Победа вопреки Сталину. Фронтовик против сталинистов
Шрифт:
На следующий день я отправился с утра на Крымский мост и, уловив момент, когда вокруг не было людей, выбросил завернутый в тряпочку немецкий офицерский кортик и коллекцию наград вермахта. Моему товарищу Евгению Прохорову — мы вместе учились в Полиграфическом институте — не повезло. Он с войны привез немецкий пистолет «вальтер». Забыл человек запереть дверь в комнату, где он жил. Он в то время проводил ежемесячную чистку и смазку оружия. Сосед без стука вошел к Прохоровым и, тут же замерев на месте от удивления, стал подхалимски хвалить Женю за смелость. Он знал, что Прохоров служил в разведке. Через неделю разведчика «замели». В соответствии с Законом его осудили на пять лет лагерей за незаконное хранение оружия. [113]
113
Справка:
Многие фронтовики привезли с войны самые различные «сувениры» как память о прошлом: пистолеты, кортики, штык винтовочный, коллекцию конвертов, открыток, марок, монет, гербы городов, полевую карту, офицерский бинокль, пивные кружки, статуэтки, фотоаппарат, губную гармошку — всего не перечислить.
Один солдат привез с фронта свой «смертник». Не раз товарищи советовали ему выбросить эту штуку, которая могла якобы накликать смерть. А вот остался живым солдат, правда дважды ранен.
Органы докладывали наверх об изъятии у бывшего воинства оружия. Но за всеми и не уследишь. Приведу любопытный случай, о котором мне рассказали. Для водружения победного знамени на Рейхстаге заранее изготовили 60 флагов. Они находились во всех батальонах, которые подошли к зданию в Берлине. Одно из знамен пропало: его утащил офицер и, вернувшись на Родину, продал местному музею как «Знамя Победы». Аферу раскрыли, и бывшего лейтенанта посадили вместе с музейщиком, разделившим с ним гонорар.
В первые послевоенные годы вышел роман Юрия Бондарева «Тишина». Книга понравилась. Казалось, появился новый писатель-фронтовик, рассказавший о судьбе молодого человека, который с войны привез пистолет и заплатил большую цену за его применение в жизни. Бондарев написал много книг. Больше всего мне понравился его роман «Батальоны просят огня». Его экранизировали. К сожалению, писатель оказался скверным человеком, властолюбивым, сыгравшим далеко не благородную роль в годы перестройки.
Еще не замолкла война, но по личному указанию «Его», смершевцы, с помощью политорганов, перешерстили окопное воинство, выявляя «контрреволюционеров». Трудно поверить, но из армии в победном 1945 году изъяли многих храбрых, бывалых фронтовиков, которые, по мнению начальства, слишком самостоятельны, стали строптивыми гордецами. К сказанному добавлю — не помню случая, чтобы кто-либо из командиров, комиссаров, рядовых заступился за нашего брата.
В политотделе, где я служил, забрали рядового — Симку Кузяева. Любил парень анекдотить. Во время обыска личных вещей нашли дневник. Начальник политотдела — полковник Шилович — собрал всех офицеров и предупредил: «Не вмешиваться!»
В конце войны потрясающий эпизод произошел с заключенными красноармейцами. Внезапно их всех выпустили, вручили винтовки и отправили на штурм Берлина. В живых осталось немного. Но после войны их постарались выловить и отправить в ГУЛАГ — дотянуть до окончания срока.
К началу демобилизации (1946 г.) издали секретный указ, запрещающий фронтовикам после окончания войны селиться там, где бы они пожелали. Все демобилизованные из армии, независимо от чинов и званий, обязаны были вернуться в те места, откуда их призывали в армию, — так прежде всего удалось разбросать по стране миллионы людей. Вернуть в деревню крестьян, не допустить бегства сельской молодежи, закрыть дорогу тем, кто пожелал бы поселиться в крупных городах, не говоря о столице.
Поделюсь с читателем, каким образом отозвался и в моей жизни тот указ. В июне 1946 года меня демобилизовали. Я приехал к родителям в Москву и через несколько дней после приезда отправился в районное отделение милиции для получения гражданского паспорта. Именно об этом документе написаны слова: «Без бумажки — ты букашка, а с бумажкой — человек!»
