Победитель (Лунная трилогия - 2)
Шрифт:
Он сам не мог объяснить себе, что с ним произошло, должно быть, из глубин подсознания что-то выплыло наверх при этом неожиданном сообщении.
Перед заходом Солнца он еще совершал с людьми молитвы, читая слова последнего пророка Тухейи, как раз те, которые несколько минут назад напомнила ему девушка... Он делал это ежедневно всю свою долгую жизнь, с тех пор как стал жрецом - и также верил с детских лет, наученный своим отцом первосвященником Бормитой, что Старый Человек, который некогда жил среди них и много веков назад вернулся на Землю, возвратится снова молодым человеком, чтобы спасти свой народ. Эта вера была для него такой простой и очевидной. Он даже не задумывался над ней и никогда не обращал внимания на доводы "ученых", которые утверждали, что история о земном происхождении людей, живущих на Луне, обычная, созданная в течение веков легенда, что никакой "Старый Человек" никогда не существовал, и
Его мягкости не мог понять монах Элем, глава ордена Братства Ожидающих, и он не раз посмел ругать его через послов за недостаток усердия в священных вещах - но разве не он, Малахуда, был господином всего населения лунных жителей в древней столице первосвященников у Теплых Озер? Ему надлежало судить, а не быть судимым. Это скорее он мог заклеймить Элема и вместе с ним все Братство Ожидающих как явных еретиков, которые каждый день сулили приход Победителя, не принимая во внимание то, что все пророки обещали его в будущем... Он был также недоволен тем влиянием, которое Братья имели на людей. Они, правда, никогда не покидали своего местопребывания в Полярной Стране, орден им запрещал это, но каждый год (так странно: "годом" на Луне называется период, попеременно в двенадцать и тринадцать дней по семьдесят два часа, соответствующий времени прохода Солнца через зодиак; говорят, что такое деление времени люди принесли с собой с Земли), так вот, каждый год, особенно в двенадцатый день, который является священным и памятным днем ухода Старого Человека, в Полярную Страну отправляются толпы пилигримов, дающие Братству Ожидающих достаточно возможностей влиять на народ.
Не во власти Малахуды было запретить это паломничество, освященное вековыми традициями, хотя он с неудовольствием наблюдал за тем, как Братство разлагает народ и отвлекает его от реальной жизни, обещая скорое появление Победителя...
Конечно, и он, Малахуда, непоколебимо верил в приход Победителя, но ему всегда казалось это чем-то весьма отдаленным, чем-то, что только обещается, и если бы его кто-то спросил: допускает ли он возможность этого Прихода в течение его собственной жизни?
– он бы наверняка расценил подобный вопрос как нарушение догмата, обещающего, что Приход совершится, в будущем... Ведь пророк Рамидо четко сказал: "Не наши глаза и не глаза сыновей наших увидят Победителя - но после нас придут те, которые лицом к лицу встретятся с ним". И что же, что пророк Рамидо умер больше ста лет назад?..
Так было до вечера вчерашнего дня. Он как раз закончил молитву вместе с народом и еще стоял на широкой террасе перед храмом, спиной к заходящему Солнцу и морю, подняв руку для последнего благословения и произнося древние слова: "Он придет!" - когда среди толпы людей почувствовал какое-то движение и беспокойство. Стоящие ближе ответили ему обычными словами: "Придет воистину...", но те, которые стояли дальше, оборачивались назад, указывая руками на странную группу, которая быстро приближалась к храму.
Малахуда посмотрел туда и задумался. Среди небольшой группы людей шли, а скорее бежали, двое из Братьев Ожидающих. Он издали узнал их по открытым выбритым головам и длинным серым одеяниям. Неподалеку стояла повозка, запряженная собаками, на которой они, повидимому, сюда прибыли. Уже само появление этих монахов, никогда в течение всей жизни не покидающих своего местопребывания, было чем-то неслыханным, но удивление старого жреца еще больше возросло, когда он увидел, как они себя ведут. Он смотрел на них и думал, что перед ним безумцы, не смея предположить, что они выпили монашеского вина, не знающего себе равных, особенно во время бракосочетаний. Они передвигались каким-то странным шагом, как бы танцуя, взмахивали руками и с разгоряченными лицами бросали вокруг какие-то возгласы, смысла которых он не мог издали уловить. А народ внизу слышал их и, видимо, понимал, потому что вся толпа вдруг двинулась к прибывшим беспокойная, ошалевшая и кричащая, так что вскоре Малахуда один остался на ступенях перед храмом на опустевшей площади. В ту же
минуту, однако, возвращающаяся толпа волной нахлынула на него. Он не мог понять, что произошло, видя вокруг себя лица, охваченные какой-то безумной радостью, поднятые руки и сотни открытых и кричащих ртов: весь народ кинулся теперь на ступени, а впереди шли оба Брата, которых почти несли на руках, и которые кричали, плача и смеясь:– Он пришел! Он пришел!
