свои в оборот взяли. Да так, что после того зареклись в немецкое переодеваться.

…Слава второй степени — это Висла. Лето сорок четвертого, начало августа. Они форсировали ее южнее Варшавы.

Форсировать вслепую не положено. Первыми на тот берег пустили взвод разведчиков Бугрова. Для связи дали радистов, для огневого прикрытия пару станковых — «максимок».

Перебрались с комфортом. Выделили им три резиновые лодки, а это тебе не плот! И вот что славно — ни выстрела по ним фашисты не сделали. Не заметили. Конечно, ждали их фрицы, готовились встретить, но, видно, не так скоро.

На левом берегу местность такая: свежий земляной вал, похоже, оборонительной полосы, однако незанятый; далее поле; за ним — на глазок метрах в шестистах — лесок.

Передали они по рации обстановку на тот берег, «максимки» установили на валу, а сами, разделившись на группы, двинулись через поле проведать, что в леску. Не вышло, сразу обстреляли, и тотчас же из-за деревьев выдвинулись восемь танков, а за ними автоматчики. Чтобы в засаде ждали их, не похоже. Скорее, шли занимать оборону на валу. Не успели, значит, и вал в помощь нам, а не им. Задержать бы их в поле!..