В Советском Союзе без этой «бумажки» тебя не приняли бы на работу, не оформили бы брак, не похоронили бы отца или мать, не приняли бы на учебу. А между тем, припомним, как славил «серпастый и молоткастый» наш великий поэт — Владимир Маяковский…
Собравшись идти в милицию, я надел офицерский китель, правда без погон, нацепил
на него свои ордена и медали. Получился приличный иконостас. Милицейский чин не обратил на него никакого внимания. Прочитав мое заявление, он протянул мне текст указа, а затем, когда я его прочел, спросил: «Вы где призывались?»«В Кыштыме», — ответил я. Не дав мне договорить, что там я оказался случайно, он решительно заявил: «Вот туда и поезжайте. Там выдадут вам паспорт, пропишут, и живите себе на здоровье». Вроде бы на этом наш разговор закончился. На все мои доводы он лишь молча кивал на документ с указом, лежавший на столе.
Растерянный победитель пришел домой. Обращение в городскую милицию закончилось тем же отказом. Я получил «от ворот поворот». Что делать? Рассказал маме. Она обещала помочь. Верно, через неделю посоветовала вновь пойти к тому же милицейскому чину. Через день я получил новенький советский паспорт, затем меня прописали на площади папы, и я стал гражданином Москвы.
Лет через десять мама мне открыла секрет моего паспортного «волшебства». Оказывается, паспортистка нашего дома была близка с милицейским начальником паспортного стола. Она попросила маму привезти ей домой два мешка рыночной картошки. Мама выполнила ее «просьбу», ради этого заложила свое обручальное кольцо в ломбард.
Когда мама пришла к паспортистке сообщить, что «все в порядке», девчонка ей сказала вот что: «Не вините моего Анисима. Он приличный мужик, но начальство заставляет его так себя вести: уж больно много понаехало в столицу евреев. Ваш сын хоть еврей, но человек заслуженный». Что могла мама ей в ответ сказать?..
Обухом по голове
Война постепенно уходила в прошлое. Люди, кто как мог, приспосабливались к наступившей наконец мирной жизни. Крестьяне, поохав и поплакав с матерями, отцами и дедами, принялись за «старую» проклятую колхозную жизнь. Что собой представляла в первые послевоенные годы деревня? Об этом правдиво рассказали через двадцать-тридцать лет после окончания войны так называемые писатели-деревенщики: В.Распутин, В.Белов, Ф.Абрамов…
По всей стране открыли многочисленные курсы по освоению самых необходимых профессий. Развернули техническое заочное образование, среднее и высшее, без отрыва от производства. Открыли средние школы для взрослых. Миллионы фронтовиков загнали в систему политического просвещения.
Страна была разрушена. Об этом рассказано много и достаточно. Цифры и факты широко известны. Три миллиона военнопленных, немцев и японцев, восстанавливали разрушенные города и села. На самых трудных участках работали бывшие русские военнопленные и тысячи астер-байтеров, собранных в рабочие батальоны.
Коротко о первых шагах после демобилизации из армии. Поступил учиться в Московский заочный полиграфический институт, [114] на редакторский факультет. Почему в заочный? Я предполагал учиться и работать. Однако отец мне сказал: «Пока я могу — буду тебе помогать, главное — учись и поскорее обрети профессию. Ты заслужил на это право». И я старался учиться.
114
Справка: в 1960 году Московский заочный полиграфический институт был объединен с Московским полиграфическим.
Мои занятия порой можно было сравнить с марафоном. Я осваивал предмет за предметом и сдавал досрочно зачеты и экзамены, курс за курсом. Слушал лекции в университете, посещал выступления крупных ученых в Политехническом музее. Но главным местом моей жизни в те годы стала старейшая московская библиотека — «Историчка», в Староспасском переулке.
Ровно в 9 утра я входил в здание «Исторички» с первыми читателями и с последними ее покидал.
За три года я перечитал кучу лучших книг мировой и русской классики. Моими кумирами стали Стендаль, Бальзак, Томас Манн, и конечно, Пушкин и Гоголь. Стал собирать свою библиотеку, но это оказалось невероятно сложным. В книжных магазинах продавали в основном пропагандистскую литературу, восславлявшую партию и Сталина. Приобрести приличную книгу тогда можно было только на черном рынке, но это было мне не по карману. Случайно посчастливилось: я приобрел по дешевке первую свою книжку — сборник рассказов Чехова — у пьяного мужика.