Победитель остается один

Ее наставница рассмеялась:

– Да мне и нечего говорить, кроме того, что я обожаю свою работу. Мне тридцать восемь лет, я в разводе, детей нет, есть связи и знакомства, позволяющие жить не роскошно, но вполне достойно. Кстати, хотела бы добавить: если все пойдет как надо, ты никогда, никогда не веди себя как человек, которому его профессия позволяет выжить… Даже если это будет так. Если не последуешь моему совету, система будет легко манипулировать тобой. Разумеется, я использую твои снимки и заработаю на них. Но сейчас настойчиво советую тебе обзавестись профессиональным агентом.

Жасмин снова закурила: «Сейчас или никогда».

– Знаешь, почему я сумела проявить свой талант? Потому что случилось такое, чего я и представить себе не могла: я влюбилась в женщину, которая захотела быть рядом со мной, помогать мне на первых порах, которая своей нежностью и своей непреклонностью смогла дать выход всему, что пряталось в глубоких кладовых моей души, – и самому лучшему, и самому скверному. И сделала это не психоанализом и не долгими уроками медитации – как пыталась сделать моя мать, – а всего лишь…

Она замолчала. Ей было страшно, но надо было продолжать: теперь уже нечего было терять:

– …с помощью фотоаппарата.

Время вдруг остановилось. Исчезли звуки, люди перестали сновать, стих ветер, дым сигареты будто заледенел в воздухе, погасли все огни – и лишь две пары встретившихся глаз блестели с каждой секундой все ярче.

– Готово, – говорит гримерша.

Жасмин встает и смотрит на свою подругу, которая ходит по уборной, не присаживаясь – поправляет складки, подбирает аксессуары. Волнуется, наверное: ведь это ее показ в Каннах, и если все пройдет хорошо, она сможет заключить с бельгийским правительством выгодный контракт.

Жасмин хочется подойти, обнять ее, успокоить. Сказать, что все будет хорошо – не хуже, чем прежде. И услышать в ответ: «Тебе девятнадцать лет, что ты знаешь о жизни?»

А она скажет на это: «Я знаю, на что способна, да и ты это знаешь. Я знаю, что переменило наши жизни в тот день, три года назад, когда там, на вокзале, ты подняла руку и нежно прикоснулась к моей щеке, помнишь? Мы обе тогда испугались. Но сумели совладать с этим страхом. Благодаря этому я оказалась здесь, а ты, помимо того что осталась превосходным фотографом, смогла исполнить свою давнишнюю мечту – придумывать новые модели одежды».

Но Жасмин удерживается: когда просишь кого-нибудь успокоиться, тот обычно начинает волноваться еще сильнее.

И отойдя к окну, она прикуривает очередную сигарету. Да, она много курит, но что ж поделаешь? Это ее первое крупное дефиле во Франции.

4:43 PM

Стоящая в дверях девушка в черном английском костюме и белой блузке спрашивает ее имя, сверяется со списком, просит подождать немного – апартаменты пока заняты. Рядом ожидают двое мужчин и девушка – на вид еще моложе, чем она.

Все стоят в чопорном молчании. А сколько придется ждать? И что там происходит?

Габриэла задает эти вопросы самой себе и получает два ответа.

Первый: «Да сколько надо, столько и будешь». Габриэла-оптимистка вынесла и пережила достаточно, чтобы попасть в звезды, и теперь должна думать об оглушительной премьере, о приглашениях, путешествиях на частном самолете, об афишах, расклеенных во всех столицах мира, о репортерах, несущих круглосуточную вахту перед ее домом, расспрашивающих, как и в каких бутиках она одевается, и кто тот мускулистый рыжеволосый мужчина, с которым ее видели в ночном клубе. О триумфальном возвращении в родной городок, о подругах, взирающих на нее с завистливым восхищением, о благотворительных проектах, в которых будет участвовать.

Второй голос напоминает, что Габриэла-оптимистка вынесла и пережила достаточно, чтобы попасть в звезды, но теперь идет по лезвию бритвы, рискуя соскользнуть влево или вправо и упасть в пропасть. Потому что Хамид Хусейн даже не подозревает о ее существовании, и никто еще пока не видел ее в большом вечернем макияже, и платье наверняка не подойдет по размеру – придется ушивать или надставлять, и в результате она опоздает в «Martinez». И ей уже двадцать пять лет, и вполне возможно, на яхте уже остановили выбор на другой претендентке, передумали, а может быть, с самого начала решили переговорить с двумя-тремя девицами, поглядеть, кто из них сумеет выделиться из толпы, пригласив всех трех на вечеринку, причем так, чтобы ни одна не догадывалась о том, что у нее есть соперницы.

Паранойя какая-то.

Да нет, не паранойя, а всего лишь реальность. Помимо всего прочего, хотя Джибсон и Звезда участвуют только в самых значительных проектах, успех все равно не гарантирован. И если дело не заладится, виновата во всем будет только она. Снова явился ей призрак Безумного Шляпника из «Алисы в Стране чудес». Она бездарна. И до сих пор ничего важного не случилось в ее жизни, несмотря на непрестанные усилия. С той минуты, как она оказалась в Каннах, она не присела: разносила свои дорогущие портфолио по компаниям и актерским агентствам, но в результате попала только на один кастинг. Будь у нее талант, не ее бы пробовали на роль, а она бы их себе выбирала. Слишком занеслась она в своих мечтаниях и скоро ощутит всю нестерпимую горечь поражения, и будет оно тем горше, что настигнет ее на самом пороге удачи, когда до славы и успеха осталось всего чуть-чуть…

«Я притягиваю негативную энергию. Просто чувствую эти волны. Надо прийти в себя».

Но не может же она заняться йогой перед женщиной в строгом английском костюме и тремя коллегами. Надо отогнать этот негатив, но сначала понять – откуда он? В ту пору, когда ей казалось, что ничего не получается из-за чьей-то зависти, она много читала об этом и убедилась непреложно: какая-то актриса, которую некоторое время назад пробовали и отвергли, в этот момент концентрирует всю свою энергию, чтобы все-таки получить роль. Да, Габриэла чувствует ее враждебное поле, и значит, это правда! Единственный выход – оставить разум в этом коридоре и броситься на поиски своего Высшего Я, нерасторжимо связанного со всеми силами Вселенной.

Габриэла глубоко вздыхает, улыбается и говорит себе: «Сейчас я распространяю вокруг себя энергию любви, она – мощнее сил тьмы, и Бог, обитающий во мне, приветствует Бога, обитающего во всех жителях планеты, даже тех, кто…»

Громкий смех прерывает ее мысли. Из распахнувшейся двери номера вываливаются гурьбой несколько юношей и девушек, а с ними – две знаменитости, и весело направляются прямо к лифту.

– Ваша очередь, – обращается к Габриэле девушка-администратор.

«Медитация напрасной не бывает».

Она улыбается, но, переступив порог, замирает: апартаменты кажутся сокровищницей – очки разных фасонов и моделей, вешалки с платьями и костюмами, сумки всех видов и размеров, обувь, чулки, часы, ювелирные изделия, косметика и электроника. Навстречу ей идет белокурая дама с висящим на шее телефоном и списком в руке. Сверившись с ним, она просит Габриэлу следовать за ней.

– Времени у нас немного. Давайте прямо к делу.

Они движутся по одной из комнат, и Габриэла видит новые сокровища: высшее проявление роскоши и гламура, которыми она прежде только любовалась в витринах, зная, что если они ей и достанутся когда-нибудь, то лишь из «вторых рук».