Победив, заточи нож

В этот момент в дверь постучали. Главарь поморщился и недовольно буркнул:

– Жердь, открой.

Бандит за моей спиной развернулся и пошел к двери. Я напряженно застыл, готовый действовать.

– Надо разобраться с одним придурком, – раздался из-за двери требовательный мужской голос. – Напился, избил мальчишку…

– Жердь, разберись! – скомандовал главарь.

Дверь у меня за спиною захлопнулась.

– Имена купцов! Говори!

– Виселица, обещай, что не убьешь меня! Что тебе моя жизнь?

– Торговаться со мной вздумал, грязный пес! Ты мне все отдашь! До последнего су! И поверь мне, что для тебя будет намного лучше отдать все сразу, чем попробовать свой член, вместе с яйцами, на вкус! Если я посчитаю, что ты меня в чем-то обманул, я прикажу Дубине отрезать твои причиндалы, а затем заставлю их сожрать. И знаешь, чем тогда закончится твоя гнилая жизнь? Дубина взрежет тебе брюхо и кинет в загон к собакам, которые будут тебя рвать и жрать живым, а я буду любоваться твоими муками и с удовольствием слушать твои крики.

Его лицо пошло красными пятнами, в глазах читалась жажда крови, при этом он непроизвольно оскалился, и теперь на меня смотрела жуткая гримаса живодера, в которой переплелись возбуждение, ярость и наслаждение. Он уже воочию, прямо сейчас, видел картину, как меня рвут собаки.

«Да это патологический убийца, маньяк», – не успел я так подумать, как Виселица отдал приказ:

– Дубина, поучи его!

Громила оторвался от стены и вразвалку пошел ко мне, поигрывая своей дубинкой. В минуты острой опасности, есть у меня такая особенность, я словно отсекаю чувства и лишние мысли, и тогда в дело вступают боевые рефлексы. Придав себе испуганный вид, я стал отступать, подняв руки на уровне груди, словно защищаясь. Стоило широкой спине бандита перекрыть обзор главарю, продолжавшему сидеть за столом, как моя рука метнулась под мышку, в разрез, а уже в следующее мгновение у меня в руке появился кинжал.

Туповатый бандит реагирует на неожиданное появление в моей руке оружия, как на фокус. Его глаза расширяются от удивления, он на какое-то мгновение замирает, и в этот самый миг острое лезвие вонзается ему в горло, под подбородок. Головорез не успевает отстраниться, но реагирует почти мгновенно – левой рукой зажимает рану на шее, а правой, по инерции, продолжает наносить удар дубинкой. Ухожу от удара и оказываюсь за спиной хрипящего головореза, в двух метрах от стола. Главарь уже вскочил на ноги, но я с силой бью подошвой сапога по краю стола. Тяжелая столешница врезается ему в живот, опрокидывая его и одновременно отбрасывая к стене. Пытаясь вскочить на ноги, Виселица решает обеими руками оттолкнуть стол, но снова опаздывает, а мой кинжал пробивает его правую ладонь, пригвоздив ее к тяжелым доскам. Бандит дико кричит, причем не столько от боли, сколько от неожиданности, и тут я с силой бью ему в лицо, ломая нос. Удар отбрасывает его назад, и теперь он уже орет от двойной боли. Выдергиваю кинжал из залитой кровью руки, отступаю на шаг, снова, с силой, бью ногой в край столешницы. Новый удар приходится в лицо главаря, вызвав новый истошный вопль. Разворачиваюсь к Дубине и вижу, что телохранитель главаря, схватившись за горло двумя руками, продолжает стоять на ногах. Снова бью его кинжалом в шею, но теперь уже сзади. Весь залитый кровью, хрипя и булькая, он, наконец, с грохотом рухнул на пол.

В этот самый момент послышались знакомые и неповторимые звуки, издаваемые человеком, которого выворачивает наизнанку. Мне не надо было смотреть в ту сторону, я и так знал, что это Ангелочек, но все же повернулся. В десяти метрах от меня, на пороге приоткрытой двери, стоял симпатичный паренек лет десяти, одетый в белую греческую или римскую тунику. Его светлые вьющиеся волосы падали на узкие плечи, а большие голубые глаза, в которых плескался ужас, неотрывно смотрели на то, как умирал Дубина. У него на подбородке и груди виднелись следы рвоты, а губы непрестанно шевелились, шепча молитву.

