Победитель остается один

Габриэла вспоминает совет агента – соглашайся на все. Берет протянутую ей ручку и быстро подписывает отмеченные страницы. Ей нечего, абсолютно нечего терять. Если какие-то параграфы ущемят ее интересы, она всегда может оспорить их в суде, сказав, что ее вынудили подписать. Но прежде надо сделать то, о чем она всегда мечтала.

Женщина подхватывает страницы и исчезает, не попрощавшись. «Микеланджело» разбирает свое оборудование, предаваясь горестным думам о несправедливом устройстве этого мира, где его труд не оценивается должным образом, где вечно не хватает времени, чтобы все сделать по своему вкусу, а если что пойдет наперекосяк, винить в этом будут его. Андрогин ведет ее к дверям номера, смотрит на часы – на циферблате Габриэла замечает изображение черепа – и впервые за все это время размыкает уста:

– Еще три минуты. Нельзя в таком виде выходить из отеля на всеобщее обозрение… Я провожу тебя до машины.

Ее вновь охватывает напряжение: она уже не думает ни о лимузине, ни о Звезде, ни о ступенях. Ей страшно. И чтобы отвлечься, она спрашивает:

– А что это за апартаменты? Почему здесь столько всякой всячины?

– Включая сафари в Кении. – Андрогин показывает куда-то в угол, и Габриэла только сейчас замечает плакат какой-то авиакомпании и стопку конвертов на столе. – Бесплатно, как и все здесь, кроме одежды и аксессуаров.

Кофемашины, электроника, сумки, часы, бижутерия, тур на сафари… И все это – даром?

– Я знаю, о чем ты сейчас думаешь, – слышит она не мужской и не женский, а будто принадлежащий инопланетянину голос. – Да, все даром. А точнее говоря, поскольку даром в этом мире не бывает ничего, – на основе честного обмена. Ты находишься в одной из многих «Комнат подарков», снятых в Каннах на время фестиваля. Избранные приходят сюда и могут взять все, что их душе угодно: эти люди будут появляться в блузке от А, в очках от В, принимать других важных особ у себя в гостях и после вечеринки варить им кофе, приготовленный в новой модели кофеварки. Свои ноутбуки они носят в сумках от С, пользуются кремами от D и чувствуют свою значительность оттого, что обладают чем-то исключительным и пока еще не поступившим в специализированные магазины. В бассейн пойдут с бижутерией от Е, сфотографируются в поясе от F – ни одного из этих товаров пока еще нет на рынке. А когда появятся, Суперкласс уже проведет необходимую кампанию, и простые смертные потратят свои сбережения на покупки. Проще некуда, моя дорогая. Производители предоставляют образцы, а избранные превращаются в ходячую рекламу. Но ты не радуйся раньше времени: тебе туда пока еще доступа нет.

– Ну, а при чем тут сафари в Кении?

– Есть ли реклама лучше, чем супруги средних лет, пребывающие в восторге от своих приключений в джунглях, наснимавшие сотни фотографий, направо и налево рекомендующие такой эксклюзив? Все их друзья тоже захотят испробовать это. Повторяю: даром в этом мире ничего не бывает. Ну, ладно, три минуты прошли, пора спускаться и готовиться к восхождению по лестнице.

…Их ожидает белый «Maybach». Шофер в фуражке и перчатках открывает дверцу. Андрогин дает последние наставления:

– Про картину забудь, ты поднимаешься по ступеням не ради нее. Когда будешь наверху, поздоровайся с директором фестиваля, с префектом, а войдя во Дворец, сразу иди в туалетную комнату на первом этаже. По коридору до конца, там – налево и выйдешь в боковую дверь. Там тебя будут ждать. Тебя узнают – мы предупредим, как ты одета. Тебя снова причешут, подкрасят и дадут немного отдохнуть на террасе. Оттуда я тебя заберу и провожу на гала-ужин.

– А режиссер и продюсеры не обидятся?

Андрогин пожимает плечами и своей странной, пританцовывающей походкой возвращается в отель. Фильм? Фильм не имеет ни малейшего значения. Главное – это:

Подняться по ступеням!

Это означает, что она пройдет по красному ковру в самый верхний эшелон славы, туда, где соберутся все знаменитости из мира кино, моды, искусства, и фотографии их, разосланные агентствами в четыре стороны света, появятся в газетах и журналах всего мира.

– Кондиционер работает нормально, мадам? – учтиво осведомляется шофер.

Габриэла молча кивает.

– Если угодно, в консоли слева от нас – охлажденное шампанское.

Габриэла, вытянув руки как можно дальше, чтобы случайно не залить платье, откупоривает бутылку, наливает, выпивает залпом и тотчас вновь наполняет хрустальный бокал. Любопытные прохожие пытаются понять, кто же это сидит в огромном лимузине с затемненными стеклами, мчащемся по резервной полосе, запретной для других машин. Очень скоро она и Звезда будут стоять рядом на красной дорожке, и это будет означать начало не только невиданной карьеры, но и немыслимо прекрасной истории любви…

Габриэла – существо романтического склада и тем гордится.

Она вспоминает, что свою одежду и сумку оставила в отеле «Hilton». Ключа от номера у нее нет. Пойти ей по окончании празднества некуда. Впрочем, если бы она когда-нибудь вздумала рассказать в книге историю своей жизни, сегодняшний день ей описать бы не удалось: проснуться утром с трещащей головой посреди раскиданных по комнате вещей – а шесть часов спустя подкатывать в лимузине к красной дорожке, готовясь предстать перед сонмищем журналистов об руку с одним из самых вожделенных мужчин мира.

Руки у нее подрагивают. Она хочет выпить еще бокал, но решает не рисковать – стоит ли появляться пьяной у подножья лестницы славы?!

«Успокойся, Габриэла. Не забывай о том, кто ты. Будь реалисткой – не дай увлечь себя всему, что сейчас происходит с тобой».

Пока машина везет ее к отелю, она беспрестанно повторяет эти фразы. Но – хочет ли она того или нет – никогда уже ей не удастся стать прежней, такой, как была. Выхода нет – если не считать того, о котором сказал андрогин и который ведет на еще более высокую вершину.

4:52 РМ

Даже Господу Богу нашему Иисусу Христу пришлось некогда выдержать испытание, которое сейчас предстоит Игорю. Искушение дьявола. И он должен будет зубами и ногтями цепляться за свою веру, чтобы не дрогнуть, не ослабеть в том, что предназначено ему свыше.

А дьявол просит остановиться, передумать, простить, отказаться от задуманного. Дьявол – профессионал самого высшего разбора, умеющий вселять в слабые души страх, отчаяние, сомнение, бессилие.

И встречая сильных, он искушает их способами гораздо более изощренными – добрыми намерениями. Не так ли поступил он с Иисусом в пустыне, предложив ему обратить камни в хлеба? Спаситель смог бы не только утолить свой голод, но и накормить всех, кто умолял дать им еды. Иисус, как и следовало ожидать от Сына Божьего, поступил, однако, очень мудро. И ответил, что не хлебом единым жив человек, но и всяким словом, исходящим из уст Божиих.

Добрые намерения, добродетель, цельность – что это, в сущности, такое? Люди, называвшие себя цельными натурами, неукоснительно повиновались своим правителям, в конце концов построили в Германии концентрационные лагеря. Врачи, убежденные в том, что нет системы справедливей, чем коммунистическая, признавали душевнобольными и запирали в психушках интеллектуалов, не согласных с режимом. Солдаты на войне убивают ради неясного им идеала и тоже исполнены самых благих намерений, добродетели, цельности.