Он не понимал и долго еще не мог ничего понять, хоть Братья объяснили ему, что исполнилось Великое Обещание, наступило время, назначенное пророками, потому что накануне в час, когда в Полярной Стране Солнце встает над темной Землей, к своему народу вернулся Он, Старый Человек - помолодевший и лучезарный, Победитель и избавитель!..
"Братья Ожидающие" уже перестали существовать, теперь они - "Братья Радостные". Их по двое разослали с хорошей новостью по всем лунным племенам, на берег Великого Моря и в глубь суши, возвещать приход Победителя, конец всякого зла и избавление от шернов и морцев!
А за ними вместе с Элемом и еще несколькими оставшимися Братьями идет Он сам, Победитель - и когда взойдет Солнце и вспыхнет новый свет, Он появится перед людьми здесь, на берегу Великого Моря...
Так говорили Братья, когда-то Ожидающие, а теперь уже Радостные, а весь народ перед первосвященником смеялся и плакал, в танцах и криках прославляя Всевышнего, который выполнил данное пророками обещание.
Малахуда поднял руку. Радостное безумие, как волна, в первую минуту охватило и его. Старческая грудь переполнилась чувством невыразимой трогательной благодарности за то, что именно сейчас, во времена жестокого притеснения и горьких невзгод, пришел Победитель глаза у него затуманились слезами, а горло перехватил спазм... Он закрыл глаза руками и расплакался перед людьми на ступенях храма.
Народ с уважением смотрел на слезы первосвященника, и он
долго стоял, закрыв лицо и опустив голову на грудь... Перед ним мысленно прошла вся его жизнь, все заботы и радости - все, что он видел своими глазами: бедствия и несчастья людей, угнетение, которое он старался смягчить, повторяя святое, теперь уже исполнившееся Обещание... Какая-то страшная тоска заняла в его сердце место первоначальной радости.
– Братья мои! Братья...- начал он, протягивая дрожащие от старости и волнения руки к возбужденной толпе... И внезапно почувствовал, что не знает, что ему говорить. Он ощутил какое-то головокружение, напоминающее испуг, глубоко вздохнул и снова закрыл глаза. В голове у него царил хаос, из которого отчетливо выделялась только одна мысль: "Теперь все будет иначе!" Он чувствовал, что теперь все будет иначе, что вся вера, основанная на Обещании и ожидании попросту с этой минуты перестает существовать и на ее место приходит что-то новое, совершенно незнакомое...
Народ танцевал вокруг с радостными веселыми криками, а он, первосвященник, в эту великую и радостную минуту чувствовал странное болезненное сожаление обо всем том, что было: об этих молитвах, которые он проводил, о вере, об ожидании, что наконец наступит день, что появится свет...
И неизвестно почему, он вдруг подумал, что Братья Ожидающие лгут. Он сразу отогнал от себя эту мысль, потому что почувствовал надежду и желание, чтобы это было так. Он стиснул грудь руками и склонил голову, в душе раскаиваясь в своем недоверии, но мысль все время возвращалась, нашептывая ему в ухо, что он, первосвященник, является хранителем веры, и ему нельзя принимать на слово сообщения, потрясающие ее основание...
Осознание своих обязанностей внезапно вернулось к нему, взяло верх над всеми иными чувствами и вернуло ему внутреннее равновесие. Он нахмурил брови и быстро взглянул на посланников. Однако они, люди простые, скромные и необразованные, сидели теперь на ступенях у его ног, утомленные путешествием и радостными криками - и с фанатичным огнем в глазах, охрипшими голосами тянули какую-то старую песню, состоящую из пророчеств, которые сегодня уже сбылись... Сердца их, чистые и ясные, наполненные радостью, не ощущали того душевного разлада, который охватил верховного властителя людей.
"Со звезд пришли люди! Так говорил Старый Человек!" - пел Абеляр, согнутый годами и трудами на пользу ордену.
"И когда-нибудь туда вернутся! Так говорил Старый Человек!" - вторил ему радостный молодой голос Ренода.
"Ибо придет Победитель и народ свой спасет!"
"Придет воистину! Будем радоваться!"
Народ тем временем уже поднялся на ступени храма и окликал первосвященника по имени, недовольный его долгим молчанием Нестройные голоса то требовали от него каких-то действий, то жаждали снова услышать подтверждение радостного события, то требовали, чтобы он отворил двери храма и собранные веками сокровища раздал людям в знак того, что Обещание сбылось и отныне на Луне должно царить веселье.