– Стой и молчи, если хочешь жить, – медленно и негромко сказал я ему. – Понял?

Я смотрел на него до тех пор, пока он мне не кивнул. Бросил быстрый взгляд на подергивающееся в агонии тело Дубины, потом быстро подошел к двери и закрыл задвижку, после чего пошел к раздавленному душевно и физически главарю. Было видно, как он напрягся. Судя по всему, он решил проделать тот же маневр, попытаться сбить меня с ног, с силой толкнув столешницу на меня, а затем, выхватив кинжал, напасть на меня. Вот только такой маневр имеет смысл, когда является неожиданностью для противника, а разгадать его намерение не представляло труда. Не доходя до прижатого к стене главаря, я ухмыльнулся:

– Даже не думай, Виселица. Лучше придумай какой-нибудь другой трюк.

Стоило бандиту понять, что его уловка не пройдет, он все же решил попробовать и с силой толкнул дощатый щит в мою сторону, но не успел тот с грохотом рухнуть на пол, как он попытался, выхватив кинжал, вскочить на ноги. Вот только у меня было больше свободы маневра, к тому же я не истекал кровью, как мой противник, именно поэтому окровавленное острие спустя секунду сильно кольнуло его в горло. Бандит вздрогнул и резко подавшись назад, прижался спиною к стене.

– Не так быстро, мой дорогой друг. Чуть дернешься и ты труп. Кинжал давай, рукоятью вперед. Да не торопись, мы еще пока никуда не спешим. А теперь….

В этот момент дверь кто-то дернул, потом раздался нетерпеливый стук.

– Сиди и не дергайся.

Затем отступив, с силой нанес ему удар по голове сапогом. Голова главаря мотнулась, и он завалился на бок. После чего я развернулся и пошел к двери. Отодвинул задвижку и резко распахнул дверь. Жердь удивленно застыл на пороге, увидев перед собой невредимого пленника.

– Ты… – только это он и успел сказать, когда я нанес резкий и сильный удар. Лезвие легко пропороло свиную кожу куртки, прорезало рубаху и, пройдя между ребрами, вонзилось в сердце. Я втащил заваливающееся тело бандита в комнату, кинул его на пол, после чего захлопнул дверь и снова закрыл на засов. Неожиданно сбоку кто-то громко всхлипнул и раздался непонятный шум. Я оглянулся. Ангелочек спиной сполз по стене и сидел, в полуобморочном состоянии, в луже собственной мочи. Я почувствовал сожаление – не дело пареньку смотреть на такие вещи.

Я не собирался дожидаться здесь остальных бандитов, да и дел тут осталось всего ничего, только убить главаря, а затем уйти. Только он мне был должен, а значит, я не мог его просто так отпустить на тот свет.

В голове у Жака Виселицы все окончательно перемешалось. Боль, страх, ненависть, недоумение. Как так? Жалкий ублюдок, который раньше готов был лизать ему башмаки, сумел взять над ним верх. Дубина мертв, а этот стоит над ним и ухмыляется, вертит в руках кинжал. Откуда он у него? Все произошло настолько неожиданно, что Жак еще даже не осознал, что он в шаге от своей смерти.

«Убьет? Меня? Погоди-ка… Я же могу откупиться. Этот ублюдок жадная тварь. Пообещаю ему деньги и…»

– Сколько стоит твоя жизнь, Виселица? – спросил я его, подойдя к нему.

Тот медленно, опираясь на локти и кряхтя от боли, с трудом сел.

– Я заплачу. У меня есть много денег. Только они не здесь хранятся.

– Здесь и сейчас, или мой кинжал вдоволь попьет твоей крови. Но не сразу. Сначала я выколю тебе один глаз. На твой выбор. Потом заставлю тебя его съесть. Затем придет очередь второго глаза. Итак?